Когда любовь соперница у смерти - Владимир Колычев

– Да ты не переживай, их и без нас бы покормили. Наверно кто-то присматривает за хозяйством, – движением руки я показал на ближайший соседский дом.

– Ну, может быть, – кивнула Арина.

Она присела на корточки, сунула руку под доску крыльца, вынула оттуда ключ, открыла входную дверь. Я хотел бы последовать за ней, но мне нужно было загнать машину во двор.

Я уже собирался закрыть ворота, когда вдруг увидел бегущего по улице парня со светлыми, будто соломенными волосами. Большие рачьи глаза, тонкая переносица и негармонично широкие ноздри, вытянутый и приоткрытый, как у пескаря, рот, грудь узкая, но руки толстые, мускулистые.

Все бы ничего, но этот бегун мчался прямо на меня. А поскольку я находился в узком свободном пространстве между створками ворот, он мог просто-напросто сбить меня с ног. И еще случайно, если не намеренно, он мог ударить меня в мой распухший нос. Одна только мысль о том, как это может быть больно, столкнула меня с его пути.

Мне казалось, что он пробежит мимо меня, но нет, он остановился и протянул ко мне руки, будто собирался схватить за грудки. Но всего лишь пальцами слегка коснулся моей руки, и то это вышло, как мне показалось, непроизвольно. Парень очень волновался и нервничал.

– Ты Глеб? – спросил он, пытаясь восстановить дыхание.

– А где здрасьте? – с укором покачал я головой.

– А нечего мне с тобой здороваться!

Я смотрел на его губы. Мокрые они, но слюны в уголках рта я не замечал.

Хотелось надеяться, что этот парень окажется тем самым Гариком, который мне был так нужен. Хотелось, но не верилось, что надежды мои оправдаются. Парня трудно было назвать красавцем, и, если судить по словесному описанию, чем-то он действительно напоминал Гарика. Но слишком бедно был он одет, чтобы ездить на дорогом джипе и жить в богатом особняке. Выцветшая фланелевая рубаха в клеточку, лоснящиеся от грязи и обвисшие джинсы, и ухоженностью парень явно не отличался: один волосок торчал из правого уха, другой – из левого, на щеках бесхозная небритость, ногти не стриженые, грязь под ними. И запах не очень, как будто его в баню некому было послать.

– Ты не груби, не надо, – предостерегающе нахмурил я брови.

– Ира где?

Хорошо, что я стоял анфас к этому парню, находись в профиль, мог бы оглохнуть от его визжащих децибелов.

– Нет Иры. Совсем нет.

– Она в машине ехала! Ее только что видели! Здесь она! – глазами одержимого смотрел на меня парень.

Вот и пена в уголках рта образовалась. Я даже полез в карман куртки за платком, чтобы смахнуть слюну с губ, но вспомнил, что выбросил платок еще в кафе, потому что сильно испачкал кровью. Впрочем, я мог взять образец обычной авторучкой, которую нащупали мои пальцы.

– Это Арина была, – сказал я.

– Арина?!

Парень вдруг стал похож на резинового болвана, из которого вырывался излишек воздуха. Сдулся, обмяк, даже в коленях слегка просел.

– Так, спокойно! – тоном, призывающим к спокойствию, сказал я. И вынув из кармана ручку, вертикально вознес ее на уровень груди. – Смотреть сюда! Тихо, еще тише… Дышим свободно, спокойно…

Вряд ли я обладал даром гипнотизера, но парень действительно стал успокаиваться. И когда я коснулся ручкой его губ, воспринял это как должное. В это время на крыльцо вышла Арина.

– Юра?! – удивленно и, как мне показалось, раздосадованно протянула она. – Ты что здесь делаешь?

– Я думал, что ты Ира, – обреченно вздохнул парень и уронил голову на грудь.

– А чем тебе Арина не нравится? – спросил я тем же унылым тоном.

Незваный и чуточку сумасшедший гость оказался вовсе не Гариком. Это всего лишь какой-то Юра. А я уже размечтался…

Нравилось мне это село, и дом хороший, как снаружи, так, наверное, и внутри. И Арина приятно волновала мою кровь, а перспектива провести ночь под одной с ней крышей распаляла воображение. Но будь моя воля, увез бы я отсюда девушку, не задумываясь. Предчувствие скорой беды растревожило меня не на шутку.

– Не нравится, – буркнул парень.

– Что, совсем?

– Я Иру люблю.

– Нет Иры.

– Я слышал… А тут сказали, что Ира приехала… А ты кто? Жених ее? – Юра кивком головы показал на Арину, которая смотрела на него если не с ненавистью, то близко к тому.

– Не твое дело! Иди отсюда! – нагрубила ему девушка.

– Зачем ты так? – обиженно спросил он.

– А как ты, так и я!

Парень обескураженно пожал плечами и ушел. Я закрыл ворота и вместе с Ариной проследовал в избу.

У избалованного цивилизацией горожанина обстановка дома могла бы вызвать пренебрежительную ухмылку. И обои здесь безвкусные, и мебель устаревшая, а русская печь так и вовсе анахронизм. Посмотрел бы я на такого умника, попади он в такой дом зимой, из промерзшей степи в лютую метель. Еле живой от холода, он встал бы на колени перед этой печкой и молился бы не образам, что в красном углу, а пышущей жаром топке. И за дощатый стол на такую же грубую лавку сел бы с радостью, если бы хозяин соблаговолил угостить его горячими щами да кашей. А потом бы в кровать, на пышную перину, под пуховое одеяло…

Стол и впрямь сколочен был грубо, хотя и добротно. Но чего стоила кружевная скатерть ручной работы? А занавески, салфетки, домотканые дорожки на полу?.. Старинный с резным карнизом буфет – тяжелый и основательный, в нем настоящий хрусталь. Велюровый диван и японский телевизор в горнице, казалось, не вписываются в общую обстановку сельского быта, но все же лучше с ними, чем без них. Тем более что диван раскладывался в двуспальное ложе…

Арина села на лавку, сложив руки, как прилежная школьница за партой.

– Что дальше? – спросил я.

– А что дальше? – пожала она плечами.

– Что есть в печи, на стол мечи.

– Я здесь не хозяйка…

– Но ты за нее.

Старый холодильник с механическим замком стоял с открытой дверцей, это значило, что в нем пусто. И печь холодная, в ней тоже ничего нет, кроме пустых чугунков.

– Жаль, что Ирки нет, – сказала она, с горечью во взгляде опустив голову.

– А если бы была?

– И кур бы накормила, и в печь бы что-нибудь поставила. Она такая… Была…

– Да печь затопить не трудно, – сказал я.

И тушенка у меня была, чтобы приготовить кашу. Крупа в доме наверняка найдется.

Я повернулся к Арине спиной, чтобы обследовать хозяйские закрома.

– Ты куда? – капризно спросила она.

– На стол что-нибудь придумаю.

– Я плохая?

– Не понял.

– Глеб Ирку любил, Костя по ней с ума сходил, этот Юрка с детства за ней бегает… Я ему даже не нравлюсь! – голосом, похожим на стон, заключила она. – Что во мне не так?

– Все в тебе так, – в раздумье дернул я плечом.

– А честно?

– Может, Ира твоя была чуточку душевней?

– А я что, на стерву похожа?

– Я бы не сказал… Ну, так что, ужин готовим?

Пока я ходил за тушенкой, Арина засыпала в чугунок пшеничной крупы, залила ее водой. Осталась самая малость – затопить печь. Пока я этим занимался, девушка сходила на огород, нарвала огурцов и зелени. И не побоялась сломать наращенные ногти. Еще она попросила меня натаскать воды и открыть банку с мясными консервами.

– Я здесь сама управлюсь, а ты баньку истопи.

Если честно, и я сам подумывал о том, что при доме должна была быть баня, но как-то не решался спросить, чтобы не быть уличенным в порочности своих намерений. Но раз уж Арина сама предложила, то я должен был мчаться в баньку на всех парусах. Впрочем, из дома я вышел без всякой спешки. Но в огороде значительно прибавил в темпе.

Впрочем, вскоре мне пришлось вернуться обратно, поскольку баньку в огороде я не нашел. Оказалось, что нужно идти в конец улицы, которая выходила к реке, где у самой воды и стояли маленькие бревенчатые домики с жестяными трубами. Арине пришлось напрячь память, чтобы вспомнить, какая банька принадлежит бабушке, а ключ, открывший навесной замок, подтвердил ее предположение.

На поиски ушло время, потом я челночными рейсами ходил к реке, таскал воду. Пока разжег печь, пока прогрел баню… В общем, мы с Ариной уже сели ужинать, а банька еще только дозревала.

– Как пойдем, сначала ты или я? – как о чем-то само собой разумеющемся спросила она.

Я рассчитывал на несколько иной сценарий, более простой и компанейский, но сделал вид, будто иного вопроса и не ожидал.

– Ну, как мужчина, я пропущу женщину вперед…

– Я еще не женщина, мне всего двадцать, – с улыбкой заметила Арина.

– Жаль, – с показным унынием вздохнул я.

– Что жаль? – не поняла она.

– Выпить не с кем будет.

Я нагнулся, взяв с пола заранее приготовленную бутылку водки, скрутил пробку.

– Почему не с кем? А я? – удивленно посмотрела на меня девушка.

– Тебе всего двадцать. А по закону можно только с двадцати одного.

– А кто узнает? – весело улыбнулась она.

– Я.

– А ты у нас – закон?

– Совершенно верно.

– Что, и не разрешишь?

– Ну, если ты настаиваешь.

– Настаивать не буду, но не откажусь…