Титан империи 2 - Константин Зубов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Уж не думаете ли вы, что в СМИ много людей «из народа»?
— Нет, но простолюдины черпают сведения об аристо в основном из газет и телевизора.
— И об инквизиции тоже?
Она запнулась.
— Про инквизицию в СМИ распространяться строжайше запрещено.
— И не просто так, не так ли?
— На что вы намекаете, Евгений Михайлович? Что мы звери в человеческом обличии?
— Я ни на что не намекаю, — я многозначительно ухмыльнулся. — Но я бы предпочел, чтобы меня не отрывали от дел всякими… формальностями.
— По-вашему, искать предателей рода человеческого — всего лишь формальность?
— Отыскать Герасимова и вытрясти все дерьмо из его родственников вы можете и без моей помощи. Горн не выглядит зеленым новичком.
— Вы главный свидетель, Евгений Михайлович, — пожала плечами Гертруда Михайловна и серьезно посмотрела мне в глаза. — Вы же хотите оставить по себе и отце хорошую память?
— Это что угроза?
— Боже упаси! — фиалковые глаза лукаво блеснули. — Благополучный исход дела выгоден и вам, и Тайной Канцелярии. Вам, как жертве герасимовского произвола. И нам всем, как слугам Его Величества.
— Звучит интересно, — усмехнулся я. — Кстати Гертруда Михайловна, вы ничего не забыли?
— Как же, как же! Снова думаете меня на чем-то поймать?
— Да нет же. Не могли бы вы вернуть мне банку.
— Ох, конечно, — зарделась Гертруда и попыталась передать мне останки конструкта, которые держала рядом.
Но Берс подскочил на месте и зарычал.
— Милый… песик… — застыла она с банкой в руках.
— Берс, сидеть! — приказал я, и пес с неохотой подчинился. — Давайте.
Гертруда с облегчением передала мне злосчастный трофей и плюхнулась обратно на сиденье.
— Только не говорите, что там человеческий пепел…
— Ни в коем разе. Пепел, но отнюдь не человеческий.
— Зачем он вам?
Ведет себя так, словно ничего не знает ни про какого конструкта… Ну что ж. В конце концов, начальство едва ли будет распространятся о своих темных делишках.
— Передам вашему руководителю, — пожал я плечами. — Борис Сергеевич по забывчивости оставил вчера в моем кабинете. Пришлось очень постараться, чтобы собрать все до песчинки.
— Не боитесь руки-то запачкать? — хмыкнула она, поправляя немного задравшуюся юбку.
Я открыл было рот, но тут… Руки!
Сука, Герцен! — пронзило меня словно молнией. Вот о чем я хотел поговорить с Амальгамой! Сраная рука сраного Герцена все еще у меня В КАРМАНЕ!
— Евгений Михайлович, все нормально? — поинтересовалась Гертруда, поглядывая на меня поверх очков.
— Да… — выдохнул я и пригладил волосы. — Вполне. Просто работа с веником очень плохо на нас, аристо, влияет, знаете ли…
Гертруда недоуменно захлопала ресницами, потом хмыкнула и пропала в своем блокноте. Вот и умница.
Прикасаться к оттопыренному карману брюк мне совсем не улыбалось. А вот если сейчас лапа Герцена внезапно решит «проснуться», чего тогда делать? Бить себя по ноге, пока она, наконец, не отбросит копыта? Или…
Гертруда внезапно отложила блокнот, перегнулась через переднее сиденье и открыла бардачок. Людвиг недовольно повернулся к ней.
— Где эти чертовы бланки… — сопела она, ковыряясь в бардачке. — Людвиг, ты не видел?..
Вид аппетитной попки, обтянутой черной юбкой, и черных же колготкок с бретельками был поистине великолепен. Я бы полюбовался им подольше, а может и не удержался даже и протянул бы руку…
НО на повестке у нас другая рука. Действуем быстро!
Опустив окно, я аккуратно вытащил кисть Герцена и выбросил эту пакость наружу. Ее мигом подхватило порывом ветра и унесло.
Вовремя. Задница Гертруды качнулась еще пару раз, и инквизиторша снова плюхнулась на сиденье, сжимая в руках пачку бумаг.
— Прошу прощения, — выдохнула она и поправила очки. — Мы о чем-то говорили?
— Не-е-ет. Далеко еще ехать?
— Порядочно, но Людвиг домчит нас в мгновение ока. Так, Людвиг?
Здоровяк лишь коротко кивнул.
— Надеюсь, вы везете меня не в тюрьму? — ухмыльнулся я.
— Что вы, Евгений Михайлович! — отмахнулась Гертруда, перебирая бумажки. — Всего лишь в следственный изолятор. Всех обвиняемых и свидетелей свозят туда с раннего утра. Мы ждем только вас.
* * *
Фаустовский следственный изолятор № 14, который, по словам Гертруды, носил гордое и неофициальное название «Острог», оказался огромным зданием, выстроенным в виде подковы. Нам пришлось проехать город насквозь, а потом еще катить по трассе километров десять.
— Какое интересное местечко… — пробормотал я при виде того, как огромная серая глыба постепенно наплывает на нас.
— Внутри тоже не забалуешь, — хмыкнула Гертруда.
— А вам часто назначают свидания в подобных местах?
— Я предпочитаю уютные кафе, Евгений.
— Свечи, полумрак, тихая музыка? Мне такое тоже больше нравится, — улыбнулся я, и ее щеки слегка зарумянились. — А какое вино вы предпочитаете?
— Я не пью, — она наклонила голову и поправила очки.
Ой, врушка! А еще кончики ушей заалели.
— Очень странно. А как же вы расслабляетесь без вина?
— Увы, у меня нет свободного времени, чтобы расслабляться и пить, — вскинула она подбородок. — Я же не аристо.
— А у нас много общего. Я вот за минувшие трое суток сумел расслабиться лишь на отцовском прогнутом диване. Да и в вашей компании, разумеется.
И тут машина резко вильнула. Да так, что Гертруда едва не уткнулась носом в Берса, но в последний момент я подхватил девушку за плечи.
— Спасибо… — выдохнула она мне в щеку. — Людвиг, что за дела?
Здоровяк пожал плечами и не ответил.
Вокруг Острог окружал забор с колючей проволокой. Доносился собачий лай и рев моторов. Стоило Берсу услышать голоса своих собратьев, как он подскочил и обеспокоенно заерзал по салону. Мне пришлось схватить его за ошейник, нащупывая в кармане поводок, которым меня снабдила сестрица. Ох, она еще и собачий свисток сунула…
Мы подкатили к КПП, и ворота, скрипнув, сразу отворились. Охрана даже не подумала проверить документы или поглядеть, что за ребята прячутся за тонированными стеклами. Два скрещенных меча инквизиции творили чудеса.
Проехав двор, мы остановились перед крыльцом, и оба сотрудника Тайной Канцелярии сразу же вышли из машины.
Инквизитора поблизости не было. Как и сотрудников изолятора, которые совсем не спешили нас встречать.
Берс выпрыгнул следом.
— Вы
