Особо опасны - Дон Уинслоу

— Это ведь просто способ заработка, — говорил Бен. — Душа у меня все равно к этому не особо лежит. И денег мы полно скопили. Можем позволить себе отдохнуть и пожить в свое удовольствие, хоть на островах Кука, хоть в Вануату. Может, пришло время направить свои усилия еще на какое-нибудь дело.

— Сейчас не самое подходящее время затевать новый бизнес, — заметил Чон.

Рынки рушатся, как карточные домики. Денежно-кредитные потоки в глубокой заднице. Уровень потребительского доверия низок как никогда. Капитализму пришел конец.

— Я подумываю заняться альтернативными источниками энергии, — сказал Бен.

— Что, солнечными батареями, ветряными генераторами и прочей херней? — удивился Чон.

— А почему нет? Знаешь, сейчас для детей в Африке делают ноутбуки за четырнадцать долларов. Представляешь, может, нам удастся разработать солнечную батарею за десять баксов? Это же изменит весь мир!

Бен так ничего и не понял, подумал Чон. Человек не в силах изменить мир. А вот мир его меняет. Да еще как.

Например:

Спустя три дня после возвращения Чона из Ирака, когда они с О сидели в ресторанчике в Лагуне, официант уронил на пол поднос.

С грохотом.

Чон нырнул под стол.

Повалившись на ноги, он потянулся за пушкой, которой у него не было, и если бы Чона хоть немного заботило общественное мнение, он бы сгорел от стыда. Кроме того, довольно сложно сделать вид, будто ничего не произошло, и невозмутимо вылезти из-под стола, когда на тебя таращится полный зал людей, а адреналин все еще бьет по мозгам. Поэтому Чон решил посидеть под столом еще немного.

К нему присоединилась О.

Оглянулся, а она тут как тут, сидит и смотрит на него во все глаза.

— А мы нервные, да? — улыбнулась она.

— Чуть, — ответил Чон.

Хорошее слово — «чуть». Вообще короткие слова из одного слога, как правило, самые лучшие.

— Ну, раз уж я стою тут перед тобой на коленях, — протянула О.

— О, закон оберегает нравственный покой граждан.

— Слушаюсь и повинуюсь, мой господин, — кивнула она и высунула голову из-под стола: — Можно нам еще кувшин воды, пожалуйста?

Официант поспешил выполнить ее заказ и принес кувшин им под стол.

— А мне тут нравится, — призналась О Чону. — Прямо как в крепости, какие я в детстве строила.

Протянув руку к официанту, она взяла меню и передала одно Чону.

— Я закажу салат «Цезарь» с курицей, — решила она.

Официант, молодой парнишка с внешностью типичного серфера — с идеальным загаром и идеальной белоснежной улыбкой, присел на корточки:

— Могу я предложить вам наше блюдо дня?

Ну и как после этого можно не любить Лагуну?

Или О.

Бен страждет спокойствия.

Но Чон знает

С дикарями перемирия не заключить.

Проснувшись, О оделась и вышла на террасу.

Если ее и смущало присутствие обоих ее любовников, она этого не показывала. Скорее всего потому, что ее это вовсе не смущало. Этот аспект своей жизни она рассматривала в следующем ракурсе: чем больше любви, тем лучше. Она надеялась, что и они думают так же. Ну, а если нет… Что же.

Бен с Чоном решили съездить в Диквилль.

Этимология названия такова: в Сан-Клементе когда-то располагалась резиденция Ричарда Никсона, более известная как Западный Белый дом.

Ричард Никсон, он же Дик Никсон.

Он же Хитрюга Дик.

Диквилль.[28]

Уж извините.

О тут же захотела поехать с ними.

— Плохая мысль, — отозвался Бен. Они никогда не брали ее с собой на деловые встречи.

Чон согласился — эту границу он не хотел пересекать.

— Но я очень хочу поехать с вами! — взмолилась О.

Бесполезно.

— Я не хочу оставаться одна.

— Так побудь с Паку.

— Я не хочу оставаться одна, — подчеркнуто повторила О.

— Понял.

И они поехали в Диквилль.

Чтобы встретиться с Деннисом.

Машину они оставили на парковке у пляжа, через который проходила железная дорога. Иногда Бен с О катались тут на поезде, просто так — чтобы посмотреть в окно на дельфинов и иногда даже китов.

Деннис уже ждал их на месте. Выбравшись из своей «тойоты-камри», он подошел к «мустангу» Бена. Деннис — высокий мужчина слегка за сорок, с светлыми, начинающими редеть волосами и лишними пятнадцатью килограммами, которые он набрал, потому что не пропускал ни одной забегаловки с окошками для автомобилистов на своем пути. Кстати, на той стороне Пятого шоссе есть ресторанчик «Джек-ин-зе-бокс». Ну да неважно. Короче говоря, он вполне привлекательный мужчина, если не обращать внимания на свисающий над ремнем живот.

Увидев Бена, Деннис немало удивился — обычно он встречался с Чоном с глазу на глаз.

После чего заезжал в «Джек-ин-зе-бокс».

Но еще больше он удивился, заметив рядом с ними какую-то незнакомую ему девицу.

— Это кто? — спросил он.

— Энн Хеч,[29] — ответила О.

— Неправда.

— Откуда вам знать?

— Это наша подруга, — вмешался в их беседу Бен.

— С каких это пор вы своих подружек на наши встречи водите? — недовольно спросил Деннис.

— Кого хочу, того и вожу, — ответил Бен.

— И я буду делать что хочу, — добавила О.

— Короче, залезай в машину.

Деннис уселся на переднем пассажирском сиденье, Чон с О разместились сзади.

— Мне рядом с вами опасно находиться вообще-то, — тут же заныл Деннис.

— Раньше ты что-то не возражал, — откликнулся Чон.

Они с Деннисом встречались раз в месяц. Чон приезжал с мешком, полным денег, и уезжал с пустыми руками. Деннис приезжал с пустыми руками и уезжал с мешком, полным денег.

После чего заезжал в «Джек-ин-зе-бокс».

— Ты бы предпочел, чтобы мы к тебе в офис приехали? — поинтересовался Бен.

Офис находился в пригороде Сан-Диего, в здании Управления по борьбе с наркотиками.

Где в подразделении по борьбе с незаконным оборотом наркотиков Деннис был важной шишкой.

— Господи, ты чего такой нервный, а? — удивился Деннис. Не часто ему доводилось видеть Бена в таком состоянии — конечно, они вообще редко встречались, но когда это все-таки случалось, Бен вел себя вполне пристойно. Ну а Чон… Чон по жизни немножко психованный.

— У тебя по картелю Баха есть какая-нибудь информация? — спросил Бен. — По Эрнандо Лотеру в частности?

— А то, я только ими и занимаюсь, — хохотнул Деннис.

Потому что прикрывать лавочку Бена и Чона ему нет никакого смысла — те регулярно подкидывают ему деньжат или просто «сдают» расположение уже пустой теплицы, чтобы он исправно продвигался по служебной лестнице.

— А зачем вам? — спросил он, раздумывая, не удастся ли тут ему чем-нибудь поживиться. — Они на вас наехали, что ли?

Он и так уже об этом догадался — все-таки не совсем идиот. Тревожные звоночки раздавались повсюду, не говоря уж о видеоклипе с участием семерых обезглавленных дилеров, который облетел весь интернет.

Вот что называется враждебным поглощением в экономике, подумал Деннис.

Вдруг его озарило.

— Погоди-ка, — встрепенулся он, — вы что, хотите отложить платеж под тем предлогом, что картель с вас требует денег? Ну уж нет! Ваши расходы это исключительно ваша забота, не моя.

Позади них загремел поезд «Метролинк», соединяющий соседний с Лагуна-Бич Оушнсайд с Лос-Анджелесом. Из-за грохота разговор прервался.

— Расскажи мне все, что знаешь про этого Эрнандо Лотера, — прервал тишину Бен.

— А тебе зачем? — осторожно поинтересовался Деннис, чувствуя, впрочем, облегчение от того, что они не хотят его надуть. Ему ведь еще по счетам платить.

— «Зачем» тебя совершенно не касается, — встрял Чон. — Твоя забота — «что».

Так что давай выкладывай все, что знаешь про этого Эрнандо.

Главу картеля Баха.

Деннис приступил к рассказу.

История картеля берет свое начало не в штате Баха, как можно было бы подумать, а в Синалоа — горном регионе на западе Мексики. Определенная высота над уровнем моря, кислотность почвы и количество осадков делали эту местность идеальной для выращивания мака. На протяжении многих веков синалойские gomeros — опиумные фермеры — выращивали мак, перерабатывали его в опиум и сбывали на американском рынке, в основном китайским рабочим с железной дороги, тянущейся вдоль юго-западных районов Техаса, Нью-Мексико, Аризоны и Калифорнии.

Поначалу американские власти смотрели на эту торговлю сквозь пальцы. Однако вскоре объявили опиум вне закона и надавили на мексиканское правительство (безуспешно), пытаясь заставить их прижать gomeros к ногтю.

Во время Второй мировой войны американцы, отчаянно нуждавшиеся в опиуме, сырье для производства морфия, кардинально переменили свою точку зрения. К тому времени обычные поставки из Афганистана и «Золотого треугольника»[30] прекратились, и власти стали умолять Мексику производить уже не меньше, а больше опиума. Мало того, американцы даже построили для gomeros узкоколейную железную дорогу, чтобы тем удобнее было свозить с гор урожай. Все больше и больше полей gomeros стали отводить под маковые плантации. Таким образом, к концу сороковых годов экономика Синалоа стала зависеть от опиумной промышленности, a gomeros превратились в влиятельных и богатых землевладельцев.