Новый антиСуворов - Владимир Веселов

Такими самоходками были знаменитые немецкие мортиры «Карл» калибром аж в 600 мм. Немцы собирались преодолевать линию Мажино (а может, и линию Сталина), вот и создали специальное оружие для ее прорыва. В Советском Союзе же ничего такого создано не было.

Ну ладно, попробуем поверить, что КВ-2 предназначался для прорыва долговременных укреплений. Это вроде бы подтверждает наличие КВ-2 с запасом бетонобойных снарядов в составе Прибалтийского военного округа. Перед войсками этого округа действительно лежала Восточная Пруссия, на территории которой оборонительные сооружения строились со времен псов-рыцарей. Но что делали те же КВ-2 с теми же бетонобойными снарядами на Украине? Широко известна фотография КВ-2, захваченного немцами где-то под Львовом. А ведь ни в Польше, ни в лежащей за ней Восточной Германии никаких оборонительных сооружений не было.

Ответ на эту загадку дают многократно описанные в литературе немецкие испытания КВ-2. Его снаряд проломил броню немецкого танка, ударил в двигатель и вместе с ним вылетел через заднюю броню.

А теперь вспомним, что для всех противотанковых и танковых орудий дается максимальная броня, которую они способны ПРОБИТЬ. Но ведь пробить броню мало, нужно что-то еще сделать за ней. Известны случаи, когда танки с несколькими пробоинами в броне продолжали успешно вести бой. Но даже если снаряд взрывается внутри танка, много ли вреда может нанести ему 37, 45 или даже 76-миллиметровая болванка? Да, танк выйдет из строя, но противник его сможет эвакуировать, подремонтировать (иногда даже во фронтовых условиях), а потом снова бросить в бой. А вот после попадания 152-мм «бетонобойного» снаряда КВ-2 от танка остается только груда металла.

Вам эта версия кажется фантастической? Мне тоже. Но она не более фантастична, чем рассказанная В. Суворовым история об автострадном танке А-20. Так что я не вижу причин, почему бы сторонникам Владимира Богдановича мне не поверить.

Вам может показаться, что все изложенные мной выше соображения по поводу «оборонительных» и «наступательных» тяжелых танков не более чем игра ума. Не спорю, но основана она на знаменитом тезисе В. Суворова — оружие бывает оборонительное и наступательное. Если же признать, что почти любое оружие можно использовать и для обороны, и для нападения, закрадывается крамольная мысль: а может быть, Советский Союз все же собирался обороняться? А танков у него было так много потому, что уж больно длинная сухопутная граница.

Сами понимаете, что признать это никак невозможно, поэтому и приходится каждый советский танк рассматривать под лупой на предмет «наступательности» и «оборонительности». Впрочем, даже без лупы, так сказать, невооруженным взглядом видно, что любой тяжелый танк на роль танка-агрессора не подходит, потому как:

Скорость у него мала.

Броня у него мощная.

Его можно использовать для прорыва обороны противника.

Там, где противник не может оказать организованное сопротивление, он вообще не нужен.

Но, может быть, тяжелые танки должны были расчищать путь танкам-агрессорам? Вполне возможно, но для этого наши танковые войска должны были иметь соответствующую организацию.

Глава 7

ЗАЧЕМ СТАЛИН УНИЧТОЖИЛ СВОЙ ИНСТРУМЕНТ АГРЕССИИ

Германия имела мощные механизмы агрессии — танковые группы. Советский Союз имел в принципе такие же механизмы агрессии. Разница — в названиях и в количестве.

В своих трудах В. Суворов сделал массу удивительных открытий не только в области истории и техники, но и в области стратегии. Вот одно из таких открытий: «Для выявления ударных армий мы используем элементарное сравнение ударной мощи советских армий с германскими танковыми группами и с советскими предвоенными стандартами, определяющими, что такое ударная армия. Элемент, который превращает обычную армию в ударную, — это механизированный корпус новой организации (выделено мной. — В.В.), в котором по штату положено иметь 1031 танк. Включи один такой корпус в обычную армию, и она по своей ударной мощи сравняется или превзойдет любую германскую танковую группу». («Ледокол». Гл. 16.)

Мы, как всегда, примем на веру откровения маститого британского историка, но обратим внимание на слова «новой организации». Раз имеется новая организация, значит, была и старая. Владимир Богданович не вдается в подробности и не объясняет, чем они отличаются друг от друга, и вообще, зачем понадобилось ломать одну организацию и создавать другую. Попробуем разобраться с этим самостоятельно.

На 31 августа 1939 года в Красной Армии было четыре танковых корпуса. В состав каждого из них входили две танковые и одна мотострелковая бригада. В то время в РККА имелись танковые бригады четырех типов: легкотанковая бригада — 278 танков БТ, танковая бригада — 267 Т-26; тяжелотанковая бригада — 136 Т-28, 37 БТ, 10 огнеметных; бригада Т-35–94 Т-35, 44 БТ и 10 огнеметных. В состав танковых корпусов входили именно легкотанковые бригады, то есть вооруженные танками БТ.

Тут нужно сказать, что бригада, говоря упрощенно, это что-то такое больше полка, но меньше дивизии. Например, полк обычно состоит из трех батальонов, а дивизия — из трех полков. Но если по каким-то причинам нужно иметь соединение из четырех батальонов, или из двух полков, создается бригада. В первом случае бригада будет состоять из батальонов (типа «полк-переросток»), а во втором — из полков («дивизия-недомерок»).

Наши танковые бригады накануне войны выглядели именно как «полки-переростки», поскольку имели в своем составе только батальоны. Однако если по примеру Владимира Богдановича и его последователей считать одни танки, получится, что эти «полки-переростки» были сильнее полноценных немецких танковых дивизий лета 41-го, а наши танковые корпуса значительно превосходили немецкие по всем показателям.

Как всегда, припадаем к нашему неисчерпаемому источнику:

«Блицкриг — это тайная концентрация танковой мощи на узких участках фронта и внезапный стремительный удар в глубину. Высшей организационной единицей германских танковых войск в июне 1941 года была танковая группа. Во всей германской армии было четыре такие группы.

Каждая танковая группа состояла из корпусов, а корпуса — из дивизий. Но мы уже установили, что танковые дивизии Гитлера были неполноценными. Кроме танковых дивизий, в составе танковых групп были моторизованные дивизии. Их можно охарактеризовать одним штрихом: во всех германских моторизованных дивизиях, вместе взятых, количество танков — 0.

Чтобы добавить ударной мощи танковым группам, в их состав, помимо так называемых танковых и моторизованных дивизий, которые и так были перенасыщены пехотой, включили еще… и пехотные дивизии. В водку, уже разбавленную водой без всякой меры, добавили еще ведро водички. Для крепости.

В 1-й танковой группе 14 дивизий, в том числе семь пехотных.

Во 2-й танковой группе 13 дивизий, в том числе одна кавалерийская и четыре пехотные.

В 3-й танковой группе 11 дивизий, в том числе четыре пехотные.

В 4-й танковой группе восемь дивизий, в том числе две пехотные.

Каждая немецкая пехотная дивизия — это 16 859 человек и 6358 лошадей, запряженных в телеги. Пехотные дивизии объединялись в корпуса, а каждый корпус имел свои собственные гужевые обозы, помимо тех, что были в составе дивизий.

Получилось, что инструмент блицкрига — танковые группы, а это громоздкие образования, и их основным составом является пехота. Танковая группа — это 150–250 тысяч человек, 15–45 тысяч лошадей в обозах, 10–20 тысяч автомашин очень низкой проходимости… и 600–1000 устаревших танков». («Самоубийство». Гл.19.)

Наш танковый корпус образца 1939 года по штату имел 560 танков и 12 710 человек личного состава. Причем входившая в его состав пехота была полностью моторизована, так что никаких лошадей, никаких гужевых обозов в составе танкового корпуса не было. Если следовать логике Владимира Богдановича, получается, что два наших танковых корпуса образца 1939 года по силе были равны любой немецкой танковой группе образца 1941-го, а по подвижности значительно превосходили ее (ничего подобного нашим БТ немцы не имели).

То есть уже в 39-м году Сталин имел прекрасные инструменты блицкрига. Правда, инструментов этих у него было всего четыре, но в то время больше и не требовалось, потому как, если верить В. Суворову, единственной задачей наших танковых войск в 1939 году мог быть «удар в спину Польши».

1 сентября 1939 года Гитлер напал на Польшу. Немецкие танковые корпуса, которые были значительно слабее советских, прекрасно проявили себя в этой войне. По сути, они явились главным инструментом победы немцев.

17 сентября 1939 года «в спину Польши ударил Сталин». Его основным орудием были 15-й и 25-й танковые корпуса РККА. Об их эффективности говорит хотя бы то, что для выхода на демаркационную линию (установленную пактом Молотова — Риббентропа) им понадобилось всего несколько дней. О том, как именно действовали наши танкисты, мы поговорим несколько позже, пока же отметим, что «инструмент блицкрига» проверку выдержал. Значит, в преддверии «освободительного похода в Европу» нужно в срочном порядке формировать новые танковые корпуса по тем же штатам. Впрочем, если в ходе Польской кампании выяснились какие-то недостатки в организации танковых корпусов, можно было ее усовершенствовать. Например, переформировать бригады в дивизии, добавив соответствующее число танков. Легко подсчитать, что в этом случае наш один танковый корпус стал бы равен немецкой танковой группе. Как известно, танков БТ было произведено бодее восьми тысяч штук. То есть к лету 41-го РККА могла бы иметь восемь таких усовершенствованных ТК или шестнадцать не усовершенствованных.