Кир Великий - Сергей Анатольевич Смирнов

моя Кассандана. Как теплы ее ласки! Порой на ложе я готов подчиниться ее желаниям и ее прихотям. А эта дикарка приходит и ложится на спину и лежит, как ящерица на холодном камне. Она не умеет ни ласкать, ни целовать мужчину. Если все скифские жены такие, то удивительно, как еще не выродилось на земле их племя!

— Если так, то боги знают, что делают,— сказал я брату,— Будь скифы страстны и плодовиты, они заполонили бы всю землю.

Азелек тем временем продолжала как ни в чем не бывало охотиться и ежеденно привозить во дворец по целому вороху дичи. В ту пору я ни разу не видел в ее лице радости, но не замечал и тени огорчения.

От массагетов в ту пору так и не появилось гонца с недоуменным вопросом скифских старейшин и самой царицы Томирис, почему медлит царь персов и не случилось ли с ним или Азелек чего дурного.

И вот наступила весна, которой с нетерпением ожидали все прочие народы.

Сначала в Пасаргады явились подосланные к Киру убийцы. Насколько мне известно, в ту ночь, когда убийцы проникли во дворец, Кир возлежал со своей скифской женой в отдельной комнате. Если бы он был на женской половине, то, несомненно, лишился бы жизни, поскольку смерть разыскивала его среди самых покорных жен.

Потом, когда боги спасли своего избранника, пришли во дворец Аддуниб от вавилонян и Шет от иудеев.

Что касается своих слуг и союзников, то в их отношении Кир всегда был очень проницателен. Все были изумлены, когда он помиловал своего убийцу, эллина Кратона, и принял его себе на службу. Однако он не ошибся в этом чужеземце, который, хотя и стал потом известным на все царство пьяницей, все же оказал моему брату, а затем и мне самому множество бесценных услуг.

Настал день, когда Астиаг задумал послать свое войско в Персиду.

Узнав от гонцов Гарпага о замыслах царя, Кир на следующее утро поехал в горы. Когда ему было трудно решить, что вернее предпринять, он всегда начинал охотиться, поскольку именно на охоте «ловил» вместе с дичью и мудрые мысли.

С ним был я, Гистасп, и тайный гость, Гобрий, наместник одной из вавилонских областей. Этот хитроумный эламит также знал предсказания о скором возвышении Кира и ожидал дня, благоприятного для того, чтобы перейти на службу к моему брату.

В тот день охота не заладилась сразу, словно дикие звери и птицы знали заранее о нашем появлении и все попрятались по щелям и норам. В куропатку, внезапно вырвавшуюся из-под камня, мой брат промахнулся и не стал пускать вдогон вторую стрелу.

Он долго смотрел, как удалялась эта спасшая свою жизнь птица, а потом обернулся и произнес такие слова:

— Скоро решится многое. Предсказания обо мне окажутся или правдивыми, или лживыми. Все в воле великого Митры! Скоро и скифы услышат обо мне. Если ребенка не будет, то они подумают, что силы мои невелики, и могут напасть на царство, которое я едва успею получить в свои руки. Нельзя доверять также и парфянам. Скифы же сильны, ибо некогда владели Мидией. Нужно избежать этой войны.

— Настала пора, когда Азелек положено вернуться к своим с утробой непраздною,— согласился я.

— Ты всегда понимал меня, брат мой,— отвечал Кир.

— Как я понимаю, может возникнуть неразрешимая трудность,— осторожно заметил Гобрий.

Кроме меня, только он был посвящен в тайну договора со скифами, столь доверял этому эламиту мой брат. Впервые он столкнулся с Гобрием еще в пору своей юности, именно на охоте, в горах. Еще тогда Гобрий начинал торить тайную дорогу в Мидию и замышлять против своих вавилонских господ.

— Уже возникла,— коротко подтвердил мой брат и перевел взгляд на край тучи, появившейся из-за хребта,— Град или дождь. А может, не будет ни того, ни другого.

Я подумал, что он прикажет возвращаться, однако он тронул коня и двинулся выше, навстречу туче.

Гобрий переглянулся со мной и, получив мое молчаливое согласие, немного обогнал меня и пристроился поближе к Киру.

— Царь! — сказал он негромко, но так, чтобы и я мог слышать его совет.— Позволь мне вслух предположить то, что сделал бы на твоем месте будущий владыка Элама, если бы таковой родился.

Кир не оборачиваясь кивнул.

— Сначала он бы подумал, что боги Элама не желают, чтобы его кровь влилась в скифское племя. Но он бы не сомневался в том, что скифская царевна страшится того, что ее вернут неплодною, хотя станет скрывать свою боязнь. Итак, царь Элама надеялся иметь скифов своими союзниками. Но при таких обстоятельствах они скорее могли бы оказаться врагами. Он, этот эламит царской крови, попробовал бы устроить дело так, чтобы одна тайна породила другую. Он бы отрекся в душе от своей скифской жены, как если бы вовсе не был ее господином.

Конь моего брата мотнул головой и фыркнул. Кир остановил его и очень пристально посмотрел на Гобрия.

— Он бы отрекся немедля,— отвернувшись в сторону и глядя теперь на тучу, явно угрожавшую нам, продолжил Гобрий,— отрекся бы, призвав богов в свидетели, ибо принимал ее на свое ложе, как жену, не по эламскому закону, а по договору со скифами... И только богам известно, кто же первый нарушил договор.

— Говори до конца,— резко повелел Кир Гобрию, хотя и не мог повелевать эламитом.

Тот вовсе не оскорбился таким тоном, а только очень лукаво улыбнулся моему брату.

— Дорога тебе, славный царь персов, эта скифская царевна?..— вопросил он Кира.— Как жена. Как наложница. Или как рабыня... Подумай и реши сам.

— По договору она пользуется полной свободой,— хмуро проговорил Кир и, немного помолчав, откровенно добавил: — Не вижу я, чтобы она почитала меня как своего господина. Ее сердце подчиняется только договору. Она слишком горда. Будь она простой наложницей, я бы давно отослал ее прочь. Или отдал бы одному из моих воинов. Не самому лучшему.

— Тогда пообещай мне, царь, что не разгневаешься, услышав мой совет, совет эламита,— спрятав улыбку, попросил Гобрий.