Перерождающийся: Пришествие тьмы - Артём Оноприенко

в помещение зала, первым делом он обратил внимание на аквариум, что стоял по правую руку от входа, почему-то сейчас, там не было ни одной рыбки, даже монстра ни одного там не находилось, только одни голые камни, лежали на его дне.

Дальше находилась отгороженная комната его сестры, дверь там тоже была закрыта, но именно на замок.

Посмотрев налево, на внешней стороне стены, огороженной комнаты сестры, висел телевизор, он не работал, отсвечивая проникавшие сквозь шторы, лучи света луны.

Ну и наконец то он увидел то, что ему нужно, напротив входа в игровую комнату его любимой сестрёнки, стояла мамина с отчимом кровать.

На самом же деле, это был большой раскладывающийся диван, светло красного от цвета.

На нём валялось множество игрушек, который не помещались в комнате его сестры.

Ему вдруг стало грустно от мысли – « где они сейчас? Остались ли они вообще живы, после этого апокалипсиса и не жрёт ли их там какой ни будь монстр?»

Артем прикусил губу, чтобы не расплакаться, он очень любил своих родных, но совершенно не знал, как он может сейчас им помочь и живы ли они вообще.

Как бы он не сдерживал ком подступающий к горлу, но слеза все равно покатилась по его правой щеке.

Он не стирал её зная, что его сейчас никто не видит. Пока никого не было Артём лег на этот диван, взял руки мягкую игрушку пикачу, что он подарил своей сестрёнки, свернулся калачиком и начал тихо рыдать.

– «Где они?! Где они мои родные, что с ними сейчас?! Я ничего не знаю, я ничего не могу сделать! Как же я сильно устал, я больше не могу это терпеть» – проносились мысли у него в голове, пока он как маленькая девчонка, лежал и плакал, захлёбываясь слезами, слюнями и соплями.

Прошла минута, две, три, а он так и продолжал лежать и плакать, прокручивая в голове самые ужасные сцены, что могли произойти.

У фантазии нет границ, они есть только у реальности, но судя по событиям в прошедшие нескольких дней, он уже не верил этой цитате, найденной им, в одной из социальных сетей.

Из страданий по родным и близким ему людям, вырвало слабое царапанье двери.

Он быстро поднялся и утёр слезы с соплями, своей оголённой правой рукой больше размазывая их по всему лицу, а не вытирая.

Перехватив дубинку, что он оставил рядом с собой и накинув рюкзак на себя, что он оставил там-же Артём направился к двери, подстраховавшись, но все равно ожидая увидеть там Маркиза.

Открыв дверь, он начал выслушивать о себе множество нелестных высказываний, да таких, что ему захотелось закрыть дверь и отправиться обратно в кровать.

– Ты жалкое подобие человека, нельзя было раньше меня добить, или хотя бы предупредить, что сейчас начнётся?! – продолжал кричать на Артёма кот.

– Можно было. – понурив голову, он ответил коту.

– А почему не сделал?!

– Я не знаю, я забыл, прости!

– Простикает он тут, ладно на первый раз я тебя прощаю, в конце концов у меня теперь жизней, больше чем у всех котов, вместе взятых. – уже успокаиваясь, проговорил Маркиз.

– А тебя не смущает то, как ты с каждой из жизней будешь расставаться?

– Да не особо, меня один раз с восьмого этажа выкинули, как видишь нормальный, правда тогда ветки притормозили мое падение, но поломало меня знатно, а ты что тут, плакал что ли?

– Я? Нет, с чего ты взял? – новость о том, что он знает, сильно смутила его.

– Мне голос сказал, чтобы я пришёл и вытер сопли, маленькой девочки – эти слова сильно разозлили Артёма.

– Ну да, плакал, и что с того, человеку уже нельзя прореветься? Тем более, я не знаю как мои родные и что с ними.

– А почему не узнаешь?

– Да как? Они же далеко, а такое, скорее всего, творится по всему миру.

– Ладно, как вы там говорите, утро вечера мудрее? Пошли поспим и завтра пойдём сражаться, мне к стати тоже будут засчитывать убийства, даже если я буду стоять в стороне.

– Ладно, пошли. – сказал Артём, закрывая дверь за котом.

Поспать нормально им не удалось, всю ночь слышался скрежет от оконных стёкол, дерево пыталось прорваться в квартиру, где пряталось вкусное мясо.

Пришло утро, солнечный свет, начал пробиваться сквозь шторы и слепить глаза обоим почти заснувшим, живым существам.

– Я уничтожу это бревно – произнёс Артём вслух, на что кот, ответил ему полным согласием.

– Уничтожь, мне голос сказал, что чем меньше их будет тем веселее ему станет, а за это, положены награды.

Они лежали в обнимку на диване, кот упёрся ему носом в плечо, и лежал на руке, закрыв глаза и пытаясь уснуть.

– Ты можешь рассказать, как у тебя всё происходило? – спросил Артём у кота, подозревая что-то неладное, ведь с ним голос особо информацией не делился.

– Во тьме, сидели, общались, точнее я сидел, а он рассказывал, говорил о том, что это низшие звери, о том как не любит людей, о том, что это только отборочный этап и дальше будет только хуже.

– Куда уж хуже? – поднимаясь и удивлённо смотря на кота, спросил Артём.

– После этих придут другие, более сильные, более страшные, более агрессивные и нужно готовиться, убивать всех и всё, движимое и недвижимое, становиться сильнее, набирать больше могущества.

– Ты не спрашивал, много ли вообще осталось людей, в смысле избранных? – спросил Артём в надежде мысленно скрещивая пальцы и надеясь на то, что это число близко к миллиарду, ведь тогда будет шанс хотя-бы один к семи, что его Мама и Сестра живы.

– Спросил….. – и он замолчал, каждая секунда его молчания, порождала отчаяннее в душе Артёма, каждое мгновение, отдавалось в ушах, ударами сердца.

– Говори, ничего страшного, я готов принять любой исход – опустив руки и поникнув, Артём начал готовиться к названой цифре, как к приговору выносимому судьёй серийному маньяку, о смертной казни, либо пожизненном заключении, в самых серых и мрачных местах планеты, где обитают такие-же отбросы общества как и он.

– На тот момент, когда я проснулся, вас оставалось менее ста миллионов, с каждой секундой эта цифра тает, голос и не надеялся на ваше выживание, скорее всего за ближайшие две недели, умрут все. – вынес он свой приговор, что словно громом прокатился по безжизненной пустыне, наполненной горами песка, и предвещавший превратить всё в кашу, топя не спрятавшихся путников, забирая их жизни.

Артём стоял и его начало трясти от осознания того, что он не в