Подсадных уток убивают - Вячеслав Жуков

– И кто же так жаждет меня найти? – спросил он, посмеиваясь, потому что не испытывал страха никогда, знал – милиции его не найти. Никогда не найти. Среди живых он не значится.

– Я, кажется, спросил тебя! – проговорил он угрожающе.

И Лариса поняла, что должна ответить.

– Капитан Сонин. Он ведет дело, – сказала она, стыдясь своего признания. Наверное, не следовало говорить про Сонина.

– Сонин? Ну как же, помню, помню. Лихой милиционер. Значит, все убийц ловит, – проговорил он, предаваясь воспоминаниям. Лицо его сделалось отрешенным, точно говоривший засыпал. И Лариса заволновалась, вдруг он сейчас выпустит из рук руль, и они врежутся во что-нибудь.

– Эй, – тихонько позвала она.

– Не мешай. Я думаю, как Сонин отреагирует, обнаружив твой труп, – сказал он так, будто речь шла не о ее жизни, а о чем-то постороннем, малозначительном.

– Мой – труп? – Слезы подкатывали к горлу Ларисы.

– Мне нравится убивать, когда-то, еще мальчишкой, я убил котенка. Давно это было. Но, представляешь, я до сих пор помню, с каким удовольствием придушил его. И разве это не вершина блаженства, распоряжаться жизнями других.

«Он ненормальный! Псих!» – Лариса была готова кричать, но постаралась сдержать себя и сказала как можно спокойнее:

– Я прошу тебя, не убивай меня. Не делай этого. Прошу, не надо.

– Нет, – сказал он убежденно, – я хочу, чтобы тебя искали. Чтобы эти суки, опера, дрожали в ожидании следующего убийства, в том числе и Сонин. Посмотрим, кто из нас лучший. Ему тоже будет приятно услышать обо мне.

– Но разве для этого обязательно убивать меня? Хочешь, изнасилуй меня! Ну скажи, чего ты хочешь? Подонок! Жалкий ублюдок! Все равно тебя поймают! – Лариса кричала, а этот человек заливался истеричным хохотом. И голос ее постепенно стих, потому что ушла последняя надежда. И она отчетливо поняла, что скоро умрет.

Машина уже ехала по загородному шоссе, и весь окружающий мир уходил от Ларисы навсегда. Ей даже перестало вериться, что она еще жива. Будто все погрузилось в вечную темноту и осталась только она.

– Ну вот мы и приехали, – сказал он, и машина остановилась.

– Как? Нет! Не приехали, – запротестовала Лариса. Ей очень хотелось, чтобы эта дорога была бесконечной. И пусть они будут ехать вечно. – Не надо! Я прошу тебя! – закричала она, чувствуя ужас. На нее вдруг дохнуло холодом, и тело бил озноб.

Он посмотрел на нее. В этот момент лицо его вытянулось. Оскалившись, как хищник перед нападением, он схватил Ларису за горло. В глазах сверкнул маниакальный блеск. Он улыбнулся.

– Ну, давай, подрожи немножко перед смертью, – прошептал он, сжимая пальцы на ее шее.

И в тот момент, когда Лариса едва не провалилась в вечную тьму, он отпустил руки, дав ей возможность прийти в себя. Убийца наслаждался ее медленной смертью.

Потом, когда она уже была мертва, он еще долго смотрел в ее белое лицо. Оно оставалось прекрасным, смерть так и не сумела обезобразить его.

Он вздохнул и, чтобы окончательно убедиться в ее смерти, потрогал артерию. Тело не остыло окончательно, а безжизненное лицо теперь принимало какое-то странное выражение. Оно делалось умиленно-спокойным и немного удивленным, словно девушка так и не поверила в свою смерть.

– Вот и все, – произнес он привычно, как всегда в таких случаях, снимая с нее сережки, перстни и цепочку. В сумочке денег не оказалось, и он выкинул ее.

К утру темные дождевые тучи двинулись на восток, обнажив небо, усеянное россыпью звезд.

По влажному шоссе в сторону деревни Данилино тянулся свежий след легковой машины.

В шесть часов утра всему офицерскому составу управления объявили сбор.

Не дождавшись Ларисы, ее муж позвонил в дежурную часть и сообщил о ее пропаже. Еще никто ничего не знал толком, но уже догадывались о ЧП.

Саморядов к тому времени был дома. Ему позвонили, Еременко вкратце рассказал об исчезновении Челядник, и Саморядов тут же примчался в управление. Следом явились Васильев и Савельев.

– Я ж ее почти до самого дома довез, – всем объяснял полковник Саморядов. Не подходил только к Сонину. Сонин зашел в комнату дежурной части и услышал, как расстроенный полковник говорил Васильеву:

– Немыслимое дело. Лейтенант Челядник пропала. Муж позвонил дежурному на пульт. А где она может быть? Генерал Фенин теперь обвиняет меня. А за что? Я же хотел как лучше…

Увидев Сонина, полковник замолчал, не хотел, чтобы капитан злорадствовал.

В дежурной комнате собрались почти все офицеры, и Сонин удивился, как столько человек могли уместиться в ней.

В углу на стуле сидел какой-то мужчина. Сонин тихонько спросил у дежурного Еременко:

– Это кто?

– Муж лейтенанта Челядник, – так же тихо ответил Еременко. – Сейчас сам Фенин прибудет.

Сонин отошел к окну, достал пачку сигарет. Еременко заметил, сказал громко:

– Не курите здесь. И так дышать нечем. – Это прозвучало как обращение ко всем. Но Сонин даже ухом не повел.

Еременко со злостью швырнул телефонную трубку на пульт. Связываться с Сониным он не хотел.

Возле стола, на котором лежала карта города и района, столпились высшие чины управления, обсуждая план мероприятий по поиску пропавшей сотрудницы. Оставалось только, чтобы генерал одобрил этот план, и все ждали Фенина.

Сонин докурил сигарету, окурок бросил себе под ноги на кафель, придавив носком ботинка. И тут дежурный закричал:

– Смирно, товарищи офицеры! – Он бросился к дверям, доложить генералу: – Товарищ генерал, за мое…

Но генерал резко остановил, для верности махнув рукой:

– Вольно, капитан. Я все знаю.

– Товарищи офицеры, вольно, – проговорил следом Еременко, и комната пришла в движение, загудела от множества голосов. Каждому хотелось высказать свое мнение о случившемся. Не пытался делать этого только полковник Саморядов. Генерал поговорил с ним в коридоре с глазу на глаз. И разговор этот оказался слишком неприятным для Саморядова. Он приплелся следом за Фениным и тихонько стоял, прислонившись к дверному косяку. Ноги у него дрожали, он блуждал взглядом по лицам офицеров, словно искал сочувствия. Хотелось выговориться, объясниться. Ну разве есть его вина в том, что Челядник пропала? «Может, она к хахалю какому ушла. А генерал на меня ответственность повесил. Сдуру еще погоны с меня снимет». И полковнику стало жалко себя. Такие были планы и мечты о карьерном росте, а из-за этой Челядник все рухнуло. Он прислушался, о чем говорили заместители Фенина возле стола.

– Товарищ генерал, поиск пропавшей сотрудницы мы хотим начать с ближайших домов. Участковые инспектора уже проверяют подвалы, чердаки, – начал доклад первый заместитель генерала полковник Монахов.

Фенин стоял и внимательно слушал, одобрительно кивая головой. Он глянул на сидящего в углу мужа Ларисы Челядник и, устыдившись, отвел взгляд. Ведь в случившемся была и его вина.

– Надо проверить коммерческие палатки, – улучив момент, предложил дежурный Еременко.

Все замы вместе с Фениным посмотрели на него, плохо соображая, к чему такое предложение. И капитан пояснил:

– В них по ночам черт-те что творится. Шпана собирается.

Такое пояснение не произвело впечатления на руководящий состав управления.

Фенин опять глянул на мужа Челядник, негромко спросил у Монахова:

– Больницы обзванивали? Морги?

Заместитель утвердительно кивнул головой.

– Так точно. Никого похожего на лейтенанта Челядник не поступало. – Он подождал, не будет ли еще каких вопросов от генерала, потом продолжил: – Мы еще хо…

Резкий телефонный звонок заставил Монахова остановиться на полуслове. Он прозвучал как-то по-особенному тревожно.

Капитан Сонин наблюдал, как капитан Еременко что-то усердно записывал на листе бумаги, и вдруг этот звонок.

Генерал Фенин нетерпеливо уставился на дежурного, выжидая, пока тот снимет трубку. Всех интересовало телефонное сообщение. Вдруг оно по пропавшему сотруднику.

Еременко схватил трубку:

– Дежурная часть. – Он чуть повысил голос.

Фенин поморщился. Он стоял рядом с дежурным, и получилось так, как будто тот прокричал ему в ухо.

В комнате в один миг сделалось тихо, и все услышали, как мужской голос, несколько грубоватый, уверенно сказал:

– Передайте Сонину, труп ментовки он найдет у развилки дороги на деревню Данилино.

– Что? – растерянно спросил дежурный, хотел переспросить, но трубка уже зачастила громким, неприятным пиканьем. Еременко положил трубку на пульт, мельком глянул на молчавшего генерала Фенина и громко сказал:

– Капитан Сонин!

Теперь все присутствующие смотрели только на Сонина и ждали, что он скажет.

– Я все слышал, – сказал Сонин, уставившись на трубку телефона.

Всех одолевал вопрос, почему звонивший передал сообщение именно ему, назвав капитана по фамилии.