Черное и белое - Светлана Бойкова

Шаман

Сильный, продолжительный, охватывающий своей вибрацией атмосферу звук, не свойственный этому миру и скорее похожий на тот, что издает гигантский барабан при ударе в него, неожиданно прекратил весь этот хаос. Черные твари окаменели в немой сцене. В их широко раскрытых глазах читался ничем не прикрытый ужас. Еще мгновение, и они в панике, толкаясь и топча друг друга, спешили скрыться во тьме ближайшего оврага. Грудь Алекса освободилась от тяжелых тел, и он, сделав несколько глубоких вдохов, открыл глаза. Две, не желающие расставаться с добычей твари, скрутившись на земле в клубок, с хищной жадностью смотрели в его сторону. Алекс наблюдал за ними, но подняться не мог, лишь, защищаясь, занес над собой руку, сжимающую меч.

Звук, заставивший тварей в панике бежать, мгновение назад повторился совсем близко, и эхо высоко в скалах подхватило его. Не желавшие покинуть пир твари мгновенно скрылись в темноте. Этот звук обеспокоил и Алекса. Усилием воли он заставил себя приподняться. Ему все еще не хватало воздуха, в голове по-прежнему однообразно гудело, он был ранен и одинок. Из темноты в полосу света, словно призрак, плавно вошел человек с большим бубном в руке.

– Однако ты выглядишь лучше, чем я предполагал… Я спешил к тебе, боялся опоздать… Я успел! – сощурив и без того узкие глаза, открыто, не скрывая удовольствия, белозубо улыбнулся человек.

– Кто ты? – одними губами спросил Алекс.

– Шаман, однако, – ответил незнакомец, пристально и озабочено окинув взглядом рану на руке Алекса. – Не бойся, я шаман, я друг, я буду лечить…

Человек был низкого роста, коренастый и располневший. Жидкие волосы – смесь черных и седых – покрывали его голову, такого же неопределенного цвета были его тоненькие висящие усики. Хитрость и ум одновременно уживались в его взгляде. Движения его были энергичны, но несколько суетливы. Видавшая виды кухлянка, по всей видимости, купленная когда-то задорого, добротная и обшитая бисером, сейчас не сходилась на нем, она была увешана кожаными мешочками, перевязанными шнурками. Тут же, привязанные к поясу, висели деревянные коробочки и баночки. Довершал картину огромный бубен, чуть не в половину роста своего хозяина.

– Кто это были и почему ушли? – хрипло спросил Алекс, кивая головой в сторону оврага.

– Это демоны-стражники, они охраняли того, кто ранил тебя, – ответил шаман и неожиданно резво и умело принялся развязывать узелки на мешочках и баночках. – Враг твой, однако, шел к выходу, хотел демонам сиайру отдать, тут все об этом знают. Рана твоя, однако, совсем плохая, демоны порвали мышцы и ожог, однако, мне не нравится. Он тебя первым увидел, твой 232-ой вон, как светится, ты мишень, однако, а он – воин.

– По-моему, он просто трус. Наверняка убить меня хотел, но рука у него неверная, промахнулся он, – Алекс болезненно посмотрел на свое плечо. – Метил в сердце, а поранил руку. А мне говорили, что он искусный, хладнокровный воин.

– Мудрый человек тебя предупредил, однако. А враг твой точно – искусный воин, но плохой, злой, однако. Он хотел убить тебя жестоко, сделал гаввах и ушел. Я услышал тебя и успел, если б не успел, пришел бы, а ты мертв уже.

– Ты можешь объяснить поподробнее, пожалуйста? Я ничего не понял, – что такое гаввах? Второй раз слышу об этом.

– Надо успокоить твою боль, однако, не стоит приманивать демонов… – Шаман достал из мешочка какое-то сухое растение и некоторое время перетирал его пальцами, тихо шептал, выдерживая при этом определенный тональный ритм, его голос то возвышался, то убывал. Глаза шамана были прикрыты, тело его покачивалось в определенном ритме. Алекс отстраненно наблюдал за происходящим, наконец шаман открыл глаза и бросил щепотку растертой травы в рану на руке Алекса. Рану зажгло с новой силой, Алекс затаил дыхание, терпеливо ожидая результата. Конечно, его терзали сомнения – вправе ли он доверять этому человеку, но выбора у него попросту не было. Вскоре боль в руке исчезла, ясность ума и покинувшие было силы медленно, но ощутимо возвращались.

– Пахнет кровью, однако, посмотри, что у меня есть. Ни у кого нет, а у меня есть! – шаман осторожно с любовью открыл маленькую деревянную баночку.

Зеленая, как болотная тина, противная на вид мазь покрывало ее дно.

– Это дорогая, хорошая мазь, – с трепетом в голосе заметил шаман. – Сейчас намажу, все заживет, как на собаке, и никакого запаха. Ни какого гавваха! – Шаман зачерпнул пальцами мазь, соединил края раны и нанес ее. – Перевязать, однако, надо. Но чем? – шаман покрутил головой, явно чего-то высматривая. – Твой рукав… твой рукав – хорошая повязка, демоны разодрали его, и висит он на волоске. – Шаман дернул рукав и тот легко поддался. – Ты только посмотри, однако, рукав чистый и сухой, демоны вылизали кровь до капли, они голодные… Это совсем плохо… Теперь ты должен сказать спасибо, шаман отнял у демонов гаввах.

Глаза Алекса ожили, в них чувствовалось любопытство и интерес к жизни.

– И все же расскажи мне о здешних нравах подробнее. Да, и спасибо! Рука совсем не болит. Так какой гаввах ты отнял у демонов?

– Твой враг ранил тебя, ты получил боль, кровь, страдания. Я почувствовал твою боль далеко отсюда, я шаман, однако, я умею. Демоны тоже умеют. Всякое страдание любого существа, всякая его боль дают излучение, и неважно где – и здесь, и на Земле, и в мирах возмездия. Всякое чувство, однако, всякое волнение души дает излучение. Вот видишь – красная роса на земле и на растениях, красиво, однако, как лесные ягоды… Это и есть излучения людей – излучения злобы, ненависти, алчности… Демоны питаются ими, но этого им мало, – шаман судорожно хихикал и озирался по сторонам. – Не вставай, тебе нужно отдохнуть. Мазь действует сильно, однако ты, возможно, потеряешь сознание или перестанешь управлять собой, чего, однако, хуже.

– О, это меня очень успокоило, – с иронией улыбнулся Алекс. – Пока я не отключился, познакомимся. Меня зовут Алекс, – он протянул руку для рукопожатия.

Шаман обеими руками, с легким поклоном потряс его руку.

– Я шаман, однако. Имя мое называть нельзя, даже тебе. Я твой друг, однако не обижайся. Обида плохой советчик, сильно человека разрушает. Отдыхай и слушай меня.

– Враг мой ушел, мне нужно найти его, – с беспокойством и нетерпением сказал Алекс.

– Найдешь, он ушел вниз, но не сейчас… Он не спешит, он думает, что ты уже мертв, однако.

– Но каким образом он может думать, что я мертв, если он всего лишь ранил мне плечо.

– О, ты не знаешь! Он сделал гаввах и если бы я не успел, демоны разорвали бы тебя, как хищные пираньи. Излучения страдания и боли называются гаввахом и являются пищей демонов. Гаввах способен насытить многих, очень много демонов. Самое вкусное, желаемое блюдо на их пиру – тот гаввах, который получается при истечении физической крови и при физической боли людей или животных. В эти минуты выделяются самые жгучие излучения, особой силы, от которых демоны, однако, становятся демонами. Я уверяю тебя, чтобы получить этот гаввах еще и еще, они пустят в ход всю свою изощренную жестокость и фантазию мучителей.

Алексу стало не по себе – может быть, от действия целительной мази, а, может, от той жуткой развязки, что ожидала его.

– Так вот какой была бы моя участь! Я полагал, что враг мой плохой воин и рука его не точна. А он уготовил мне жуткую смерть, отдав меня любителям гавваха! Шаман, я обещаю тебе, я найду его, он не отдаст свою сиайру демонам. – Алекс встал, кровь его кипела и требовала решительных действий. Несомненно – он получил хороший жизненный урок – познал коварство зла и оценил добро. Но какой ценой! – Нам надо спешить, – в полголоса сказал Алекс. – Мне необходима помощь, и я прошу: пусть мой путь станет и твоим. Поделим невзгоды пополам. Что скажешь, шаман?

Шаман вздохнул глубоко и грустно, опустил глаза и не поднимал их.

– Я был в мирах возмездия и поднимался в миры просветления. Поверь, однако, для меня было бы честью разделить твой путь, но эти… они не позволят, – шаман исподлобья бросил взгляд в сторону скал. – Они давно там, они терпеливо ждут меня.

– Кто? – недоумевал Алекс.

– Блюстители кармы, – холодно ответил шаман.

Огромные существа, утопая в фиолетовом свете, стояли на фоне мрачной красоты скал. Атмосфера в неясном ожидании чего-то наполнилась таинственной тишиной. Существа были серы и полупрозрачны, как мутное стекло, тела мозаичны и прямоугольны. Их морды имели сходство с мордами сторожевых собак: те же торчащие уши и холодные, неумолимые, зорко наблюдающие глаза.

– Зачем они здесь?

– Бубен. Мой бубен… я ударил в него, однако, чтобы спасти тебя. Теперь меня ждет неминуемый спуск в нижние слои чистилищ, – обреченно вздохнул шаман.

– Почему? Ты не сделал ничего плохого. Так не должно быть… это несправедливо!

– Алекс, эти существа, блюстители кармы, высокоинтеллектуальны, они видят человека насквозь с самых первых дней его жизни. Они могут, однако, проникнуть в глубинную память человека и знают о нем все. Но сфера их чувств холодна, как лед, им абсолютно чужды любовь, ненависть, сострадание, справедливость… Их невозможно обмануть, однако, или вымолить пощаду. Они не уйдут, пока я не подчинюсь их воле и не начну свой спуск.