Что мы делаем в постели: Горизонтальная история человечества - Фейган Брайан

Но как долго нам оставаться в кроватях? В 2002 году Дэниэл Крипке из Сомнологического центра при Научно-исследовательском институте Скриппса провел масштабное исследование, в котором приняли участие более миллиона североамериканцев. Целью Крипке было определить оптимальную продолжительность сна. Он сообщил, что самый низкий уровень смертности – среди людей, спящих около семи часов в день (тогда это был средний показатель по Соединенным Штатам){37}. В 2017 году Британский совет по сну опубликовал доклад «О продолжительности сна в Великобритании», согласно которому 74 % британцев спят менее 7 часов, 12 % – меньше 5 часов, а 30 % сообщают, что «плохо спят большую часть своей жизни». Решение всех проблем со сном практически недостижимо, но мы хотели бы, чтобы каждый мог найти способ стать немного «доиндустриальным»: работать на себя и придерживаться собственного режима сна. А те, кто обнаружил, что их естественный режим сна двухфазный, мог бы просто просыпаться среди ночи и делать то, что хочется, а не тянуться за снотворным или панически следить за стрелками на циферблате. В конце концов, можно много сделать и в постели.

Глава 3

"Big bang"[19]

В 64 году римский император Нерон сочетался узами брака в пятый раз. Однако теперь он избрал для себя роль краснеющей невесты, а его мужем стал вольноотпущенник Пифагор или, возможно, Дорифор – в этом вопросе древние источники расходятся. Несомненно лишь то, что это была скандальная свадьба. Возмущенный Тацит писал: «Сам Нерон предавался разгулу, не различая дозволенного и недозволенного; казалось, что не остается такой гнусности, в которой он мог бы выказать себя еще развращеннее; но спустя несколько дней он вступил в замужество, обставив его торжественными свадебными обрядами, с одним из толпы этих грязных распутников (звали его Пифагором); на императоре было огненно-красное брачное покрывало, присутствовали присланные женихом распорядители; тут можно было увидеть приданое, брачное ложе, свадебные факелы, наконец, все, что прикрывает ночная тьма и в любовных утехах с женщиной»[20]{38}.

В Древнем Риме браки заключались для продолжения мужской линии рода через рождение детей, предпочтительно мальчиков, которым предстояло отправиться служить в армии или в администрациях заморских территорий. Дети знатных семей в греческом и римском обществах, как и во многих других, были пешками в больших политических играх. Секс с супругом – непременная часть семейных обязанностей того времени, как и беспрестанные роды для женщин. Плодовитость мужа и жены обеспечивала сохранение наследственной линии, и вся империя зависела от продолжения рода. Мусоний Руф, преподававший философию, философ-стоик, впоследствии изгнанный Нероном из Рима, утверждал, что единственная причина иметь гениталии и вступать в брак – это дети, которые обеспечат выживание человечества{39}.

Наша сексуальность, по-видимому, мало изменилась с тех пор, как более 300 000 лет назад появился первый Homo sapiens. Несмотря на индивидуальные различия, мы испытываем те же сексуальные желания, что и художники эпохи палеолита, египетские фараоны или викторианские дамы. Но то, как мы обходились с этими желаниями, менялось в диапазоне от аскезы до изощренной разнузданности, включая все мыслимое разнообразие между. Кто с кем мог спать, почему и как, сильно варьировалось в зависимости от социального контекста. Кровать была свидетелем многих из этих причуд.

Лежа на спине

Росписи на стенах гробницы египетского визиря Мереруки, о котором упоминалось в главе 1, изображают его держащим за руку свою жену на пути к супружескому ложу{40}. Логическим продолжением, без сомнения, был секс, но основным намерением – зачатие. Секс был в высшей степени серьезным занятием для фараонов и высших чиновников в эпоху, когда внезапная болезнь могла забрать правителя в мир вечный без предупреждения. Если у него не оказывалось наследников, кризис власти был неизбежен. Двор погрязал в нескончаемых заговорах и взаимных интригах. Чиновники соперничали за близость к власти, причем судьба заговорщиков зависела от того, что происходило на царском ложе, где перед фараоном стояла задача зачать своего преемника. Государственный долг был превыше всего, даже когда фараон находился в объятиях своей обнаженной жены. Художники, расписывая стены египетских гробниц, никогда не намекали на секс – разве что в самой официальной манере, в полном соответствии с высоким положением и чувством достоинства тех, кто похоронен в величественных усыпальницах. Известен только один пример иероглифического изображения пары, занимающейся сексом, оно было найдено в гробнице эпохи Среднего царства в Бени-Хасане, но и то уже давно стерто прикосновениями любопытных посетителей. Существует, однако, много неформальных изображений полового акта в настенных росписях, а также в свитке, известном как Туринский эротический папирус (Turin Erotic Papyrus), который, судя по всему, изображает публичный дом с различным эротическим реквизитом, в том числе колесницей.

Как и любая другая доиндустриальная цивилизация (или, по крайней мере, те из них, чьи письменные свидетельства были расшифрованы), Египет был обществом патриархальным. Поскольку имущество и земли передавались по наследству от отца к сыну, для мужской генеалогической линии требовалась защищенность. Тот факт, что детей рожали женщины, представлял собой досадную угрозу порядку вещей. Женщины и их сексуальность нуждались в контроле. Важным средством такого контроля было брачное ложе.

Для шумеров Месопотамии брак был коммерческой сделкой. На их языке понятие «любовь» обозначалось фразой «отделить землю»{41}. Чтобы пара вступила в брак, составлялся контракт, семья невесты выплачивала приданое, а родственники жениха – выкуп за невесту. Сразу после брачной церемонии и свадебного пира невеста переезжала с мужем в дом своего свекра. Затем следовал половой акт, предполагающий, что невеста окажется девственницей и немедленно забеременеет. Если любое из этих условий не выполнялось или выполнялось не должным образом, брак мог быть признан недействительным.

У греков и римлян мужские и женские роли на супружеском ложе были четко определены. Отцы высшего и среднего класса, как главы семейств, со всей тщательностью организовывали браки дочерей или назначали для этих целей опекунов. В произведении «Домострой» (Οἰκονομικός) древнегреческого писателя Ксенофонта приведены слова убийственно прагматичного Исомаха, обращающегося к своей четырнадцатилетней невесте: «Скажи мне, жена, подумала ли ты над тем, с какой целью я взял тебя и твои родители отдали тебя мне? Ведь не было недостатка в людях: и с кем-нибудь другим мы могли бы спать; это и тебе ясно, я уверен. Когда я раздумывал о себе, а твои родители о тебе, кого нам лучше взять себе в товарищи для хозяйства и детей, я выбрал тебя, а твои родители, как видно, меня, насколько это зависело от их воли»[21]{42}.

Даже девственность древнеримской девушки принадлежала ей всего лишь на треть. Оставшиеся две трети составляли собственность ее родителей, которую они передавали будущему зятю вместе с соответствующим приданым. Обязанности жены в Древнем Риме были изнурительны и ложились на нее сразу же, как только она переступала порог дома своего мужа. Ожидалось, что она будет верна и сексуально добродетельна, будет рожать и воспитывать детей, вести домашнее хозяйство и прясть шерсть. Хозяйственные и плодовитые жены пользовались большим уважением. Матрона – так в Древнем Риме называли замужнюю женщину, основной задачей которой было рождение детей, предпочтительно мальчиков: их обязанность заключалась в том, чтобы служить империи в армии или в гражданской администрации и обеспечить продолжение рода. В I веке до н. э. поэт Катулл писал в свадебной поэме о том, что первая брачная ночь предназначена для того, чтобы произвести на свет «блюстителей рубежей» – солдат для охраны границ. Его более циничный современник Секст Проперций, став отцом, категорически запрещал своим сыновьям становиться солдатами.