Зов - Юрий Стерх

нам рукой и, развернувшись, пошли в обратную сторону.

За целый день больше не случилось никаких событий. Два раза по МТТ у меня была связь с заставой, один раз с дежурным, второй раз со Степановым. Доложился Стёпе о состоянии ног Марченко, намекнув начальнику на то, что если он посылает молодого на Правый, то неплохо было бы провести беседу о спортивном прошлом и о травмах. Во избежание, так сказать…

Затем поужинали перловкой со свининой, закусывая хлебом, собственноручно испеченным Фомой, и приступили к подготовке несения службы на ночь.

К вечеру погода сильно испортилась. Со стороны Турции нагнало грозовые тучи, ветер резко усилился, да еще полил дождь как из ведра.

Ненастье набирало силу с каждой минутой. Примерно через час пошел крупный град размером с голубиное яйцо. Железная крыша задрожала так, как будто по ней беспрерывно строчили из крупнокалиберного пулемета.

Я доложился на заставу о непогоде.

— Сидите на вышке, не высовывайтесь. Ведите наблюдение при помощи НСПУ. Всё… отбой связи!

Нам же лучше. Не надо мокнуть.

Дело в том, что наряд Часовой Границы — наряд ночной. Мы всю ночь должны были перемещаться по плато с лежки на лежку и вести наблюдение, а в такую погоду, да еще с градом, это просто небезопасно. За заботу о погранцах все на заставе очень уважали Стёпу. У него хватало всяких заскоков, но дурагоном он точно не был.

Серёга достал из ящика НСПУ, проверил батарею и показал мне большой палец.

— Полный заряд.

— Так, бойцы! Сейчас у нас девятнадцать ноль-ноль. Я прикорну на пару часов, а в двадцать один меня растолкаете. Потом я дежурю с Марченко, затем с Сергеем. Вопросы? Нет? Тогда не шумите, дайте поспать.

Я улегся на пол, поджав ноги к животу и почти сразу начал проваливаться в сон…

Снова йети?

Я проснулся от того, что Марченко орал во всё горло, доказывая Серёге, что он только что видел в окно лицо снежного человека.

Серёга стоял, оперевшись на подоконник, и выглядел совершенно спокойным, а Марченко с выпученными глазами ему что-то доказывал.

— Да я тебе говорю, оно заглянуло к нам в окно!

— А я тебе говорю, что тебе померещилось.

— Да я даже слышал, как оно поднималось к нам по лестнице!

— А я не слышал.

Я посмотрел на часы — двадцать сорок две. Ну, почти доспал. Поднялся с пола, растирая лицо руками.

— Что за шум, а драки нет?

Марченко повернулся ко мне: глаза шальные навыкате, рот перекошен.

— Я стою, значит, смотрю в окно, а тут молния, и на меня смотрит и скалится вот такая вот волосатая харя! — Марченко показал руками круг над головой. — Смотрит и скалится, а Сергей мне не верит!

— Правильно делает, что не верит. Это ты устал сильно, вот тебе и мерещится. Воображение у вас разыгралось, товарищ боец. Дай-ка я угадаю! Ты наслушался на заставе баек про ночевку здесь. Верно?

— Да я видел его, как вас сейчас, — уже чуть неуверенно проговорил он.

— Ну, идем, глянем, что ты там видел.

Мы вышли под козырек. Град уже прекратился, а вот дождь лил как из ведра, не переставая.

— Чувствуете, товарищ старший сержант? — напряженно спросил Марченко.

— Что я должен чувствовать? — равнодушно ответил я.

— Псиной воняет.

— Нет.

— А мне кажется…

— Послушай, Марченко. Тут каждую ночь кому-то что-то кажется. Это нервы всё. Усталость твоя, нога больная, стресс от Канатки, одним словом, не запаривайся и посмотри на Серёгу. Он спокойный, как танк, он привык уже, а поначалу так же дергался, как и ты.

Мой уверенный тон сделал свое дело. Марченко немного угомонился, из его взгляда почти пропала напряженность и паника, он с силой потер лоб и совсем другими глазами посмотрел на меня.

— Да, наверное, померещилось. Но так четко всё было, как будто наяву…

— Бывает, тут и не такое мерещится.

Мы зашли внутрь, Серёга уже укладывался на полу, на том же самом месте, где совсем недавно лежал я.

— Меня пугали, конечно, старики. Говорили, пойдешь на Правый, прихвати с собой побольше бумаги и запасные трусы, — уже тихо произнес Марченко, вглядываясь в быстро сгущающиеся сумерки. — Я не верил, думал, страшилки очередные пограничные, а оно вон как!

— Ну и как? Прихватил?

— Да не, — заулыбался он, — я в шахте с отцом до армии почти восемь месяцев проработал. Думал, что после шахты мне ничего уже не страшно.

Я кивнул и посмотрел в окно. Из-за того что небо затянуло тучами, темнота наступила как-то незаметно. Дождь и не думал успокаиваться. Небо обложило основательно. Если до завтра потоп не прекратится, то спускаться по мокрым ступенькам без перил — то еще удовольствие.

Под мерное посапывание Серёги на полу я достал ночной прицел, включил питание и стал наблюдать за местностью. Мир окрасился в зеленый цвет. Дождь создавал помехи, но кое-что разглядеть всё-таки было можно.

Сверкнула яркая молния. Через несколько секунд прогремел оглушительный гром.

— Ну ее на хер эту службу, — сонно пробормотал Серёга, ворочаясь на полу. — Скорей бы дембель.

— Ты чего? Приснилось что?

— Приснилось, — Серёга поднялся на ноги, — больше спать не буду. Пусть вот молодой дрыхнет!

— Не, я тоже спать не хочу. Не засну. Можно я с вами?

— Можно Машку за ляжку, а у нас «разрешите»! Понятно? — Серёга был явно не в настроении и начал быстро закипать.

— Э, а ну тормози! — я положил руку Серёге на плечо.

Он как-то сразу сдулся, затравленно посмотрел на меня, затем кивнул каким-то своим мыслям и похлопал Марченко по плечу.

— Отвыкай от гражданки, Мара! Тебе еще почти полтора года трубить.

— Ну, раз никто спать больше не собирается, разобрались по секторам и наблюдаем, — разрядил я обстановку.

Ночной прицел пошел по рукам, задерживаясь у каждого минут на десять. Втроем стало намного веселее, и время потянулось быстрее.

Уже было далеко за полночь, когда произошло еще одно событие.

— Что это? А-а-а! Что это? — просипел сдавленным, полным ужаса голосом Марченко.

Ярко сверкнула молния, и мы на какое-то мгновение увидели искаженное лицо нашего бойца, который трясущимся пальцем показывал куда-то в темноту.

— Ну, что ты там опять увидел? — спокойным голосом спросил я. — Снова йети?

— Женщина там! Точно говорю… женщина!

— Где?

— На стыке нашего и соседского участка!

— Дай прицел! — я выхватил прицел из рук Марченко.

На стыке никого не было. Так, а ну-ка! Метрах в тридцати от стыка стояло одинокое деревцо, под порывами ветра размахивающее тонкими ветками. Град сбил с него всю листву, и в такую погоду можно было принять его за кого