Вечеринка мечты - Татьяна Тронина

– «Ничего сложного»! – передразнила та. – А о том, что надо сначала посоветоваться со старшими, ты подумала?

– Ну вот я и советуюсь… – буркнула Клава, ощущая угрызения совести. В самом деле, нехорошо получилось – надо было предупредить домашних… Но разве теперь можно что-то изменить?.. – Мне кажется, Рит, папа с мамой будут совершенно не против, если ко мне в гости придут одноклассники!

– Они не против, а я – против! – взорвалась Рита. – Где ты со своими одноклассниками будешь это… тусоваться? Здесь? В нашей комнате?

Клава вздохнула.

Она сидела на диване, а старшая сестра ходила перед ней взад-вперед и раздраженным, недовольным голосом читала лекцию на тему «Как Клава Кошкина отравила жизнь Рите Кошкиной. Четырнадцать лет жестоких страданий и неописуемых мучений несчастной Риты».

– …а что было в прошлый раз, когда к тебе пришли твои подружки? Вы без спроса взяли мою одежду, перепачкали мороженым мое любимое платье (еле отстирала дурацкую шоколадную глазурь!), устроили дикий тарарам…

– Рита! – вдруг закричала Клава. – Рита, прости меня! Да, я не права, но для меня эта вечеринка принципиально важна… Рита, миленькая, я тебя очень люблю, я теперь без спроса ни одной твоей вещи не возьму – честное слово! Только помоги мне сейчас, пожалуйста!

– Я?

– Да, ты! У меня будет альтернативная вечеринка – в противовес той, которую проводит совсем озверевшая Света Родченко… Ты тоже будешь участвовать в вечеринке!

– Очень мне интересно общаться с мелюзгой… – недовольно пробормотала Рита.

– Рита, пожалуйста! – Клава почувствовала, как у нее на глаза наворачиваются слезы.

Рита посмотрела на нее, села на диван рядом. Помолчала.

– Чем будем народ угощать? – спросила озабоченно.

– Я ж говорю – газировкой и бутербродами! – радостно ответила Клава.

– Газировка – гадость, бутерброды – скучно. Предлагаю соорудить шоколадный коктейль и нарезать канапе вместо бутербродов. В принципе – то же самое, только гораздо веселее. Комнаты украсить мишурой, которая от Нового года осталась. Караоке – это хорошо…

– Четко распределим обязанности – кто покупает хлеб с колбасой, кто взбивает коктейль, кто канапе по блюдам раскладывает… – подхватила Клава.

– Да! А еще надо подумать о музыке. Кто у нас диджеем будет? Можно я? Ты все время диски роняешь и не те кнопки на музыкальном центре нажимаешь…

– Конечно, Ритуля! А что ты наденешь?

– Я? – растерялась Рита. – Ну я не знаю… Вечеринка-то больше твоя, а не моя. По-моему, мне не имеет смысла как-то особо наряжаться.

– Ну уж нет! – возмутилась Клава. – Все должны увидеть, какая у меня красивая и веселая старшая сестра! Предлагаю тебе воспользоваться моей новой юбкой – той, из шифона и атласа, и надеть мою парадную блузку.

– Глупости какие! – фыркнула Рита. – Зачем мне твоя одежда, если у меня своей полно?..

– У тебя все скучное, взрослое – этот, как его… офисный стиль! А ты же, в общем, еще не совсем старая.

– Скажешь тоже! – еще больше насупилась Рита. – Да на меня и не налезут твои вещи…

– А давай попробуем! – завопила Клава и потащила старшую сестру к гардеробу. Они принялись мерить все подряд, и выяснилось, что Рите подходит очень много Клавиных вещей. – Да ты совсем не толстая, просто одеваешься неправильно!

– Ну вот, она меня еще учит…

– А давай тебя перекрасим?! – совсем разошлась Клава. – Тебе черный цвет так не идет!

– Ага, а ходить рыжей хорошо?

– Очень хорошо! – с воодушевлением воскликнула Клава. – Предлагаю тебе, Ритуля, вернуть свой естественный цвет волос…

Но следующий день вновь окунул Клаву в суровую реальность.

Возле входа стояло несколько микроавтобусов с надписью «Телевидение». По асфальту вились провода, сновали люди с камерами.

– …мы ведем свой репортаж из школы № 5555, – стоя на ступеньках лестницы, вещал в микрофон молодой мужчина в стильной кожаной курточке, с подозрительно знакомым лицом. Оператор с камерой стоял чуть ниже и снимал его. «Да это ведущий с десятого канала!» – неожиданно вспомнила Клава. – Здесь на днях случилось беспреценден… беспреде… Уф, Палыч, снимай заново!

Он взбежал вверх по ступенькам, а оператор с камерой опять навел резкость.

– Уважаемые телезрители, – снова начал ведущий десятого канала, медленно спускаясь по ступенькам лестницы. – Мы ведем репортаж из школы № 5555, в которой на днях случилось беспрецедентное событие. Такое впечатление, что мы снова попали в Средневековье, когда рукоприкладство в учебных заведениях было обычным явлением.

– Что это значит? – негромко спросила Клава у Руслана Медведева, стоявшего рядом в толпе зрителей.

– Журналисты репортаж снимают, – повернулся к ней Руслан.

– Откуда они взялись?

– Говорят, их Светкин отец на нашу школу натравил, – шепотом пояснил Руслан.

– Во дела… Но Электрон же ни в чем не виноват! – возмутилась Клава.

– А кого это волнует! Для журналистов главное – словить сенсацию, – пожал плечами Руслан. – В общем, их тоже можно понять – работа такая…

– …конечно, порка розгами уже не существует, но иные учителя все еще позволяют себе наказывать своих учеников по старинке. Можем ли мы с этим мириться? Вопрос остается открытым. Ведущий десятого канала Иннокентий Бурдовский… Так, Палыч, а теперь снимаем интервью с жертвой. Где жертва, елки-палки?!

– Она здесь! – пискнула Жанна Парщикова и подвела к камере Свету Родченко.

Клава глазам своим не поверила – Родченко, первая красавица и самая стильная девушка школы № 5555, была одета в сиротское какое-то платьице в горошек, разбитые кеды, на голове – льняной платочек, под который были спрятаны ее роскошные светлые волосы. И самое главное, – левая рука Родченко была упакована почти целиком в гипс, так что Света чуть не падала вперед от его тяжести. Немудрено, что за свободную руку ее поддерживала Парщикова.

– Раз, два, три… Снимаю! – крикнул оператор.

– Светлана, что с вами произошло, расскажите? – немедленно сунулся к Светке с микрофоном Иннокентий Бурдовский.

– Позавчера, перед последним уроком, я подошла к учителю физики, – слабым, дрожащим голосом начала Родченко. – Я ему сказала: «Петр Никифорович, умоляю вас, позвольте мне исправить годовую оценку…»

– Вы считаете, ваш учитель незаслуженно придирался к вам? Сознательно занижал отметки? – снова сунулся ведущий.

– Да, – несчастным голосом подтвердила Света. – И вот вчера… Нет, я не могу! – глубоко трагичным голосом воскликнула она и зарыдала.

– Так, Палыч, лицо жертвы – крупным планом! – скомандовал Бурдовский. – Чтобы видно было, как слезы по щекам текут…

Клава смотрела на все происходящее с открытым ртом. Что творится?!

Зачем у Светы на руке гипс? Ведь у нее только ссадина на запястье, и все! А этот странный наряд? Под бедную сироту она косит, что ли… А эти крокодиловы слезы!..

На крыльце появился Электрон – бледный и спокойный.

– Господа, – обратился он к журналистам. – Справедливости ради – может, вы и у меня интервью возьмете? Я – тот самый сатрап и злодей, который зверствует на уроках.

– Палыч, что, снимем его? – нерешительно обратился Бурдовский к оператору. Тот кивнул, и Бурдовский сунул микрофон Электрону.

– Ситуация действительно сложилась очень странная, – решительно начал Петр Никифорович. – Начну издалека. С осени прошлого года Светлана Родченко решительно отказывается учиться. Вот ее контрольные и самостоятельные работы… – Электрон открыл папку. – Число, фамилия, задание, а вместо решения – чертики, крестики-нолики, какие-то орнаменты. Я неоднократно пытался беседовать с ее отцом…

– Все это ложь! – крикнула Света. – Это не мой почерк.

– Света, что с тобой? – тихо спросил Электрон. – Что ты хочешь доказать? Оглянись – сколько зрителей пришло на этот спектакль…

– Нет, не могу на это смотреть! – волнуясь, Клава попятилась назад, сквозь толпу любопытствующих. – Эй, народ, Балашова никто не видел?

– Нет.

– Балашова? Вроде нет.

– Не-а, не видели!

– Говорят, его сегодня не будет. Явится только на педсовет!

«Где же он?» – в отчаянии подумала Клава. Школа бурлила и кипела. Это были последние майские денечки – все темы пройдены, контрольные сданы, оценки выставлены. Никто решительно не хотел учиться…

И вместо того чтобы идти в класс, Клава отправилась в парк.

Какое-то шестое чувство подсказывало ей, что Дениса она найдет там.

Раннее утро было свежим и прохладным, неистово чирикали воробьи в зеленой листве. Мимо спешили люди – на работу, еще по каким-то делам… Огромный универмаг был еще закрыт, и Клаве пришлось обходить его стороной.

В парке было тихо и почти безлюдно.

Клава по центральной аллее добрела до его середины, остановилась у пруда. Летнее кафе было тоже еще закрыто, пластиковые столы и стулья свалены в одну кучу.