Великие посвященные.Очерк эзотеризма религий - Эдуард Шюре

Из этих двух главных идей вытекает третья, не менее плодотворная. Веды делают из космогонического акта непрестанное жертвоприношение. Чтобы произвести все существующее, Высочайшая Сущность приносит Себя в жертву. Она разделяется, что-бы выйти из своего единства. Эта жертва рассматривается как источник всех отправлений природы. Эта идея, поражающая с первого взгляда и чрезвычайно глубокая, когда вдумаешься в нее, содержит в зачатке всю теософическую доктрину инволюции Бога в мире, эзотерический синтез многобожия и единобожия. Она вызывает к жизни Дионисийскую доктрину падения и искупления душ, расцвет которой мы найдем у Гермеса и у Орфея. Отсюда же истекает учение о божественном Глаголе, провозглашенном Кришной и завершенном Иисусом Христом.

Жертвоприношение огня со всеми его церемониями и молитвами, незыблемое средоточие ведического культа, делается таким образом олицетворением этого великого космогонического акта. Веды придают первостепенное значение молитве, формуле призыва, которая сопровождает жертвоприношение. Вот почему они делают из молитвы богиню Брахманаспати. Вера в призывающую и созидающую силу человеческого слова, когда оно сопровождается могучим движением души или сильным порывом воли, есть источник всех культов и смысл всей египетской и халдейской мани.

Для ведических и брахманических жрецов, Асуры, невидимые духи, и Питрисы или души предков, совершенно реально присутствуют при жертвоприношении, размещаясь на траве кругом алтаря, привлеченные из своей невидимой обители огнем, пением и молитвой. Наука, относящаяся к этой стороне культа, есть наука о иерархии невидимых духов.

Что касается бессмертия души, Веды утверждают его совершенно определенно и ясно:

"В человеке есть бессмертная часть; ее-то, о Агни, нужно согревать твоими лучами, воспламенять твоим огнем. О Ятаведас, в блистающем теле, созданном тобою, принеси ее в обитель благочестивых!".

Ведические поэты не только указывают на судьбу души, они тревожно ищут её происхождения. "Откуда рождается душа? Души приходят к нам, уходят, снова возвращаются и снова уходят". Здесь в двух словах уже дается учение о перевоплощении, которое будет играть впоследствии такую первенствующую роль в брахманизме и буддизме, у египтян и у орфиков, в философии Пифагора и Платона, здесь намечается эта мистерия из мистерий, эта тайна из тайн.

Как после этого не признать в Ведах широкие основные линии органической религиозной системы, цельного философского понимания вселенной?

В них заключается не только глубокая интуиция относительно мировых истин, превышающих наблюдения разума, в них — единство и ширина взгляда по отношению природы, проникновение в связь её явлений. Как прекрасный горный кристалл, сознание ведического поэта отражает солнце вечной истины и в его сверкающей призме уже играют и преломляются все лучи всемирной Теософии. Основы вечной доктрины выступают здесь даже яснее, чем в иных священных книгах Индии и в других семитических или арийских религиях, благодаря необычайной смелости ведических поэтов и благодаря прозрачности этой первобытной религии, столь чистой и высокой.

В эту эпоху различия между мистериями и народным культом еще не существовало, но, читая внимательно Веды, позади отца семейства или поэта, поющего священные гимны, уже можно различить другое лицо, более важное; мудреца, риши, посвященного, от которого священнодействующий получал толкование истины. Можно также убедиться, что эта истина передавалась благодаря непрерывающейся традиции, которая восходит до самых источников арийской расы.

Таким образом мы видим, как арийский народ положил начало своей завоевательной и культурной миссии вдоль Инда и Ганга. Невидимый гений Рамы, божественный Разум, Deva Nahousha, управляет им. Агни, священный огонь, переливается в его жилах. Молодая заря освещает эти века юности, силы и мужества. Семья создана, женщина пользуется уважением. Она жрица очага, она создает священные гимны и сама поет их. "Да живет муж этой супруги сто осеней" — говорит поэт.

Тогда умели любить жизнь, но точно так же умели и верить в потустороннее существование. Царь жил во дворце, на холме, возвышавшемся над поселком. Во время войны он выезжал на блистательной колеснице, в сверкающем вооружении, увенчанный тиарой.

Позднее, когда брахманы укрепили свой авторитет, рядом с великолепным дворцом Махараджи или великого царя, возникли каменные пагоды, откуда изошли искусства, поэзия и драма богов, изображавшаяся мимикой и пением священных танцовщиц. В те времена существовали касты, но не было насилия и не было стеснительных преград. Воин был в то же время жрецом, и жрец — воином, оставаясь одновременно слугой царя и совершая богослужение.

Позднее появляется новое лицо, смиренное на вид, но имеющее великое будущее, с отпущенными волосами и бородой, полунагое, покрытое рубищем: это муни, отшельник, он живет близ священных озер в дикой пустыне, где и предается медитации и аскетизму. От времени до времени он является к предводителю или царю, чтобы усовестить его. Часто его отталкивают, не слушают, но в то же время его уважают и боятся. Он уже начинает проявлять страшную власть.

Между царем, красующимся на своей золотой колеснице, окруженным своими воинами, и этим муни, почти нагим, не имеющим иного оружия, кроме своей мысли, слова и взгляда, возникнет со временем великая борьба. И торжествующим победителем будет не царь; победителем будет отшельник, оборванный, исхудалый нищий, потому что на его стороне будет знание и сильная воля.

История этой борьбы и есть история самого брахманизма, а позднее и буддизма, и в ней сосредоточивается почти вся история Индии.

Книга Вторая. КРИШНА

"Ты несешь внутри себя высочайшего друга, которого ты не знаешь. Ибо Бог обитает внутри каждого человека, но немногие умеют найти Его. Человек, который приносит в жертву свои желания и свои действия Единому, Тому, из Которого истекают начала всех вещей и Которым создана вселенная, достигает такой жертвой совершенства, ибо тот, кто находит в самом себе свое счастье, свою радость и в себе же несет свой свет, тот человек в единении с Богом. Познай же: душа, которая нашла Бога, освобождается от рождения и смерти, от старости и страдания и пьет воды бессмертия".

"Тот, кто создает безостановочно миры — троичен. Он есть Брама-Отец; он есть Майя-Мать; он есть Вишну-сын; Сущность, Субстанция и Жизнь. Каждый заключает в себе двух остальных и все три составляют одно в Неизреченном".

Глава I. Героическая Индия. Сыны Солнца и Сыны Луны

Победа арийцев над Индией вызвала из жизни одну из самых блестящих цивилизаций, какие известны миру. Ганг и его притоки были свидетелями появления великих царств и необъятных городов, как Айодхья, Гастинапура и Индрапешта. Эпические повествования Махабхараты и народная космогония Пуран, которые заключают в себе древнейшие предания Индии, передают в ослепительных чертах царственную роскошь, героическое величие и рыцарский дух этих отдаленных веков. Нельзя себе представить более гордого и более благодарного образа, чем образ арийского царя Индии, стоящего на своей боевой колеснице и отдающего приказы целому войску слонов, конных и пеших воинов. Один ведический жрец посвящает своего царя перед собравшейся толпой такими словами: "Я привел тебя в нашу среду. Весь народ желает тебя. Небо непоколебимо, земля непоколебима и эти горы непоколебимы".

В одном из позднейших законодательств, в Манава Дхарма-Шастре, можно прочесть:

"Эти владыки мира, пламенея во взаимной борьбе, раскрывая свою силу в битвах и никогда не отворачивая лица от опасности, восходят после смерти прямо на небо".

Действительно, они ведут свое происхождение от богов, соперничают с ними и готовятся стать богоподобными. Сыновнее послушание, воинская доблесть и вместе с тем великодушное чувство относительно всех — вот древне-индусский идеал человека.

Что касается женщины, индусская эпопея, бывшая послушной слугой брахманов, показывает нам ее только под видом верной супруги. Ни Греция, ни народы Севера, никогда не достигали в своих поэмах образа супруги настолько нежной, настолько благородной и одухотворенной, как страстная Сита или нежная Дамаянти.

Но индусская эпопея не говорит нам ничего о глубоких тайнах смешения рас и медленного развития религиозных идей, которая привели к решительным изменениям в общественной организации ведической Индии.

Победители Арийцы, отличавшиеся чистотой своей расы, встретились в Индии со смешанными, низшими расами, в которых желтый и красный тип скрещивался в самых разнообразных оттенках, имя своей основой черную расу. Таким образом, индусская цивилизация является перед нами подобно великой горе, имеющей в своей основе черную расу, по бокам — смешанные расы, а на вершине — чистых арийцев. В виду того, что разделение на касты не было строгим в первобытную эпоху, большое смешение происходило между всеми этими народами. Чистота расы победителей нарушалась все более и более с течением веков; но и до наших дней заметно преобладание арийского типа в высших классах Индии, а в низших слоях — преобладание черной расы. Из самых же низших слоев индусского населения поднимались подобно миазмам джунглей, смешанным с запахом диких зверей, жгучие испарения страстей, смесь сладострастия и жестокости.