Поймать звезду - Илона Волынская

– В буфет? – глядя на девочку поверх очков, поинтересовался дедок.

Катька мгновенно прижала Евлампия Харлампиевича к груди и начала наливаться помидорной краской – она впадала в ярость при малейшем намеке, что на ее драгоценного питомца могут… покуситься. Зубами. А также ножом и вилкой.

– В какой буфет – в балет! – сама не очень понимая, что несет, вскричала Кисонька. Надо же хоть что-то сказать прежде, чем Катька разразится яростной речью в защиту гусей с оскорблениями в адрес всего жующего человечества.

Дедок аж приподнялся в своей будке… поглядел на Кисонькину белую пачку… и вдруг шумно выдохнул и покрутил головой.

– В «Лебединое», что ли? – неодобрительным тоном спросил он. – Опять наш Александр Арнольдыч эксперименты затевает?

– Да! – чуть не подпрыгивая, выпалила Кисонька. – Если с этим гусем получится, еще завезут! Для натуральности! Разве может быть, чтоб на экологически чистом средневековом немецком озере никакой живности, кроме лебедей, не водилось? Представляете, какой… какой модерн! Балерины танцуют… а по всей сцене гуси ходят… и уточки… и… и… попугайчики летают, вот!

И тут же сама представила четверку балерин… выплетающих танец маленьких лебедей между отчаянно разбегающимися из-под ног утками! Там-там-там-там… кря-кря…

– Ну Арнольдыч! – снова покрутил головой дедок. – Вот уж точно творческая натура – а соображения-то и нет! А ежели ваши попугаи от большого натурализма в зал залетят и на зрителей того… бомбардировку устроят?

– А они… А они… – забормотала Кисонька, чувствуя, что с попугайчиками явно пережала. – А они в памперсах летать будут!

Даже у каменно молчащих Севы с Вадькой изменились лица – видно, представили попугаев в памперсах, пестрой стайкой порхающих над зрительным залом.

– Кро-охотные такие памперсы! – отмеривая размер на кончике пальца, продолжала лепетать Кисонька. – Специально в… в… Англии заказывали! Вот-вот посылка должна прийти!

– Балет, – тоном, каким обычно говорят «дурдом», высказался дедок. – Ладно, девчонку с гусем пропущу – а приятели ее пусть валят отсюда!

– Они не приятели! – выпалила Кисонька и замолкла, не представляя, чего еще придумать.

– Мы не приятели, – веско поддержал ее Сева. – Мы – представители фирмы по поставке попугаев! Подрабатываем после уроков. Пришли рассчитать оптимальный процент среднестатистических попугаев на объем зрительного зала! – И солидно прошествовал сквозь турникет. За ним потянулись Вадька и Катька с гусем. Евлампий Харлампиевич приоткрыл один глаза, поглядел на ошалевшего деда за стеклом и гоготнул, сочувственно и одновременно слегка злорадно. Дескать, знал ведь, мужик, где работаешь, чего ж теперь-то с открытым ртом сидеть?

– Попугаи – в памперсах, ты – в пачке, – окидывая Кисоньку нарочито безразличным взглядом, прокомментировал Вадька. – Мурка в чем?

– Ой, она сперва в доспехах была, а теперь с Настей на сцене… – еще не отойдя после разговора с дедком, выпалила Кисонька… и осеклась. Действительно, все это выглядело… и звучало… скажем так, странновато. Надо немедленно успокоиться! – Давайте я вас отведу в декораторскую – и вы все сами увидите, – деловито предложила она. – Бомжи, которые за Настей гонялись, наверняка очухались, можно их допросить.

– Не понимаю, почему мы должны кого-то допрашивать! – поднимаясь следом за Кисонькой по лестнице, раздраженно бормотал Сева. – Мы профессиональные сыщики или благотворительная организация? Договора вы с этой Настей не подписывали…

– Всеволод! – теряя терпение, гаркнула Кисонька. – Как ты себе это представляешь? За девчонкой гонятся два отчетливо криминальных типа, вот-вот схватят, а тут мы с Муркой выскакиваем с договором наперевес – подпишите?

– А и подписала бы! – воинственно объявил Сева. – Она ж это… деятельница искусств, вот и решила бы, что вы у нее автограф просите! Просто вы никогда бланки договоров с собой не носите, хотя я сто раз говорил…

– Где этот ваш шкаф с запертыми бомжами? – на сей раз не выдержал Вадька.

Шкаф стоял, где Мурка с Кисонькой его оставили – в декораторской, привалившись тяжелым дубовым боком к линялой стене. Распахнутые настежь резные дверцы тихо поскрипывали на сквозняке. Внутри никого не было.

Глава 8

Софит на голову

– Здесь кто-то был, – сказала Кисонька, заглядывая внутрь шкафа и вдумчиво изучая выцарапанное на задней стенке неприличное слово.

– Ты говорила, два бомжа. Которые за балериной гонялись, – напомнил Вадька.

– Мы заперли их в шкафу! Сами они выбраться не могли – мы ручки проволокой связали! – энергично кивнула Кисонька, в доказательство предъявляя свисающий с массивной круглой ручки намертво перепутанный моток проволоки. – Значит, их кто-то выпустил!

Евлампий Харлампиевич на руках у Катьки вдруг коротко гоготнул, вытянул шею и ткнулся широким красным клювом в середину мотка.

– Глядите! – воскликнула Катька, приглядываясь, что такое заинтересовало ее любимца. Она запустила пальцы в тугие завитки проволоки… и вытащила наружу зазубренный обломок ногтя!

– Молодец, Харли! Это, безусловно, улика! – похвалил гуся Вадька, внимательно разглядывая лежащий на Катькиной ладони довольно широкий серпик, покрытый завитками бледно-фиолетового, синего и серого лака. У той, кто распутывала накрученный близняшками проволочный узел, были длинные ногти и сложный маникюр.

– Вот если бы некоторые так договоры с клиентами подписывали, как гусь улики находит… – продолжал ворчать Сева.

– Значит, Настя говорила правду – ее действительно хочет убить Ритка. Из-за Одетты с Одиллией. И Жизели, – не обращая на него внимания, сказала Кисонька и брезгливо потрогала ноготь. – Теперь достаточно выяснить, на каком пальце у той обломан ноготь – и мы все докажем!

– Ничего мы не докажем, – пожал плечами Вадька.

– Но она же выпустила бомжей! Чтоб мы не могли их допросить! Наверняка караулила, пока мы с Муркой уйдем…

– Ну и что? Шла, услышала крики, обнаружила, что какие-то хулиганы заперли двух дядечек в шкаф – и выпустила, – пожал плечами Вадька.

– Вот если найдем трупы этих бомжей, тогда другое дело, – вмешалась Катька и с кровожадной ухмылкой уточнила: – Задушенных. И в их посиневшие шеи впились еще штук пять Риткиных обломанных ногтей! А что? Знаешь, как бомжей душить тяжело? – с видом знатока сообщила Катька.

– Все равно, странно это, – пряча обломанный ноготь в свернутый из кусочка газеты пакетик, пробормотал Вадька. – Убивать из-за этой… партии? Глупо. – Он в очередной раз пожал плечами. – Если та Ритка – хорошая балерина, а партию у нее забрали потому, что она с их… как ее… Зоей Павловной поссорилась… то проще пойти и извиниться, а не подъемник подпиливать и бомжей нанимать!

– А может, ей как раз проще бомжей и подъемник – чем извиняться? – вмешалась Катька, и в голосе у нее звучало если не сочувствие, то… некоторое понимание.

– Ты бы точно полгорода перебила, лишь бы не признаваться, что у меня на компе игрушку запорола!

– Я не трогала! – привычно набычиваясь, огрызнулась Катька.

– Кого – комп или полгорода? Кроме тебя никого не было – не мама же лазила, она даже не знает, где включать! – столь же привычно рявкнул на нее Вадька и повернулся к Кисоньке. – Вы с Муркой у этой Насти не спрашивали, может, она парня у кого отбила или наследство от дядюшки из Америки ждет?

– Вот наследство было бы очень кстати. Чтоб гонорар нам заплатить. А то мы даже не знаем – есть у нее деньги или нет? – продолжал гнуть свое Сева.

– Вадим, ты совершенно уверен, что за парня убить можно, а за партию в балете – нельзя? – возразила Кисонька, но в ее голосе не чувствовалось уверенности. Сама бы она за парня убивать не стала – подумаешь, этот отпал, на его место тут же двое найдутся. Хотя… если речь пойдет о Большом Боссе… – Видел бы ты Настю – как она о балете говорит! – с еще меньшей уверенностью продолжила она. – Я не знаю, но, если Ритка такая же фанатичная, может и убить!

– Так сходим, посмотрим? – предложила Катька. – И на ту и на другую… Где тут балерин показывают? – спросила она, оглядываясь по сторонам так требовательно, точно ожидая, что весь наличный состав труппы сейчас прибежит прямо в декораторскую и выстроится перед ней в три шеренги.

– Договор… – снова заикнулся Сева.

– Посмотрим, может, и с договором решим, – прежде чем он успел закончить, торопливо вмешался Вадька. – Мы Саляма в машине оставили, понадобится – вызовем.

Кисонька согласно кивнула – и полезла под балдахин бутафорской кровати, где были припрятаны ее вещи. Разумнее всего тут же переодеться… Но ребята так нетерпеливо переминались, поджидая ее, что она просто сунула блузку и джинсы под мышку и двинулась через декораторскую к двери, в которую ушла Настя под охраной Мурки.