У истоков Руси: меж варягом и греком - Владимир Егоров

Это открытие мне представляется настолько важным, что я оставил бы здесь красноречивую закладку — «Хазарский князь».

«В год 852, индикта 15, когда начал царствовать Михаил, стала прозываться Русская земля. Узнали мы об этом потому, что при этом царе приходила Русь на Царьград, как пишется об этом в летописании греческом. Вот почему с этой поры начнем и числа положим. От Адама и до потопа 2242 года, а от потопа до Авраама 1000 и 82 года…»

Бог знает почему, но существует неистребимое мнение, что у автора «Повести» были какие-то свои не дошедшие до нас документы, на основании которых якобы и написана летопись. Возможно, кое-что было, но так, мелочь. Основной источник всех знаний автора о прошлом Киевской Руси — это греческие хроники, причем не все, а лишь немногие доступные автору. При этом знание автором «Повести» греческого языка не очевидно (хотя и не исключено). В принципе всю информацию, перекочевавшую из «летописания греческого» в «Повесть», можно было почерпнуть в переводах греческих хронистов на старославянский язык, выполненных в Болгарии и доступных киевским монахам. Весь недлинный список таких переводов присутствует в статье БСЭ о «Повести», частично процитированной в предисловии (сокращения при цитировании данного списка не коснулись).

Вдумайся, мой глубокомысленный читатель: столь судьбоносный для Руси момент, когда «стала прозываться Русская земля», автору известен не из каких-либо древних русских письмен, даже не из устной народной традиции, а из мимолетного упоминания «в летописании греческом» какой-то руси, приходившей на Царьград. Кстати говоря, из-за того, что греческие хроники попали к автору, скорее всего, в переводе на древнеболгарский (он же старославянский) и соответственно через Болгарию, дата прихода руси к Царьграду (на самом деле 860 год) смещена на восьмилетнюю разницу в византийском и болгарском летоисчислениях18, о которой автор «Повести», похоже, и не подозревал. В результате более чем двухтысячелетний период «от Адама до потопа» расписан с точностью до года, а важнейшее событие менее чем двухсотлетней давности дается с ошибкой в восемь лет. Смех, да и только.

«Положение чисел от Адама» не стоило бы комментария, но на нем держится все летоисчисление «Повести». Выдуманное от самого начала, неверно привязанное к греческой хронологии, произвольно дополненное «от фонаря» самим автором, оно по современным меркам не лезет ни в какие ворота даже для повести, не говоря уже о летописи. Тем не менее, учитывая не столько важность этой глобальной ошибки, сколько пафос момента, оставим здесь закладку — «Прозвание Русской земли».

— Бэрримор, почему Британия зовется Британией?

— Потому что в ней живут британцы.

— А почему Англия зовется Англией?

— Потому что в ней правит английская королева!

Этим достойным ответом Бэрримор вынуждает меня заткнуться и с полным правом удаляется в буфетную.

«Но возвратимся мы к прежнему и расскажем, что произошло в эти годы, как уже начали: с первого года царствования Михаила, и расположим по порядку года.

В год 853.

В год 854.

В год 855.

В год 856.

В год 857».

Непонятный перевод бумаги (ладно бумаги, драгоценного пергамента!) — пустые годы «Повести». Опять же, устойчивое мнение считает виноватыми в этом переписчиков: либо потеряли драгоценное знание, либо и вовсе сознательно вымарали его по приказу власть предержащих. Поразительное стремление превратить любыми средствами «Повесть» в летопись! Она ведь об этом не просила.

Но зачем же тогда вписаны пустые годы-строки? Ответ следует из самого текста: автор просто «расположил по порядку года» «с первого года царствования Михаила», вот и получилось: 853, 854, 855, 856, 857. Что тут непонятного? Если не считать «Повесть» летописью и не требовать от автора больше того, что он хотел и сделал, то и проблем никаких нет. Года расположены? Расположены. По порядку? По порядку. Претензии есть? Ах, мой возмущенный читатель, ты ждешь обещанного рассказа «что произошло в эти годы»? Так ты его и получишь, но… «как уже начали», то есть в форме произвольного повествования о том, о чем автор сочтет нужным нам сообщить, и так, как он пожелает это сделать, а отнюдь не в виде летописи как погодной хроники. Не жди не обещанного.

«В год 858. Царь Михаил отправился с воинами на болгар по берегу и морем. Болгары же, увидев, что не смогли противостоять им, попросили крестить их и обещали покориться грекам. Царь же крестил князя их и всех бояр и заключил мир с болгарами».

Перед нами великолепный пример нормального летописного текста. Потому что он — выписка из византийской хроники. Хотя к Руси она имеет лишь косвенное отношение, понятно, и откуда она взялась, и почему попала в «Повесть». Болгары перевели для себя византийский текст, касавшийся Болгарии, а автор перенес его в «Повесть», потому что для него, как я это уже отмечал ранее, история христианства и история Руси суть одно и то же.

«В год 859. Варяги из заморья взимали дань с чуди, и со словен, и с мери, и с кривичей. А хазары брали с поля, и с северян, и с вятичей по серебряной монете и по белке от дыма.

В год 860.

В год 861».

А вот пример противоположный: невесть откуда взявшийся и непонятно почему привязанный к 859 году пассаж. Что, в 858 году ни варяги, ни хазары дань еще не взимали, а в 860 году взимать уже перестали? Удивительно краткосрочные синхронные дани, поразительно несчастливый год для севера и юга Руси! Мой непредвзято мыслящий читатель, ты этому веришь? Я заставить себя поверить просто не могу. Но, тем не менее, еще немного задержусь на этой цитате ради нескольких частных наблюдений.

Уже в который раз нам встречается перечисление племен северной Руси, и вновь абсолютным лидером оказывается неуемная чудь. На сей раз она даже впереди словен. Ничего-ничего, мы уже привыкли.

Так же привыкли мы и к полянам в перечислениях племен юга Руси. Но тут вместо них мы неожиданно натыкаемся на слова «с поля». Это может показаться простой опиской, пропуском буквы н в предположительно правильном «с полян». Но не будем забывать, что по грамматике древнерусского пропустить пришлось бы не одну, а две буквы: нъ. Так что вместо ожидаемых «полян», скорее всего, действительно стоит «поле». Может быть, тебе, мой обиженный читатель, уже хочется спустить собак на переписчиков, но не торопись. Не надо вставлять никаких букв, надо… просто заменить строчную букву на прописную, и все встанет на свои места! Понятно, дань — не урожай, ее с полей Киевщины набегом не возьмешь, а вот с киевского Поля (вне града) — можно. Увы, прописных букв древнерусское правописание не знало, так что полная амнистия переписчикам. Но не переводчикам!

«В год 862. Изгнали варяг за море, и не дали им дани, и начали сами собой владеть, и не было среди них правды, и встал род на род, и была у них усобица, и стали воевать друг с другом… И пошли за море к варягам, к руси. Те варяги назывались русью, как другие называются шведы, а иные норманны и англы, а еще иные готландцы, — вот так и эти. Сказали руси чудь, словене, кривичи и весь: „Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами“. И избрались трое братьев со своими родам, и взяли с собой всю русь, и пришли, и сел старший, Рюрик, в Новгороде, а другой, Синеус, — на Белоозере, а третий, Трувор, — в Изборске».

Весьма насыщенным событиями выдался 862 год!

В этот год кто-то (из дальнейшего текста вроде бы следует, что это были чудь, словене, кривичи и весь):

а) изгнали каких-то варягов за какое-то море;

б) успели навоеваться друг с другом «по самое не хочу»;

в) сходили за море к варягам, чтобы пригласить их на княжение.

Но на этом события бурного года еще не заканчиваются. За оставшееся время некая троица братьев19 успевает:

г) «избраться со своими родами»;

д) дружно переселиться, прихватив с собой всю русь, в Новгород, Белоозеро и Изборск.

Для начала не могу не отметить очередное, не помню уже какое по счету, перечисление племен северной руси, во главе которого снова… чудь! Но мы с тобой, мой адаптивный читатель, уже воспринимаем как должное, что шустрые эстонцы везде успевают подсуетиться первыми, не обращаем на них внимания и уверенно идем дальше — по порядку, по пунктам.

В пункте (а) безымянные варяги признают чудской авторитет (эстонских «авторитетов»?) и, не успев толком пособирать дань, улепетывают за какое-то море. Какое? Надо думать, Варяжское. Очень удобное море для удирающей братвы: хоть на запад «востри лыжи», хоть «рви когти» на восток. Впрочем, все это — домыслы. «Повесть» не находит нужным уточнить ни что это были за варяги, ни за какое море они удрали. А было ли, что уточнять?