Империя Женщин - Ярис Мун

— Цера! А ну стой! — я пошла за ним с самым убийственным видом. Он повернулся ко мне, протягивая руку

— Идём, Ваше Высочество. Сначала отвечу на самый первый ваш вопрос.

— За какие прегрешения богиня наказала меня тобой? — я взяла его за руку и кивком дала понять командорам, что личный разговор закончен и можно следовать за нами. Цера пропустил шпильку мимо ушей. И вывел меня на холм.

— Думаю, Императрица хотела показать вам это — он широким жестом обвел открывшийся пейзаж. Сколько хватало глаз, до самых подножий увенчанных седыми шапками, гор… луга перед нами были усеяны ржавыми мечами воткнутыми в землю. На зеленом полотне молодой травы они выглядели зловещим, жутким напоминанием прошедшей войны. Покосившиеся, изогнутые, сьеденные дождями, ржавчиной и временем.

Я знала об этом месте. Но никогда не видела его. Дрожь пробирала не столько от холода как от увиденного.

— Почему Императрица хотела, чтобы я побывала тут? — Цера посмотрел на меня.

— Думаю, она хотела напомнить вам о том, что только объединившись в Империю, мы смогли победить. И показала цену, той победы. — он перевел взгляд на пейзаж — страшную, кровавую цену. Она понимает — без армии Ливандии и подвига княгинь Левицких, жертв тогда было бы больше. Скорее всего Асакин поглотил бы Лерн. А потом и Ливандию. — я посмотрела снова на мечи, уходящие за горизонт ржавым, местами покосившимися, частоколом. Эта война унесла жизни моих бабушки и дедушки. Прежних правителей Ливандии. Именно тогда моя мать возглавила войско, как наследница трона.

— Долина тысяч мечей…не думала что когда нибудь вернусь сюда…снова. — вперед меня вышла Жилина. Ее черные с проседью волосы трепал ветер. Командоре было пятьдесят четыре. Пол жизни она положила на служение моей матери. Конечно же она участвовала в том сражении. И никто из нас не решился бы прервать ее рассказ.

— Тогда вашей матери было столько же, сколько и вам сейчас, княгиня — она повернулась ко мне и я мое сердце дрогнуло, когда я увидела что ее лавандовые глаза полны горечью прошлого — такая юная…тогда я не верила в нее и всё думала, отчего королева, выбрала именно ее как свою наследницу? Спор сестёр на трон не всегда решался тем, кто будет первой благословлен дочерью.

Ведь существовала еще и личная воля королевы.

Княгиня Верга была старше, и опытнее в бою.

Но когда я увидела вашу мать…в тот момент когда королева и король погибли в бою… она подняла меч и объединила нас с армией Лерна.

Удержала войска, была мудра и спокойна, и глядя в лицо врагам ее рука ни разу не дрогнула.

Даже когда ее сильно ранили в бою, ни разу я не увидела в ней даже крупицы сомнения или страха.

Я поняла тогда — лишь она достойна короны. И права называться в последствии великой княгиней. Сколько же наших людей полегло тут…каждый меч — это погибшая воительница или воин. Ливандии и Лерна. Их похоронили семьи, но мечи велела оставить так Императрица. Как вечное напоминание о войне. — Жилина говорила это глядя в даль. А я чувствовала ее печаль. Такую глубокую, как море. И бесконечную как небесный простор. Сколько ее верных сестер по оружию навечно закрыли тут глаза? Я смотрела на эти поминальные луга и чувствовала как сердце сжимают колючие сомнения.

Мне было пять, в те времена, когда состоялся великий финальный бой между обьедененными армиями Империи и Республикой Асакин. Я была слишком мала, чтобы понимать такие сложные вещи. Но хорошо помнила свой страх за мать, ушедшую па войну. И отца, оставленного дома со мной.

Я помнила сколько бессонных ночей он писал письма матери умоляя позволить ему поехать на фронт. Защитить её. А после победы, когда ее наконец привезли раненую и без сознания, помню побелевшее лицо отца.

Он не отходил от постели княгини и выходил её. Мой отец, хоть и не был на войне и вправду величайший из мужчин, которых я знаю. Даже обезумев от переживаний и сомнений он не переступил ее приказ оставаться дома.

— Моя мать — настоящая героиня. Великая женщина и полководица. Мне никогда не сравнится с ней — я вздохнула, озвучив вслух главную свою боль и правду жизни, с которой мне приходилось сталкиваться ежедневно.

Острое лезвие неполноценности крепко сидело в моей груди. Больно раня каждый раз, когда я слышала о подвигах своей матери. И военных и политических. По сути моя безалаберность была напитана этим страхом. Никогда не сравнится с ней. А если это невозможно — так зачем стараться? Проще сразу же признать себя бестолковой дочерью великой княгини. Цера подошел ко мне, и положил теплую ладонь на плечо, разворачивая к себе.

— Послушай, Ари. — он держал меня за предплечья и смотрел в глаза — я клянусь тебе — сделаю все чтобы ты наконец поверила в себя.

Ты умна. Благородна. Ценишь людей. И, способна на большее. Я вижу в тебе все те качества, что увидела в княгине Левицкой твоя командора. Ты сможешь их развить. Достичь не только свершений твоей матери, но и превзойти ее.

— Я конечно знала, что ты беспокоишься за целостность своей змеиной шкуры, и умеешь льстить. Но не настолько же, чтоб так откровенно врать — я смутилась и отвела взгляд.

— Ты снова мне не веришь. Хотя я ни разу не солгал тебе, Ари. — он был очень серьезен. Жилина усмехнулась

— Вы выбрали хорошего мужчину, княгиня. Теперь я меньше беспокоюсь за вас. — она посмотрела на Церу. — Одного не могу понять, ваше величество, что вы делали в военном лагере в одежде юнчжара? — повисла неловкая тишина. В которой я явственно услышала звук клинка, вынимаемого из ножен. Александра достала его и держала у земли, обмениваясь с Церой взглядами. Так, учитывая наши тогдашние отношения, Жилина точно знала — цесаревич ночевал со мной. А значит — сможет донести матушке. Та сорвет церемонию и…нет. Цесаревич не позволит. Будет бойня. Как же поступить? Я закусила губу, переводя взгляд с Церы на командору и наконец решилась.

— Это был не он, Жилина. Как ты могла спутать какого-то случайного