Заказ на олигарха - Владимир Гриньков

– Это список автомобилей из гаража Сергея Алексеевича Проскурова. Предположим, два вот этих автомобиля будут исключены из списка. Вопрос: «Почему именно они?»

Котелков долго раздумывал, но ему эта головоломка оказалась не по зубам.

– Тебе Баранов показывал перечень мероприятий по Мурому? – спросил Хамза.

– Показывал, – ответил Китайгородцев.

– Замечания у тебя есть?

– Замечаний у меня нет.

– Баранов мне сказал, что ты посоветовал ему перевести из Мурома кого-то из обслуги, – произнес Хамза и посмотрел вопросительно.

Китайгородцев мысленно чертыхнулся. Баранов бессовестно прикрылся им. И даже не предупредил.

– Да, – сказал Китайгородцев, на ходу сооружая более-менее правдоподобную версию. – В Муроме нужен хороший повар, вы в курсе…

Хамза кивнул на всякий случай, потому что как же может шеф быть не в курсе.

– А женщина, которая готовит там сейчас, остается не у дел, – продолжал Китайгородцев. – Вот ее и надо сюда перевести. Она с детьми ладит хорошо и будет здесь Виктории помогать. А просто уволить ее нельзя, Проскуров со своими людьми неохотно расстается, и не надо бы его сейчас лишний раз дразнить.

– Не надо! – поддержал собеседника Хамза.

Китайгородцев понял, что вывернулся.

На всякий случай Китайгородцев продолжал отслеживать подробности жизни Пети-Pedro в Интернете. Какая-то девушка, скрывавшаяся под ником Swiss’да, вступила с Петей в переписку. Она писала:

«Самоубийство не может быть местью кому-то, потому что месть – это не самое красивое чувство и уж точно не самое достойное из всех, а самоубийство – это такой серьезный шаг, самый главный в жизни шаг, это настоящий поступок, потому что после самоубийства уже нет жизни, ничего нет, самоубийством человек самостоятельно завершает свой жизненный путь, и этот главный поступок своей жизни человек не имеет права сделать под влиянием чувств недостойных или причин малозначимых. Нельзя делать этого из чувства мести. Или назло кому-то. Или только потому, что у тебя плохое настроение. Нельзя свою жизнь продать за пятаки. Нельзя так себя не уважать».

Петя огрызнулся по-мальчишески неуверенно, сообщив своей собеседнице, что он себя очень даже уважает.

Проницательная Swiss’да в следующем своем послании предположила, что у Pedro есть персональный враг.

Pedro думал недолго и в тот же день сообщил, что врагов у него много и вообще все вокруг враги.

Так не бывает, чтобы все, не согласилась Swiss’да.

Бывает, заупрямился Pedro.

Есть хороший способ, написала Swiss’да. Возьми ручку и лист бумаги. Сядь, хорошенько подумай, вспомни всех своих врагов, каких сможешь, перечисли в столбик на бумаге и против каждого персонажа поставь цифру, которая покажет меру твоей ненависти к этому человеку. Тот, кого ты ненавидишь больше всех, кто для тебя – самое главное зло, получит сто баллов. Стопроцентное Зло. Главное Зло в твоей жизни. Кто-то провинился перед тобою меньше. Допустим, восемьдесят баллов. Или восемьдесят два. Или вовсе даже только двадцать. Ты увидишь, что все наберут разное количество баллов. Кто-то больше перед тобою провинился, кто-то меньше, и кого-то даже можно простить. Не все окажутся врагами. Но зато и настоящих своих врагов ты сразу выделишь. Настоящих врагов не бывает много. Настоящие враги – это достойные враги. Они наперечет.

Чтобы помочь Баранову побыстрее воссоединиться в Москве с его пассией-муромчанкой, Китайгородцев предложил, не мешкая, составить на женщину анкету со слов самого Баранова. Это позволит запустить процедуру проверки будущей работницы и ускорит ее переезд в поместье на подмосковном Рублево-Успенском шоссе.

– Расскажешь, что знаешь, – предложил Китайгородцев. – Тем временем подойдут подтверждающие документы. Хамза кому-нибудь поручит, ее проверят. Получится быстро.

– Заодно я узнаю, всегда ли она мне говорила правду, – засмеялся Баранов. – Главное, чтобы мне потом объективку на нее дали почитать. Мне ж на ней жениться как-никак. Лучше сразу знать всю подноготную, – и снова засмеялся.

У него было прекрасное настроение все последнее время. Он был влюблен.

– Фамилия, имя, отчество.

– Потапова Людмила Антоновна.

– Антоновна? – приподнял бровь Китайгородцев. – И ты у нас Антон…

– Даже здесь какое-то совпадение. Мы с нею совпадаем, – подтвердил Баранов.

– Дата и место рождения.

– Восьмидесятый год, четвертое сентября. Город Муром.

Конечно, Муром.

– А сама-то она в Москву переехать хочет? – осведомился Китайгородцев.

– Она не в Москву хочет. Она ко мне хочет.

– Образование?

– Техникум какой-то заканчивала.

– Я пока напишу «среднеспециальное». Адрес проживания… Муром…

– Улицу я не помню, – предупредил Баранов. – И дом не помню.

– Позже впишем. Семейное положение?

– Пацаненка воспитывает. Одна.

– Разведена?

– Да она и не была замужем, – дернул плечом Баранов.

Не слишком приятным оказалось это дело – обсуждать с посторонними подробности жизни своей пассии.

– Сколько ребенку?

– Да маленький он, – неопределенно ответил Баранов.

– Позже впишем. Привлекалась ли к уголовной ответственности?

– Нет.

– Где работала? Когда?

– В садике она… Нянечкой…

– Годы какие?

– Этого я не знаю.

– А сколько она на Проскурова работает?

– Давно.

– «Давно» – это сколько? – уточнил Китайгородцев. – Год, два, три?

– Не знаю точно. Года три, наверное.

Петя-Pedro написал Swiss’де:

Это правда. Настоящих врагов оказалось не так много, как я думал.

Swiss’да:

Я же тебе говорила. Тех, кто в твоем списке получил от тебя мало баллов ненависти, ты можешь вовсе вычеркнуть и навсегда о них забыть. Они недостойны того, чтобы ты помнил о них. Не надо растрачиваться на никчемных людей. Они этого не стоят.

Петя-Pedro:

Зато теперь я знаю, кто мои самые главные враги. И я их ненавижу еще сильнее, чем прежде.

Виктория садилась в свой любимый «Мерседес»-кабриолет с открытым верхом. Красивая женщина в красивой машине. Они были созданы друг для друга.

Увидела Китайгородцева, улыбнулась, кивнула.

Низкая тяжелая туча нависла над Рублевкой и готова была вот-вот пролиться обильным дождем, но Виктория крышу машины не торопилась поднимать, и Китайгородцев вдруг догадался, что это из-за него и надо бы к машине подойти.

Он приблизился.

– Я услышала случайно, что кто-то из наших работников пропал и что с этим человеком какие-то проблемы, – сказала Виктория. – Это правда?

– Надеюсь, все это не слишком серьезно, – осторожно улыбнулся Китайгородцев.

– А мне кажется, что серьезно, – не ответила она улыбкой на улыбку собеседника.

Няня Оксана Петровна вынесла из дома маленького Алешу, усадила его в специальное автомобильное детское кресло, установленное в «Мерседесе».

С неба сорвались первые крупные капли дождя. Виктория поспешно нажала кнопку. Механизмы пришли в движение, выстраивая крышу над салоном «Мерседеса». Виктория кивнула на прощание Китайгородцеву.

– Вы едете без охраны? – спросил он.

– Я бы с удовольствием взяла вас с собой, – улыбнулась Виктория. – Но впереди мы с ребенком, а сзади вам будет слишком тесно.

Это она так отшутилась. И совсем получилось не весело. Помнила ту историю. Когда Проскуров свой нрав показал. И она лишилась телохранителя, на которого рассчитывала.

Хлынул дождь. Няня ушла в дом. Теперь только поливаемый дождем Китайгородцев стоял у «Мерседеса», деликатно дожидаясь, когда хозяйка тронет машину с места. Виктория оценила преданность бодигарда служебному долгу.

– Когда-нибудь я наконец соглашусь ездить на этих ужасных огромных машинах, – пообещала она с мягкой улыбкой. – Тогда и для вас найдется местечко.

Она подняла стекло, «Мерседес» поехал. Китайгородцев смотрел им вслед. Его заливало дождем, и чувствовал он себя мерзко. Из-за дождя? Нет, что-то другое было причиной. Тревога поселилась в его душе. Он хотел бы вернуть Викторию. Не дать ей уехать. Удержать. Уберечь. Она его растревожила. Чем? Что она ему сказала? Она сказала, что едет без охраны. Нет, не это. Про машину. Мало места. Впереди – мы с ребенком, сказала она. Мало места. Но вот когда она согласится ездить на большой машине…

Он рванул следом. Прямо через клумбу, как совсем недавно Петя на квадрицикле. Он хотел догнать «Мерседес», который клумбу уже объехал и теперь катился по неширокой дорожке меж деревьями, но расстояние было велико. Перед поворотом кабриолет чуть притормозил, насмешливо подмигнув Китайгородцеву своими стоп-сигналами, и скрылся за деревьями.

Китайгородцев мчался через лужайку, которая под проливным дождем мгновенно напиталась водой, и он, поскользнувшись, рухнул в эту воду, подняв такую тучу брызг, словно упал в наполненный водой бассейн. Рванул из кармана переговорное устройство, которое здесь, на территории поместья, он всегда держал при себе. Крикнул: