Доставка сновидений. Курьер в комплект не входит! - Татьяна Бегоулова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот с такими неутешительными выводами я и заснула. Стоит ли говорить, что утро для меня было не особо добрым. Но отказаться от помощи я всегда успею. Сначала нужно удостовериться к верным ли выводам я пришла? Вдруг, не все так безнадежно? И поможет мне в этом медиум. Осталось только уговорить Мартина выслушать меня и помочь разобраться. Нет, я не была настолько наивна и прекрасно понимала, что расскажи я Мартину всё, как есть, и он покрутит пальцем у виска и не станет ввязываться. Но ведь не обязательно говорить всю правду? Ох, кажется лгать и недоговаривать становится моей привычкой.
К моему счастью, Мартин уже находился в нашем отделе, когда я пришла в агентство. И мне вдвойне повезло, что кроме нас двоих никто из коллег с утра пораньше еще не явился. Обменявшись приветствиями, я нерешительно поинтересовалась:
- Мартин, можешь меня проконсультировать по одному важному вопросу?
Медиум кивнул, продолжая изучать свой список заказов:
- Нарвалась на недовольного клиента?
- Нет, мне нужна твоя консультация, как медиума.
Мартин поднял на меня взгляд и немного удивленно посмотрел. Улыбнулся уголками губ и снова кивнул:
- Давай, выкладывай.
Я приблизилась к столу, на котором сидел медиум и уселась рядом. Да, знаю, сидеть на столе признак дурных манер, но мы же не на светском рауте.
- Мартин, я вчера читала одну книгу…художественную. Там было кое-что о подселенцах. Я хотела у тебя узнать некоторые подробности, чтобы понять. Ты ведь знаешь о подселенцах?- на медиума я не смотрела. Врать, глядя в глаза, было тяжело.
- Ну, что-то определенно знаю, но не скажу, что это моя любимая тема.
- Вот если подселенцем стала неупокоенная душа, её изгнать может только медиум?
Мартин хмыкнул как-то неопределенно и подтвердил мои худшие опасения:
- Изгнать – да, только медиум. Причем – сильный медиум. Но, есть один момент…
Я в надежде подняла взгляд на Мартина и неожиданно смутилась, встретившись с ним глазами.
- Изгнание подселенца – это уже крайняя мера в случае с неупокоенной душой, потому что обряд изгнания может нанести вред и тому, к кому присосался подселенец. Тут все зависит от опыта медиума и силы подселенца. Обычно, сначала медиум пытается «договориться» с неупокоенной душой. Ведь что-то подвигло её остаться на этом свете? Одного нежелания умирать недостаточно, иначе наш мир был бы переполнен неупокоенными душами. Скорее всего, у той души остались здесь какие-то невыполненные клятвы, обещания или миссия. Вот это и должен выяснить медиум и по возможности помочь душе освободиться. Ну а если помочь не представляется возможным, то остается обряд изгнания.
- То есть, сначала нужно поговорить с подселенцем? И это может сделать только медиум? А человек, к которому подселенец присосался, он может общаться с «квартирантом»?
- Не всегда. Не каждый подселенец готов общаться с жертвой. Он ведь осознает, что занял чужое тело и ему необходимо приложить все силы, чтобы выпихнуть сознание человека. А если начать с ним общаться, то можно невольно проникнуться жалостью, а для подселенца это путь в никуда.
- А если решить проблему, из-за которой неупокоенная душа осталась на этом свете, то подселенец сам покинет чужое тело?
- Теоретически да, но на практике может произойти что угодно. Говорю тебе, с подобными проблемами обращаются к сильным и опытным медиумам.
Я поблагодарила Мартина и задумалась. Если Каролина сможет «докричаться» до подселенца и разговорить его, то появится возможность узнать причину, по которой подселенец остался на этом свете. Вероятность того, что причина окажется смехотворной, и я смогу её устранить, конечно, очень мала, но ведь попытаться стоит? Это хотя бы какое-то движение на пути решения проблемы. В общем, нужно увидеться с Каролиной и объяснить ей важность налаживания контакта с подселенцем.
Успокоенная этими мыслями, я занялась непосредственно своими обязанностями. Забрала заказы, взяла документы и направилась по адресам.
Но едва я вышла из дверей агентства, как сердце сначала замерло, а потом пустилось вскачь. Я почувствовала, как кровь прилила к щекам, ладоням стало горячо. По мощеной улочке прямо к крылечку, на котором я застыла изваянием, шел господин Тодд. Его походка была неспешной, но вовсе не расслабленной. Он шёл, как человек, точно знающий, куда и зачем он направляется. И судя по его прищуренному и пристальному взгляду, обращенному в мою сторону, направлялся он именно в агентство и, конечно же, по мою душу. Все-таки он решил написать жалобу!
Я медленно спустилась со ступней крыльца, не отводя взгляда. В голове тут же пронесся хоровод мыслей, предлагающих несколько вариантов разрешения конфликта. Во-первых, можно было попробовать вызвать жалость у господина Тодда. Пустить слезу, покаяться в содеянном, пообещать, что больше ни за что и никогда. По крайней мере, одна моя сокурсница именно так решала проблему прогулов и опозданий. Но этот вариант мне категорически не нравился потому что я не чувствовала за собой вины.
Можно было попробовать очаровать этого неприступного господина. Мило улыбнуться, стрельнуть глазами, пустить в ход свои способности и убедить, что жаловаться на беззащитную девушку недостойно мужчины. Но применение дара в корыстных целях – это опять же правонарушение, да и кокетка из меня плохая.
А раз оба варианта спасения категорически не подходят, остается только одно – пасть в неравном бою. Пусть меня уволят, пусть выпишут штраф, но лебезить и выкручиваться я не буду. В другом исходе я даже не сомневалась. Одно слово этого важного господина – и меня тут же арестуют.
Можно было еще просто развернуться и пойти по адресам, проигнорировав жалобщика. Пусть знает, что меня ничуть не пугает его визит. Но тут вперед вырвалась мысль о Каролине, и я все-таки остановилась, преградив путь господину Тодду.
Прямой взгляд, уверенная поза, ни капли сомнения на лице. Такого человека трудно будет переубедить, не прибегая к противозаконным методам. В конце концов, увольнение из агентства я переживу. А если
