Возвращение Прославленных. Книга 2 (СИ) - Цы Си

— Вот и до тебя дошёл, наконец, поздравить с Самайном! Давай расцелуемся, как принято. Счастья тебе.

И он распахнул объятия, чтобы обнять Носика. Но тот вывернулся и вытароторил:

— Да счастье то уже прибыло!!! Вернулись прославленные!

Сиридин насупился.

— Эту шутку ты говорил уже дважды. На Саймон в прошлом году и четыре года назад, — сердито сказал он, нахмурив брови, — так и хочется дать тебе посохом по лбу, чтобы ты больше так не шутил. Все же знают, что если бы они пришли, то ты бы…

— Конечно же! — со всего размаха ладошкой сам себе дал по лбу Носик, — как же я забыл?!!

Он подскочил, быстро взлетел по лестнице, отпихнув по дороге Стурлу, подбежал к концу медной трубы торчавшей из стены, сорвал бумажку, на секунду откинулся, набрал в лёгкие воздуха, так, что у него чуть не полопались глаза и, припав к деревянной насадке, дунул со всей дури.

Сверху, откуда-то над крышей, раздалось протяжное: «У-у-у-у-у-и-и-и-и-и-и-у-у-у….»и дом накрыла мощная звуковая волна. Шторы заполоскались в окнах, зазвенела в шкафах посуда, пол и крыша заходили ходуном. Стурла успел придержать шлем, у Тафари и Леонара снесло шляпы. У остальных мгновенно разметало волосы, словно их приподняли и потрясли вверх тормашками. А довольный Носик, как ни в чем не бывало, оторвался, наконец, от трубы и удовлетворённо сказал:

— Как же я давно хотел это сделать!

— Тут же написано: «Нет!», — сердито ткнула растрёпанная Бёрнис в бумажку, которую подняла с пола.

— Так это мне отец написал. Лет пятьдесят назад. Уж больно мне в детстве дунуть хотелось. И…натворил я тогда дел в долине, да… Даже вспоминать не хочу. Получил за это хорошенькую взбучку, — сказал Носик и потёр поясницу, — но сейчас я должен был доложить о вас…

Тут откуда-то издалека из-за холмов раздалось приглушённое: «И-и-и-и-у-у-у-у-у…»

— Ну, всё, — удовлетворённо сказал Носик, теперь уже через полчаса в Медикате о вас будут знать.

Тут в просвете между ограждений лестницы осторожно показалась удивлённая голова старца.

— Сиридин, поднимайся сюда!!! Выпьем по бокальчику лопушника, — закричал счастливый Носик, а потом повернулся к ремесленникам и объяснил, — я лопушник делаю лучше всех в округе. Надо взять десять унций лопуха и пять унций одуванчика, потом сквасить их в бочке, да только надо брать…

— Одичал ты тут, — шикнул на Носика, поднимаясь в гостиную Сиридин, — поболтать тебе не с кем! Говорил я тебе, заведи хотьсобаку, что ли. Или кошку. Какой лопушник в такой торжественный момент?!

Сиридин пригладил бороду, поправил кисточки на колпаке и выровнял венок на голове. Потом расплылся в улыбке, оперся на посох и торжественно обратился к ремесленникам:

— Приветствую вас, Великие и Прославленные! Меня зовут Сиридин Бывалый. Я — глава Горячих топей. К которым и это болото относится. Наша деревня находится в миле отсюда и считается…

— Да постой ты сам, — перебил его Носик.

За окном уже стемнело, и он ходил по комнате, зажигал свечи да керосиновые лампы:

— Сейчас пойдёшь хвалиться, про то, что вы больше всех лягушек выращиваете…

— Так если то правда, — сказал растерянно себе в усы Сиридин, — чего бы об этом и не доложить умным визидарам?

— А как там, в миру? — нетерпеливо спросил Носик у ремесленников, опять кинувшись копошиться в кастрюльках на кухоньке.

— Да по разному в миру, — сказал Итиро, — воин там много, но много и достижений. Лампы электрические освещают дома. Есть радио, которое передаёт звуки на расстоянии.

— Телефоны, по которым можно говорить с тем, кто далеко, — добавил Леонар, — машины…

— Говорят на каком-то странном языке, — сказал тихо в сторону Носика Сиридин, а ремесленникам громко добавил, — так, люди, получается, стали волшебниками?

— Это называется прогресс, — объяснил Леонар.

— Да-а-а, вот так дела, — хлопнул себя по коленям Сиридин, — ну, мы будем есть или нет? — кинул он Носику.

— Да-да. Сейчас, — ответил крепыш и полез вниз в небольшой погребок рядом с лестницей.

Через секунду он уже вытаскивали из подпола разные припасы. Визидары помогли расчистить стол, подтащили и поставили рядом сундук, вытащили и своё съестное. И через полчаса дружная компания поднимала бокалы с лопушником:

— За славный праздник Самайн! — громко объявил Сиридин, — и за приход ремесленников! Уж теперь мы заживём новой жизнью, о которой только мечтали!

Все чокнулись и отпили мутную тёмную жижку, которая оказалась горьковато-сладкой и очень даже вкусной.

— Вас теперь ждут в Медикате, — сказал тут же захмелевший Носик, — надо дела передать да прочее.

— Да, Август Непомнящий, наверняка всю ночь не будет спать, — почесал бороду Сиридин.

— А кто это? — спросила Пинар.

— Глава Совета Визидаров, — подскочил Носик.

Он порылся в вырезках и протянул одну, где было изображение худощавого мужчины с суровым лицом, обрамлённым бакенбардами, в такой же шапочке, как у Тафари.

— Да, вам надо в Медикат, — кивнул Сиридин, — я после застолья пойду в Горячие топи, а вы уж ночуйте здесь. Завтра всё равно в Медикат двинетесь через нас. Так в «Двух унциях» и позавтракаете. Я уж скажу, чтобы хозяева там для вас расстарались!

Приступили к еде.

— Кто хочет небесной похлёбки? Я, правда, приготовил её Сиридину. Свою то порцию я съел с утра, — поднял одну из плошек Носик, где в голубом супе плавали кусочки, похожие на размокший хлеб. Чем-тоэто и точно напоминало небо с облаками.

— Ну, уж предложи гостям, — облизал ложку Сиридин и добавил, — мы небесную похлёбку готовим месяц, а едим лишь на Самайн.

Все вежливо отказались, а Стурла похлопал себя по животу и сказал:

— Раз никто не хочет, я отведаю.

Он пододвинул к себе тарелку и быстро умял всю похлёбку.

— Ох, до чего же вкусна штука. Похожа на наваристую уху, — отвалился Стурла от пустой посуды. — Зря вы отказались. Теперь вот будете ждать целый год, — сказал он, нравоучительно оглядев ремесленников, — не то что твой, Пинар «пирог звездочёта», который правильнее было бы называть кошачьим. А эта небесная похлёбка — чудо как хороша!

— Да, жаль, что только в сентябреползехвосты такие жирные, — кивнул, жуя, Носик, — но я придумал способ, как их сохранить подольше, до самого Рождества. Сейчас, Стурла, я тебя угощу!

Он вытащил из-под стола банку, где были пересыпаны солью мохнатые толстые голубые гусеницы. Ремесленники уставились на Стурлу, который заметно погрустнел, а в животе у него что-то громко булькнуло.

— Брось. Не слушайте его, — раздражённо махнул рукой на банку Сиридин, — пробовал я твоих солёных ползехвостов. Гадость несусветная. Стурла, даже и не пробуй.

— Да я и не собирался, — покачал головой гном, зажав рот руками.

После этого пир продолжился, только Стурла стал очень аккуратно ковыряться в еде и подробно интересовался, что из каких ингредиентов. А Сиридин и Носик расспрашивали ремесленников о внешнем мире, и каждый раз удивлялись тому, как сейчас живут люди.

— Да, — грустно протянул Сиридин, качая головой, — четыреста лет назад мы их сильно обгоняли. Так, что были для них кудесниками. А сейчас что получается? Эх-х-хе-хе…

Сиридин тоже вздохнул, махнув рукой.

— Всё это проклятая Ужасная битва, — кивнул Носик.

Ремесленники же засыпали Сиридина и Носика вопросами о жизни здешней, о малумах и Ужасной битве. Пока Янмей не стала клевать носом, шла бурная беседа. Но как только увидели, что девочка засыпает, Сиридин, подхватил свой посох, натянул шапку и, переполненный новостями, собрался домой. Все спустились проводить его до дороги.

— Как пить дать, сейчас ещё заскочит к Кормаку и Кревану. И просидит у них до полуночи, — махал ему вслед Носик, — а то и вовсе спать не будет.

Потом обернулся к ремесленникам и сказал:

— Пойдёмте, я устрою вас спать на верхнем этаже.

Поднялись в мансарду уложить Янмей. Здесь оказалась круглая спаленка с кроватью и топчаном. По стенам тоже были полки с книгами. А над изголовьем кровати висел красивый высохший веночек.