Красные пианисты - Игорь Бондаренко

Анна Краус узнала Гиммлера. Ни фальшивая бородка, ни дымчатые очки вместо пенсне не могли обмануть ее. Она помнила его голос. Гиммлер был у нее уже однажды. Это было до прихода Гитлера к власти.

Анне Краус исполнилось пятьдесят шесть лет. За свою уже долгую жизнь она поменяла несколько профессий. Работала до замужества по торговой части. Муж ее погиб на фронте в 1915 году. С тех пор она ненавидела войну.

В двадцать шестом году она познакомилась с журналистом Йоном Грауденцом. Она полюбила его поздней и последней любовью.

Грауденц пробудил у нее интерес к политике, к революционному движению рабочих, раскрыл глаза на причины первой мировой войны, которая лишила ее мужа. Симпатии, которые питал Йон к первому государству рабочих и крестьян, к Советской России, вскоре стала разделять и она. В освобождении от фашизма она видела счастье немцев.

В ее доме находили приют антифашисты, которых преследовали ищейки гестапо.

Анна Краус, хороший психолог, была наделена исключительными способностями. Она тоже поставила их на службу новому делу.

Ее салон «предсказательницы судеб» в конце тридцатых годов стал модным в Берлине. Среди нацистских чиновников и военных в тридцатые годы было немало подверженных мистике. Анна Краус использовала свой дар «астролога» для того, чтобы в беседах на «потусторонние темы» выведывать у клиентов важную политическую и военную информацию.

В ее доме в берлинском районе Штансдорф собирались члены организации Шульце-Бойзена — Харнака.

О визите Гиммлера Анна Краус на следующий день рассказала Йону Грауденцу, а тот в свою очередь Харро Шульце-Бойзену.

Глава четвертая

Двадцать восьмого июня, в следующую субботу после нападения Германии на Советский Союз, обер-лейтенант Харро Шульце-Бойзен и его жена Либертас во второй половине дня выехали в Варнемюнде — небольшой курортный городок на берегу Балтийского моря.

Суббота была коротким рабочим днем.

В этот же день в Варнемюнде поездом выехали правительственный советник министерства экономики Арвид Харнак с женой Милдрет и служащий имперских железных дорог Йон Зиг.

Шульце-Бойзен любил быструю езду. Они миновали Гюстров. За Гюстровом пошла дорога, выложенная брусчаткой. Шуршание шин по асфальту на брусчатке перешло в рокот, что усиливало ощущение скорости.

Либертас бросила взгляд на спидометр — стрелка его колебалась между цифрами «110» и «120».

— Харро, ты не на самолете, — заметила она мужу.

Отняв правую руку от руля, Бойзен привлек к себе Либертас.

— Боишься?

— Не боюсь, но такая езда не доставляет мне удовольствия.

Харро повернул зеркальце на кронштейне, укрепленном на раме ветрового стекла, так, чтобы видеть лицо Либертас. Мягкие, шелковистые локоны ее вились по ветру. Короткая челочка чуть прикрывала лоб. Серые с прозеленью глаза отливали изумрудом.

Либертас в зеркало тоже увидела лицо мужа.

— Ты ищешь в моих глазах страх? — спросила она.

— Я любуюсь тобой. — Ласковая улыбка осветила лицо Харро.

Если все знакомые сходились на том, что Либертас просто красавица, то Харро нельзя было назвать красавцем. У него было мужественное лицо, но его слегка портили оттопыренные уши.

Харро был в мундире голубоватого цвета. Белая рубашка контрастировала с его загорелой шеей.

У БМВ[7] был откидной верх, и сейчас он был опущен. Ветер мог снести фуражку с высокой тульей, поэтому она лежала на заднем свободном сиденье.

Мотор, снабжаемый бензином из двух карбюраторов, работал чисто и ровно. Только натренированное ухо Харро различало его шуршание в рокоте шин по брусчатке. Шульце-Бойзен переключил рычаг коробки передач на нейтральное положение, отпустил акселератор — теперь автомобиль катился по инерции, замедляя свой неукротимый, казалось, бег. Рокот шин постепенно стихал.

— Знаешь, я тоскую по штурвалу, — признался он жене.

— Может, купим самолет?

— Не смейся. Но когда кончится война, я снова стану летчиком.

Шульце-Бойзен после блестящего окончания училища транспортной авиации в Варнемюнде работал в одном из отделов связи в имперском министерстве авиации. В январе сорок первого года его перевели в 5-е отделение оперативного отдела штаба ВВС.

И прежде Шульце-Бойзен мог добывать сведения военного характера. В 1938 году он передал Центру сообщение о том, что «при участии германской секретной службы в районе Барселоны готовится восстание» против правительства Народного фронта. Позже он передал сведения о состоянии немецко-фашистской авиации, о положении с горючим, о концентрации в Германии химических отравляющих веществ.

Работа в оперативном отделе штаба ВВС открыла новые возможности.

Отдел располагался в юго-западном предместье Берлина Вердере. Это была запретная зона, в которой находился бункер Геринга.

В 5-е отделение поступали дипломатические и военные донесения от военно-воздушных атташе при немецких посольствах и дипломатических миссиях. Шульце-Бойзен имел доступ к этим документам, иногда фотографировал их, а иногда переписывал интересующие его сведения.

Начальник Шульце-Бойзена полковник Беппо Шмид ходил у Геринга в любимцах. Он напрямую выходил на рейхсмаршала. Харро делал все, чтобы установить с ним тесный служебный контакт.

В огромном командном бункере Вердера Шмид хранил карты с нанесенными на них целями для бомбардировочной авиации.

Обер-лейтенант Шульце-Бойзен пользовался у полковника доверием. Шмид знал, что на свадьбе Харро свидетелем со стороны невесты был Геринг. Дед Либертас по материнской линии был граф Филипп Ойленбург унд Хартенфельд. Мать Шульце-Бойзена Мария-Луиза доводилась племянницей знаменитому в Германии гросс-адмиралу Тирпицу. Портрет адмирала при всех регалиях висел в гостиной Шульце-Бойзенов.

Геринг — представитель новой, гитлеровской «аристократии» — стремился к знакомствам со старой, родовитой аристократией Германии. Ему импонировал их образ жизни, и он во всем стремился им подражать: пышные приемы в поместье Каринхалл, богатство нарядов, охота… Недостаток родовитости маршал стремился компенсировать множеством наград, которые украшали его мундир.

Но особенно близко Харро сошелся с руководителем 3-го отделения полковником Эрвином Герстом. Герст служил в отделе уставов и учебных пособий. В 3-м отделении хранились секретные и сверхсекретные документы.

Герст был противником гитлеровского режима. В 1932 году он работал в газете «Теглихе рундшау». Эта газета ориентировалась на христианско-социальные круги. В это же время студент Берлинского университета Шульце-Бойзен вместе со своими товарищами Генри Эрландером и швейцарцем Андриеном Турелем издавали тоненький студенческий журнал «Гегнер».