Гроб с бархатом и фиалками - Н Фольдекс

"Да, из автомобиля, как раз напротив сквера". Я спросил, не позвонить ли в полицию? - "Ах, что полиция, - ответил он, - она заботится о выяснении уже происшедшего, а мне нужен друг, парень, который может показать зубы. Один я с ними не справлюсь". Затем он неожиданно попросил телефонную книгу. Я не знаю, куда он звонил, по крайней мере раз десять... Под конец он немного успокоился и попросил вызвать такси. Было похоже на то, что это человек старой школы.

Я кивнул.

- Вы заслужили свои деньги, - сказал я.

Попросив у него монету для телефона, я вдруг увидел, что его любезность исчерпана.

В телефонной будке я, вытащив из кармана ярлык с Ритиного багажа, начал набирать номер "Эр Франс". Через авиационную справочную службу я попытался узнать, когда приземлился ДС-4, прибывший в Орли из Касабланки в воскресенье. Через минуту мне сообщили, что самолет прибыл в 22 часа 23 минуты, на две минуты раньше расписания.

Погода испортилась. Сильный ветер гнул деревья в сквере Ламартин. Серая пелена туч закрывала небо.

Я уселся на скамейку и представил себе Бервиля. В воскресенье поздно вечером, после того как он закончил свою изнурительную недельную работу, он покинул бюро, свернул в сквер Ламартин и в сиянии газовых фонарей прошел по скверу. Видимо, он шел к автобусной остановке на рю де ла Помп. Пятьдесят второй автобус останавливался как раз напротив дверей его дома. В то мгновение, когда Бервиль пересекал сквер, подошла машина, из которой выстрелили по нему. Он побежал и, только попав в пивную, почувствовал, что на этот раз опасность миновала.

В баре ему пришла в голову мысль, что у него нет ни одного верного друга.

Люди, с которыми он имел дело по службе, хотя и вели себя корректно, но не заслуживали того, чтобы он мог кому-нибудь из них вполне довериться.

Больше того: он был уверен, что именно один из них и хотел лишить его жизни. Неожиданно он вспомнил о своем старом школьном товарище "проходимце", как позже он написал в своем письме. Если бы он теперь был здесь! На этот раз потребность в верном человеке была настолько сильна, что он решил разыскать Фольдекса. Он стал звонить всем бывшим школьным товарищам в поисках моего адреса. Так, наконец, он наткнулся на Барнау, который сообщил ему, где я живу. Бервиль берет такси, едет в отель "Сули" и узнает от хозяина о моей трудной жизни и о том, что я работаю пианистом в баре. Поль сел в холле отеля за стол, заполнил чек, отпечатал на машинке письмо ко мне и сунул его в конверт вместе с пятью тысячефранковыми билетами.

Но почему он написал письмо, а не приехал ко мне еще раз сам? Видимо, у него была назначена важная встреча. Где? В его квартире? Он писал в письме, что мне нужно тотчас же приехать к нему. Ясно было одно, что встреча эта была назначена не с Сараультом, не с Элиан, так как при телефонном разговоре с ними он отметил встречу. Далее, он прибыл домой, сел за письменный стол, сунул записку с адресом моего отеля в верхний ящик стола и стал ждать посетителя.

Дальнейший ход событий был для меня неясен. Быть может, ожидаемая личность не пришла. Быть может, он хотел позвонить по телефону и заметил перерезанный кабель. В случае, если к этому времени он уже был перерезан. И может быть он знал, что это означает. Во всяком случае, он тотчас же поехал в "Корсо" и узнал, что Рита и Миранда уехали вместе. И это изменило его планы.

Почему? Я не имел об этом понятия. Но одно казалось мне определенным:

Поль хотел прийти ко мне в бар "Келтик", но, к сожалению, записанный на бумажке адрес этого бара был им оставлен дома в ящике письменного стола.

Быть может, он вспомнил, что бар находится где-то на рю Пер Шарон, а по дороге туда ему пришлось бы проезжать мимо своего дома, поэтому он взял такси, подъехал к своему дому, открыл дверь квартиры, зажег свет и взял записку из стола.

- В это мгновение и раздался выстрел.

Я закурил. Мне не было жалко пяти тысяч франков, хотя они и не помогли мне разобраться в причинах убийства, но все же деньги не были выброшенными.

С помощью владельца бара было доказано, что уже в девять часов вечера, в тот день, когда Голь был убит, на него покушались. И я всегда мог доказать, что этот покушавшийся был кто-то другой, а не я, так как в это время я без передышки бренчал на рояле у себя в баре... И Рита тоже не могла этого сделать: ее самолет приземлился только в 22 часа 23 минуты в Орли...

Несколько капель дождя упали на дорожку близ моей скамейки. Я поднял воротник плаща. Чудесный день, почти весенний, Опять сменился январем.

Первые тени сумерек легли на измученные зимой газоны сквера. Я встал, пересек сквер и вышел на улицу де Фроней. Внизу у станции метро высилось здание Марокканской урановой компании. Сегодня вечером я понял, что ничем не сумел бы воспрепятствовать смерти Поля... Его неудачные попытки разыскать меня, его беспомощность растрогали меня так, что во мне проснулась долгие годы спавшая симпатия к нему. Я почувствовал, что бывший мне до сих пор Бервиль снова стал старым школьным другом Полем.

Я круто повернулся и направился к автобусной остановке. Перед рю де ла Помп я остановился: под руку с каким-то господином мне навстречу шла Элиан Лендрю. Не было никакой возможности пройти незамеченным. Да и не мог же я повернуться и убежать.

Кроме того, она уже меня узнала и направилась ко мне.

- Месье Фольдекс! Какая неожиданность! - воскликнула она. - Алекс, представляю тебе месье Фольдекса, о котором мы говорили... Это мой брат, Алекс.

Я пробормотал, что рад познакомиться.

- С тех пор как мне ставят в вину убийство Бервиля, мои знакомые стараются со мной не встречаться и в душе относятся ко мне с презрением.

- Мне очень жаль, - ответила она, положив свою руку мне на плечо. - Алекс и я очень сожалеем об ошибке полиции, поверьте мне. Мне кажется, что власти часто спешат с выводами для того, чтобы под шумок провести настоящее расследование.

- Вероятно, это делается и сейчас, - вмешался ее брат.

Это был приятный парень с широким, открытым лицом. Мне понравилось то, что Элиан не делала ничего, что могло бы повредить мне.

- Нет ли чего-нибудь нового в конторе? - спросил я ее.

- Нет, к сожалению. Но нам следовало бы побеседовать.

Не придете ли вы ко мне на чашку чая?

- Когда?

- А почему бы не сейчас же? Можно взять такси и отправиться ко мне.

Правда, перед этим мне необходимо занести в контору несколько писем.

- Очень мило с вашей стороны, но, к сожалению, сегодня это невозможно.

Мне надо поговорить с доктором Сараультам до закрытия его конторы. Давайте отложим это на завтра?

- Хорошо, завтра с пяти часов я буду дома. Приходи!? буду очень рада. По вечерам Алекс тоже часто бывает у меня правда, если этот вечер не совпадает со скачками.

Она бросила шутливый взгляд на брата и добавила:

- Без своей страсти к скачкам он был бы самым разумным молодым человеком на свете. Для того, чтобы он проявил кому-нибудь интерес, надо чтоб это был либо жокей, либо лошадь.

- Эта слабость мне знакома, - сказал я. - Совсем недавно я мог поставить последнюю запонку на скачках. Еще и сейчас, когда я бываю на ипподроме, я делаю ставки против самого себя, чтобы не рисковать. Если я выигрываю, я просто перекладываю деньги из одного кармана в другой.

- Ты тоже должен так поступать, Алекс, - засмеялась она.

Сараульт был очень удивлен, когда увидел меня. Девушка, его секретарь, покинула кабинет, закрыв за собой дверь. Я на всякий случай велел ей доложить обо мне как о месье Скольдорфе.

В течение нескольких секунд адвокат не мог обрести дара речи, я же между тем уселся в кресло.

- Не стесняйтесь, пожалуйста, продолжайте есть, - сказа-г я, вытягивая ноги. - Мне опять приходится отнимать у вас врем", но вы, конечно, поймете, что не банальные обстоятельстве" вынуждают меня к этому.

- Да... да... Конечно... конечно, месье Фольдекс, но вы могли бы представиться под своим именем.

- Для этого у меня слишком большой опыт обращения с работниками юстиции.

Вы могли бы просто не принять меня.

- Хорошо, даю вам десять минут. Но подождите минуту...

Он включил интерфон и сказал:

- М-ль Тибо, вечернюю почту.

После этого он вынул из почтового ящика несколько писем, нацарапал кое-что на конвертах и подал всю почту вошедшей секретарше. После этого он сложил руки и весь превратился во внимание.

- Ну, чем я могу быть вам полезен? - спросил он.

- Речь идет не о том, что вы можете сделать для меня, хотя вы можете многое, но я сомневаюсь, что вы захотите сделать это. Однако попробую получить от вас кое-какую помощь.

И я рассказал ему следующее:

- Вы помните, в понедельник вы говорили мне, что вначале полиция подозревала вас. Хорошо, ваше алиби было безупречно, и все представилось как глупая случайность...

- Не только это. Вся версия была лишена стройности...

- Правильно, не хватало кое-каких улик. В противовес мне, как вы подозреваете. У меня этих улик оказалось больше, чем надо. Верить мне, все равно что поверить россказням идиота.