Смятение сердца - Эми Фетцер

— Если она жена тебе, то почему ты не забрал ее назад?

— Она предпочла покинуть мой вигвам, — ответил индеец, скрестив руки на груди. — Значит, так тому и быть.

— Это не правда!

— Твоя женщина слишком много позволяет себе, Бегущий Кугуар, — заметил он, темнея лицом от сдерживаемого гнева.

— Да уж, она такая, — согласился Хантер, на всякий случай отступая подальше от своего названого брата.

— Я бы на твоем месте постыдилась делать мне замечания! — воскликнула Сэйбл, в своем негодовании забывая всякую субординацию. — Ты не принес моей сестре ничего, кроме сердечной боли. Я не могу понять, как вообще она ухитрилась быть с тобой счастливой хоть один-единственный день! И даже если она была счастлива, это не извиняет того, что ты отступился, когда армия украла ее!

— Сэйбл, сладенькая моя, тебе не кажется, что ты самую малость перегибаешь палку? — вмешался Хантер с самым серьезным видом, хотя его отчаянно смешил ошеломленный вид Черного Волка.

— Ну и наплевать! — взвилась Сэйбл, в памяти которой жило воспоминание о дне родов, когда Лэйн с мукой в сердце отказалась от сына ради того, чтобы этот надменный индеец мог видеть его. — Мне совершенно все равно, если я задену чувства этого толстокожего типа! Бедняжка Лэйн! Ее жизнь пуста, пуста! Если она еще жива, то потому только, что лелеет надежду увидеть своего муженька, который, оказывается, и думать о ней забыл!

— Хватит! — рявкнул Черный Волк, впервые в жизни совершенно выведенный из себя.

Не хватало еще, чтобы слабая женщина, к тому же бледнолицая, бросала ему в лицо ужасные обвинения! Чтобы она во всеуслышание объявляла его человеком бесчестным!

— Я искал ее! — пролаял он, вне себя от возмущения, и то, что Сэйбл пронзила его недоверчивым взглядом, только добавило масла в огонь внезапно прорвавшейся ярости. — Да, я ее искал! Следы, которые я нашел, рассказали мне правду о том, что произошло. Я понял, что не нужен Лэйн.

— Ты дурак, Черный Волк! — крикнула Сэйбл, начиная плакать и сама того не замечая. — Она собирала голубику, когда солдаты выследили ее! В тот день большая часть мужчин племени выехала в рейд во главе с тобой. Солдаты знали это и пригрозили напасть на деревню, если она не пойдет с ними добровольно!

Индеец ничем не выдал впечатления от услышанного, однако он не мог не признать, что такая версия случившегося перекликается со словами Утренней Росы. Взгляд его невольно переместился на спящего ребенка.

— Когда выяснилось, что забрать ее приехала лишь горстка кавалеристов, Лэйн сопротивлялась изо всех сил, — продолжала Сэйбл, бессознательно отирая слезы со щек. — Три раза она пыталась бежать…

Ее голос прервался. Этот человек слушал ее так бесстрастно! Он ничем не выдал того, что чувствует, и никак не поощрил ее.

— А потом отец добился назначения в Вашингтон и увез нас обеих, — закончила она усталым шепотом. — Нас все время охраняли, как не охраняют и преступников.

Она подняла взгляд. Долгие минуты угольно-черные глаза смотрели в фиолетово-синие, и Сэйбл казалось, что она читает сменяющиеся одно за другим выражения сомнения, раздумья и, наконец, сожаления. Лицо, словно вытесанное из камня, не изменило своей полной неподвижности, и все же она знала теперь, что Черный Волк способен испытывать боль.

— И ты прошла весь путь до земель, принадлежащих племени, чтобы сказать мне это? — Индеец сделал жест, как бы вобравший в себя весь маршрут ее путешествия, и она кивнула утвердительно. — Сестра подвергла твою любовь слишком большому испытанию, Сэй-белл.

— А как насчет твоей любви, Черный Волк? Что мне передать Лэйн?

Индеец отвел взгляд все с тем же бесстрастным выражением лица. Мысленно же он видел печальный облик Лэйн, нарисованный храброй женщиной с фиалковыми глазами. Лэйн, оплакивающей его любовь, как утраченную. Лэйн, поверившей в то, что он забыл ее. Сердце его истекало кровью столько месяцев, что сама мысль о том, что он мучился понапрасну, была сильнейшим ударом.

— Почему же она сама не отправилась в путь? — вдруг спросил он.

— Это все случилось в день родов. Даже самая крепкая женщина не может отправиться в путь в таком состоянии, — оживилась Сэйбл, почувствовав, что ее зять несколько оттаял. — Сестра любит тебя, Черный Волк. Она только и живет мыслью о встрече с тобой. Но чего ради я трачу слова? — Она протянула ребенка на вытянутых руках. — Разве то, что ты видишь сейчас своего сына, не убеждает тебя?

От толчка Маленький Ястреб проснулся, и его круглые глазенки открылись. Они были цвета дождливого неба. «Мой сын», — подумал индеец, сухо сглатывая. До самого последнего момента он не осмеливался считать этого ребенка своей плотью и кровью. Значит, Лэйн выносила его дитя, в одиночестве, в краю, где люди должны были презирать ее за то, что она делила с ним доже! Сколько она должна была пережить за это время!

— Его небезопасно было оставлять с матерью, — начала Сэйбл, но, когда Черный Волк сдвинул брови, решила предоставить сестре самой рассказать о своих злоключениях. Все, что она позволила себе сказать, было:

— Армия надеялась использовать ребенка как приманку и тем самым выманить тебя и уничтожить.

— И они бы добились этого, — спокойно признал индеец, протягивая руки, чтобы принять сына.

Раздался приближающийся стук копыт, и на поляну вылетел на полном скаку Быстрая Стрела. Черный Волк тотчас растаял в лесу, а Хантер схватился за оружие.

— Кавалеристы! — выдохнул Быстрая Стрела, соскакивая с лошади, в то время как Сэйбл вертела головой в поисках Черного Волка. — Они идут по следам Барлоу! Скоро они будут здесь.

Черный Волк спрыгнул с дерева так близко от Сэйбл, что та отшатнулась с приглушенным криком. Втроем мужчины начали стремительно сворачивать лагерь, не обращая на нее никакого внимания.

— Черный Волк! Хантер! — окликнула она, не получила ответа и повысила голос:

— Хантер!

Тот поднял взгляд от вьюка, в который увязывал одежду.

— Я не могу вот так просто отдать ему ребенка, — тихо призналась Сэйбл, подходя к нему вплотную.

— Ты должна сделать это, Сэй, — сказал Хантер, поднимаясь и беря ее за плечи. — Разве не для этого ты здесь? Ты переодевалась в индианку, обманывала и даже убивала — и все это ради того, чтобы передать ребенка в руки его отца. Так хотела твоя сестра. Этот отец, вот он.

— Но я не думала, что все будет так, — вздохнула она, невольно прижимая Маленького Ястреба к груди. — Я думала, сначала вождь полюбит его…

— Это мой сын. Я буду любить его всем сердцем, — послышалось сзади, и на плечо Сэйбл легла рука.

Прикосновение было ободряющим, внушающим доверие.