Последний выбор - Яна Тихая

— Я готов был отпустить Марбуса. Я просил тебя, — тихо закрыл глаза Люциан, прислушиваясь к собственным ощущениям. — Если бы ты не вмешивалась в судьбу возрожденной Милолики. Если бы они никогда не встретились… Тогда все могло быть иначе. А сейчас я просто не могу отпустить ее к нему.

— Ты лучше меня знаешь: то, что должно произойти обязательно произойдет. Мы лишь можем отсрочить неизбежное.

— Тогда тебе не за что волноваться, — впервые за весь диалог дракон взглянул в туманные глаза Судьбы. — Это мое крайнее вмешательство. Если они выдержат последнее испытание- значит тому и быть.

Дальше было говорить бесполезно. Да и стоило ли?

— Да будет так! — громко засвидетельствовала слова дракона Судьба.

Яркая вспышка потвердела нерушимую клятву.

— Хранитель этого Мира настанет день, когда твои самые сильные страхи ударят в один момент, заставляя молить о смерти, — смотря сквозь пространство, тихо начала предрекать Судьба. — Но покоя и освобождения ты не получишь. Наступит тот час, когда ты готов будешь пожертвовать всем ради одной души… Но не власти, ни сил уже не останется.

Дракон в ответ на прозвучавшие слова лишь горько усмехнулся.

— Я не верю в твои пророчества, — сквозь грустную улыбку ответил Люциан.

Слишком много он прожил, слишком много видел, чтобы верить в Предсказания. Ход времени подобен дороге, и никогда не знаешь, на каком перекрестке свернешь. Так и с пророчествами, неизвестен их итоговый финал.

Судьба лишь спокойно повела плечом. Медленно лунный силуэт начал растворяться в бесконечности пространства.

— Мы еще встретимся.

Словно дуновения легкого ветерка пронесся по комнате мелодичный голос, тихо растворяясь в затаившемся пространстве. Неторопливо из горизонта начал пробиваться рассвет, растворяя сумрак прошедшей ночи. Сквозь окна неумолимо просачивались яркие, багровые лучи.

Осталось совсем немного и колдовство дракона начнет распадаться, неизбежно растворяясь, как и ночная мгла при восхождении солнца.

— Да будет так, — твердо проговорил дракон, растворяясь в арке золотого портала.

Но прежде, чем Люциан покинул место своей мести, правителю Темной империи, свергнутому богу — Марбусу, было отправлено послание…

— Как низко ты пал всемогущий император Таноса… — дракон медленно вышагивал в сторону застывшей темной фигуры. — Как ты жалок свергнутый Бог.

Маркус молчаливо продолжал стоять напротив застывшего в хрустале Ангела. Судьба порой жестока в своих поворотах. Сейчас Маркус не отрывая взора от погребальной скульптуры единственной любви, четко осознавал, что Милолика жива… Вот только для него она оставалась по прежнему потеряна.

— Люциан ты выбрал не подходящее время, — голос повелителя Тьмы дрожал.

— Отнюдь, — спокойно повел плечами дракон, приближаясь к хозяину замка. — Сейчас твоя душа обнажена как никогда. Я не просто вижу рваные раны, она находиться на пороге смерти. Еще немного и ты переступишь Грань, теряя остатки человечности.

— Все- таки решил отомстить? — глухо отозвался демон. — Ты в своем праве. Мне терять нечего…

— Ты прав, — жестко отрезал дракон.

Люциан не собирался играть. Данного момента он ждал слишком долго:

— Ты вторгся в этот Мир, разрушая все на своем пути и ради чего? На, что ты променял свою бессмертность, могущество… Ради призрачного счастья или неведомой любви?

— Что ты знаешь о любви? — грустно усмехнулся демон, не поднимая своей головы. — Ты живешь не меньше меня. Ты изначальный сего мира. Вот только вопрос за все время было существо, которое ты любил больше себя или своего золота?

— Решил свалить с больной головы на здоровую… Маркус признайся самому себе, что проиграл. Ты навечно проклят.

Две фигуры огромные, могущественные фигуры продолжали стоять друг напротив друга. Каждый уверенный в своей правоте. Каждый твердо убежденный в своей правде…

— Люциан ты проклят не меньше меня. А может даже больше. Я хоть знал это волшебное чувство. Я чувствовал радость, тепло, нежность. А ты?

И вновь черные как бездна глаза свергнутого бога с болью всмотрелись в застывшие хрустальные черты Ангела…

— Как ты не понял таким как мы нельзя сближаться со смертными, — резко отрезал дракон. — Нельзя пытаться поселиться в их сердце и душе. Маркус мы отравляем все, к чему прикасаемся. Мы убиваем все, что дорого нам. Наш удел управлять потоками мироздания, следить за высшем Законом. Чужие души и чувства нам не подвластны.

Каждое слово, каждый звук, каждая фраза… Маркус все знал. Он хорошо усвоил основные законы бытия. Люциан был во всем прав… Нельзя таким как они вмешиваться в обыденный круговорот жизни. Их удел молчаливо наблюдать. Но как после тысячелетий холодного одиночества, хочется просто чувствовать, ощущать… Невзирая на запреты и опасности.

— Уйди Люциан. Прошу исчезни.

Дракон не шелохнулся. Сейчас его месть подходила к главному пику. Маркус уже был повержен. Оставалось нанести лишь последний удар…

— Ты мне не веришь? — голос Люциана не дрогнул. — До сих пор надеешься, что когда нибудь Милолика подарит тебе прощение? Ты жалок.

Хранитель Мира, знал, на что давить, чтобы сделать максимально больно. Слишком долго он молчаливо наблюдал за происходящим. Теперь Люциана было не остановить.

— Не думал, что опустишься до отравления души.

— Наберись смелости! Посмотри на действительность! — в каждой фразе было требование. — Как ты думаешь, где сейчас Милолика? С кем она?

— Месть, — тихо произнес Маркус, впервые заглядывая в золотые глаза дракона. — Это не я жалок Люциан, это ты превратился в ничтожество.

— Как легко обвинять меня в своем бессилии, — четко зная, что будет дальше, приготовился Люциан к последнему, решающему удару. — Я лишь расставляю все на места. Если в тебе есть хоть капля гордости, посмотри, какой выбор сделала Милолика. Кому себя подарила…

Тело мое горело словно каждая частичка превратилась в маленький уголек… Перед глазами простиралась непроглядная, безжизненная тьма. В груди не хватало воздуха, а сердце словно сжали раскаленные тески… А самое страшное я не понимала, что со мной происходит и когда наступит конец…

— Милолика…

Голос далекий и едва уловимый. Он давно завет меня, не давая полностью погрузиться в липкое болото собственной беспомощности.

— Милолика…

И вновь чей-то голос, и вновь новый спазм, заставляет согнуться в очередной судороге. Организм жадно пытается сделать хоть что- то, чтобы облегчить собственные муки… Забыться, утонуть в беспамятстве, но каждая попытка обречена на провал. Мое сознание, словно крепко сковали на неведомой грани…