Вулкан жив - Ник Кайм

Я вздрогнул, а один из стражников засмеялся так, что можно было догадаться о теме их разговора: смерть, пытки, то, как они подвергали им тех, кто был слабее и меньше их. Убийцы, насильники, воры — дети Нострамо принадлежали к порченой породе.

Гнев вскипел во мне, но я сдержал яростный порыв. Я должен был сделать все стремительно и бесшумно.

По отзвуку шагов на металлическом полу я определил, где находится каждый из легионеров относительно отверстия шахты. Один был рядом — и явно скучал, поскольку постоянно переходил с места на место. Второй стоял дальше: воинов разделяло несколько метров. Ни один из них не смотрел на отверстие. Подозреваю, они думали, что я мертв или умираю. В конце концов, для этого они воткнули в меня достаточно стали.

Я примарх, а нас не так легко предать смерти… или заставить принять ее, напомнил я себе, подумав о бедном Феррусе. И на мгновение я вновь ощутил внизу его присутствие, но он не шевельнулся и ничего не сказал.

Я выскользнул из шахты.

Два стражника, облаченные в полуночный цвет своего легиона. Оба Повелители Ночи. Один стоял ко мне спиной. Я бесшумно обхватил его шею рукой, закрыв ладонью вокс-решетку, и дернул.

Второй, находившийся чуть дальше по коридору, увидел меня слишком поздно. Сперва он заметил мои глаза — когда я решил открыть их после того, как убил его товарища. Два яростных ока, мстительно горящих в темноте. Тени были стезей Восьмого, но не только их легион мог обитать во тьме. Твердо встав у края шахты, я сбросил вниз тело первого стражника, через мгновение упавшего с глухим стуком металла об металл, и бросился вперед.

Второй стражник поднимал болтер. Гравитация словно начала давить на его мышцы с четырехкратной силой, потому что его движения рядом с атакой примарха казались не быстрее ползущего ледника. Он направил оружие мне в грудь, инстинктивно выбрав целью центр массы. Я повалил стражника на пол, приземлившись сверху, схватил за ведущую руку и сломал ее о приклад болтера, чтобы ни легионер, ни его оружие больше никогда не смогли выстрелить.

Он упал на землю и захрипел, когда под моим весом и импульсом прогнулся нагрудник и треснул каркас из сросшихся ребер. Я заглушил его крик рукой, проломив вокс-решетку и выбив зубы. Из-под разломанного шлема брызнула кровь, окропив мое лицо горячими мокрыми каплями. Я продолжал давить, не обращая внимания на панику легионера.

Потом кровь остановилась, и наступила тишина.

Не поднимаясь с мертвого стражника, я огляделся и попытался сориентироваться.

Передо мной протянулся длинный коридор, металлический и голый, слабо освещенный, ничем не примечательный. Я мог быть в любой точке Исствана. Я плохо помнил, как меня насильно увозили с поля боя. Возможно, мне никогда не удастся восстановить в памяти события между появлением Керза и пробуждением в камере.

Ощущение замкнутости, охватившее меня, едва я коснулся металлической стены слева, дало основания полагать, что я нахожусь под землей. Возможно, Гор приказал построить эти тоннели под поверхностью. Меня посетила мысль, что здесь могли быть и камеры для Коракса и Ферруса, но я прогнал ее, едва она успела возникнуть. Гор не брал пленных, это было не в его природе — хотя за последние месяцы у меня и появилось достаточно поводов сомневаться в том, какова его истинная природа. Это устроил Керз.

Я знал, что он не простил меня за Хараатан, за то, что я с ним сделал.

Мой брат был недалеким, ограниченным созданием, и таков был его способ отплатить мне.

Я сбросил тела стражников, одного за другим, в шахту. Я подозревал, что людей в этом месте было немного, раз Керз оставил меня здесь умирать, и никто не услышит грохота, с которым их изломанные тела упадут на дно, но два мертвых Повелителя Ночи, оставленных на виду, вызовут тревогу немедленно. Эти выигранные секунды могли отделить успешный побег от продолжившегося заключения.

Избавившись от стражников, я подкрался к концу коридора, остановился у развилки и внимательно прислушался: не поднялась ли тревога.

Ничего.

Заглянув за угол, я обнаружил еще один тоннель, такой же пустой, как тот, который я собирался покинуть.

Он недолго оставался таковым. Через пару минут, когда я преодолел половину пути, справа отъехала в сторону дверь, и из прохода вышел легионер.

Действуя гораздо расторопнее своих мертвых братьев, уже гниющих в яме, он открыл канал связи и подал сигнал тревоги.

— Вулкан жив! — звучал он испуганно, и ирония заставила меня испытать жестокое удовлетворение, когда я бросился на него. Меня задело по касательной спешным, сделанным навскидку выстрелом, но я тут же ударил его ладонью по груди. Это была атака на сердце, которая способна убить мгновенно, если нанести удар с достаточной силой. Его основной орган вышел из строя, а за ним и дополнительный. Легионер повалился на пол, а я оставил его, метнувшись в комнату, из которой он пришел, едва начали реветь сирены.

И опять меня встретил голый металл. Ни оружия, ни боеприпасов — ничего. Комната была настолько спартанской, что казалась заброшенной. Вот только я слышал за воем сирен, что они идут за мной. Одни кричали на мерзком гортанном языке своего родного мира, другие бежали молча, и только грохот ботинок выдавал их поспешность и панику.

Я стремительно пересек комнату, пробежал через единственный выход и оказался в еще одном коридоре. Он был короче предыдущего и так же гол, но это место начало казаться мне знакомым. На следующей развилке я едва не врезался в двух стражников, шедших в другую сторону. Я быстро убил обоих, нанес смертельные повреждения за меньшее мгновение, чем требуется, чтобы моргнуть. Один из их цепных мечей — единственное оружие, которое я мог взять и эффективно использовать, — я забрал, гадая, как мне выбраться отсюда, пытаясь составить какой-нибудь план.

Мне необходимо было найти место, где можно будет остановиться и подумать, подстроиться к изменяющимся обстоятельствам.

Я двинулся наверх.

В вентиляционной шахте было тесно, и мне пришлось выбросить только что добытое оружие, но, поставив потолочную решетку на место, я мог временно скрыть свой путь отхода.

В шахте воняло — кровью, потом, а мне оставалось лишь гадать, откуда и куда здесь перегонялся воздух. Ползя на животе, отталкиваясь локтями и пальцами ног, я добрался до следующей решетки, позволявшей заглянуть в комнату внизу.

Судя по рядам мониторов вокруг большего экрана, на котором светилась схема тюрьмы, комната являлась контрольным пунктом. Неаугментированные люди-сервы работали, переговаривались по воксу, отчаянно пытались меня найти. Легионеров не было видно. Они охотились, пытаясь поймать меня в ловушку.

Эти мужчины и женщины не были воинами, но они служили моим врагам.

Все они должны будут погибнуть, чтобы я мог сбежать.

Тихо сняв решетку, я головой вперед пролез в отверстие и приземлился посреди них. Женщина с лицом, покрытым нострамскими татуировками, вскрикнула, и я ударил ее тыльной стороной руки, отбросив через комнату. Один из мужчин-операторов выхватил личное оружие и попытался направить его на меня, но я был быстрее. Гораздо быстрее. Я убил и его. Меньше чем через три секунды все шесть людей-операторов были мертвы. Я покончил с ними быстро и так безболезненно, как мог, но не сумел заглушить в процессе голос совести.

Схема на экране изображала лишь часть подземного комплекса. Мне опять показалось, что я уже видел подобную структуру раньше, и оставалось лишь гадать, насколько огромной была эта тюрьма на самом деле. Другие мониторы транслировали пикт-поток со шлемовых линз поисковых групп. По экранам пробегали данные, загружаемые с легионерских доспехов. Кардиомониторы каждого из Повелителей Ночи возбужденно гудели под подключенными к шлемам экранами, а графические эквалайзеры, отражавшие характер голосовых сигналов, поднимались и опускались одновременно с дыханием легионеров и шипением, которым они отдавали приказы.

Я проигнорировал пикт-потоки, сосредоточившись на запоминании схемы-карты.

Две двери вели из контрольного зала. Я выбрал ту, которая, согласно схеме, позволяла попасть на верхний уровень. Я понятия не имел, как глубоко под поверхностью Исствана находился, и что на самой поверхности меня встретит, но иного пути не было.

Передо мной предстал очередной коридор, разветвлявшийся в конце. Пройдя половину, я остановился и замотал головой, пытаясь собраться с мыслями.

— Где я? — выдохнул я, не помня, чтобы видел это пересечение на схеме. Я обладал эйдетической памятью, здесь было что-то не так. Можно было вернуться, но риск был слишком велик. Забравшись в шахту в потолке, я выиграл лишь несколько секунд. Мне следовало двигаться вперед. И быстро.

Дойдя до пересечения, я опять остановился. От меня разбегалось еще два коридора, постепенно терявшихся в темноте. Из правого слабо дуло, я чувствовал это волосками на коже. Я уже собрался повернуть в него, когда заметил тень, будто отделившуюся из тьмы.