Последняя схватка - Мишель Зевако

— Выслушай меня, девочка моя, и постарайся понять: если я строго обошелся с твоим отцом, если я вменяю ему в вину простое заблуждение, это потому, что ошибка ошибке рознь. Видишь ли, бывают заблуждения, которые хуже самых страшных преступлений. К таким как раз и относится заблуждение твоего отца. Оно неизбежно — слышишь? — неизбежно приведет к гибельным последствиям. Понимаешь теперь, почему я был так суров?

— О! — воскликнула Жизель. — Я и не сомневалась, что такой добрый человек, как вы, сударь, не будет гневаться без причины. Поверьте, что у меня и в мыслях не было требовать от вас оправданий. Я слишком вас почитаю, чтобы настолько забыться! Я лишь хочу, сударь, чтобы вы пояснили мне, почему вы считаете, что заблуждение отца хуже преступления?

— Во-первых, оно стоило ему десяти лет заключения в Бастилии… — начал Пардальян. — Он провел в тюрьме свои лучшие годы! Это…

— Это касается только его! — перебила Жизель в благородном порыве, который герцогиня и Пардальян оценили по достоинству.

— Положим, — согласился шевалье, — но сколько слез пролила твоя мать за эти десять лет! Да и ты, бедняжка, встречалась с отцом лишь от случая к случаю.

— Батюшке видней, — заявила Жизель, давая понять, что воля отца для нее священна.

— Ты ошибаешься, — мягко возразил Пардальян, — твой отец не имеет права жертвовать вами ради короны.

— Батюшке видней, — повторила Жизель с кротким упрямством.

— Что же, и жизнь вашу он может принести в жертву? — вскричал шевалье.

— И жизнь, и все что угодно, — решительно ответила девушка.

— Ну хорошо, пусть так, — вздохнул Пардальян. — Но ты согласна, что никому не дано распоряжаться имуществом и жизнью других людей?

— Несомненно, сударь, — кивнула Жизель.

— Очень хорошо, — продолжал шевалье. — Заблуждение твоего отца становится преступным потому, что, стремясь захватить власть, он, не раздумывая, без всякого сожаления пожертвует тысячами жизней, на которые не имеет никакого права.

— Как это? — удивилась девушка.

— Сейчас объясню, — отозвался Пардальян. — Ты ведь понимаешь, что юный государь Людовик XIII сам корону не отдаст, он станет защищаться. И будет прав. Надеюсь, ты согласна?

— Это очевидно, — подтвердила Жизель.

— Твой отец понял, что сам по себе, с немногочисленными своими сторонниками, он не сможет свергнуть короля и сесть на его место, — принялся растолковывать девушке шевалье. — Он почувствовал, что такая попытка захвата власти заранее обречена на провал. Тогда, не долго думая, он принял дары, которые предложила ему принцесса Фауста.

— Та самая, которая была его врагом и которую вы когда-то побеждали? — дрогнувшим голосом спросила Жизель.

— Та самая, — усмехнулся Пардальян. — По твоему смущенному лицу я вижу, что союз этот кажется тебе странным и, скажем прямо, недостойным герцога Ангулемского. Как бы то ни было, твоему отцу угодно было принять во внимание лишь преимущества этой сделки.

— А они столь значительны? — вскинула тонкие брови девушка.

— Весьма, — кивнул шевалье. — Фауста — или, как она теперь называет себя, герцогиня де Соррьентес — представляет здесь испанского короля. То есть эта дама предлагает твоему отцу не только свою помощь, но и поддержку монарха, от имени которого выступает. А это, посуди сама, кое-что: деньги без счета и двадцать-тридцать тысяч вояк.

— Испанцев? — воскликнула Жизель, сморщив носик и нахмурив брови. Это явно говорило о том, что ввод во Францию чужих войск был девушке не по нраву.

— Разумеется, — ответил Пардальян, у которого от недовольства Жизели заблестели глаза.

— И мой отец согласился? — изумилась юная красавица,

— С радостью, — горько улыбнулся Пардальян.

Жизель пристыженно опустила голову. Было видно, что, несмотря на свою любовь к отцу, девушка не могла не принять такого союза.

А Пардальян спокойно продолжал:

— Ты, верно, слышала о жестокостях Лиги?

— Увы, слышала, сударь, — вздохнула Жизель. — А еще я слышала, что все это случилось потому, что мы были настолько… настолько безумны, что призвали во Францию испанцев, наших злейших врагов.

— Все верно, — согласился шевалье. — Так вот. Мало кто знает, что Лига эта — дело рук принцессы Фаусты. Страшная гражданская война, столько лет бушевавшая в королевстве, все эти смерти, бедствия, нищета — все это обрушилось на Францию потому, что Фауста вбила себе в голову: герцог Гиз займет место Генриха III на французском престоле… который, само собой, она разделит с новым королем. А теперь герцогиня де Соррьентес мечтает добиться для герцога Ангулемского того, что принцессе Фаусте не удалось сделать для Гиза.

— В случае успеха она взойдет на трон вместе с Карлом! — невольно вырвалось у герцогини.

— Этого я не говорил, — холодно возразил Пардальян,

— Но вы так думаете, — прошептала Виолетта. — Вы не умеете лгать, Друг мой. Освободившись из Бастилии, Карл стал относиться ко мне так, что я уже почувствовала: он может меня бросить…

Пардальян взглянул на Жизель. Бледная и страшно взволнованная, девушка широко раскрытыми глазами смотрела на герцогиню. Слова матери потрясли Жизель больше, чем все речи шевалье. Юная красавица кротко запротестовала:

— Ах, матушка, как ты можешь говорить такое! Подумай только, ты же оскорбляешь монсеньора Ангулемского! Нет, он не способен на подобную низость! Я уверена, что мой отец боготворит тебя так же, как в самом начале вашей любви! Я не сомневаюсь, что никогда, ни при каких обстоятельствах не покинет он свою избранницу, свою обожаемую супругу.

Жизель настолько забылась, что, отчаянно защищая отца, стала говорить герцогине «ты». Однако откровенность любимой матушки все же сильно подорвала трогательную веру девушки в отца, В голосе Жизели не чувствовалось уже прежней убежденности.

Мать улыбнулась вымученной улыбкой и ответила:

— Твой отец все еще любит меня… во всяком случае, мне хотелось бы в это верить… О, эта вера мне просто необходима! Но ты не знаешь, моя девочка, ты просто не можешь знать, как гибельна для ума и души мужчины страшная болезнь, которая называется жаждой власти. Твой отец мечтает взойти на престол. Карл любит меня. Но блеск короны ослепляет его, и, чтобы стать монархом, он, не задумываясь, растопчет и свое, и мое сердце.

Жизель в ужасе замахала руками, но мать твердо продолжала:

— Да, да, он разобьет мое сердце, а потому не пожалеет и своего! Ты же слышала: он все уже решил! Я поняла это, когда он вышел из Бастилии. Я сразу почувствовала, что его отношение ко мне изменилось. Я терялась в догадках. Теперь, зная, что он заключил союз с мадам Фаустой — а это твой отец от меня тщательно скрывал, — я наконец все поняла! Союз этот означает, что она разделит с герцогом трон. А как этого можно добиться? Сочетавшись браком с королем, разумеется! Да, теперь мне все ясно: герцог Ангулемский сразу же согласился с условием этой позорной сделки!.. Не веришь? Так спроси у господина Пардальяна. Он знает гораздо больше, чем тебе сказал. Я разрешаю ему говорить, ничего не смягчая, ибо для меня в этой истории уже нет тайн.