Глаза из серебра - Майкл Стэкпол

«Наталия явно полюбила Кролика, но она больше не уверена, что он отвечает ей тем же. Характерен сам факт: вот мы с ней летим в Гелор, чтобы остановить гусар Кролика при нападении на город. Разве это не говорит о том, что она сомневается в чувствах и намерениях Кролика? – Он встряхнул головой и удержал себя от желания подвинуться к ней и заключить в объятия. – Ничего не могу я сделать. Могу только молиться, чтобы ей хватило сил пройти через все испытания, которые предстоят».

– Я очень хорошо помню Григория Кролика. Ему крупно повезло, что завоевал твою любовь. Желаю вам

1 всего возможного счастья. – Он заставил себя улыбнуться. – Прошу тебя об одной любезности. – Да?

– Вот какой: если я буду поступать в известной тебе манере, и тебе станет неприятно, прошу тебя – прикажи мне перестать. – Он повесил голову. – Не хотелось бы огорчать тебя больше.

– Обещаю, и прошу об ответной любезности.

– Говори.

Ее голос стал озорным:

– После того, как ты уехал из Мурома, я наняла учителей и выучила илбирийский, чтобы говорить с тобой на твоем родном языке. – Она теперь заговорила по-илбирийски. – Уроки стоили целое состояние, платил тасир, и я хотела бы воспользоваться возможностью попрактиковаться.

– Ты потрясающая женщина, Наталия.

– Раз так говорит слепой жрец Волка в пустыне, – громко рассмеялась Наталия, – может быть, в его словах есть крупица правды.

Глава 54

Сады лорда Нордклифа, Дилика, Пьюсаран, Аран, 5 маджеста 1687

Робин Друри заулыбался. Вот и Аманда Гримшо перед статуей лорда Нордклифа, как и обещал сегодня утром отец Райан. Пояс ее платья канареечного цвета был завязан бантом на спине. Желтые перчатки и зонтик по цвету точно соответствовали платью. Ни на одном предмете туалета не было ни кружевных оборок, ни вышивки. Волосы Аманды были собраны высоко на затылке, оставляя открытой шею, а желтая шляпка на длинных завязках свисала до середины спины.

– Простите, что вторгаюсь в ваши мысли, мисс Гримшо, но должен признаться – счастлив видеть вас.

Аманда тоже заулыбалась:

– Как так вышло, брат Робин, что вы оказались тут в это время дня? – Он не успел еще ответить, как она добавила: – Отец Райан клялся, что не будет посредником.

– Он и не собирался, – Робин предложил ей руку, за которую она ухватилась. – Натарадж завел привычку все время торчать возле казарм этирайнов, и ребята теперь считают его своим талисманом. Вы его хорошо обучили илбирийскому в миссии, и теперь он свой язык уснащает таким цветистым лексиконом, каким пользуются этирайны, а отец Райан недоволен.

Аманда притворилась шокированной:

– Не могу себе представить, что же это такое – лексикон этирайнов.

– Отец Райан пришел за Натараджем и увел его в миссию. И упомянул, что вы собираетесь быть в миссии сегодня днем. Он сказал мне, что не хочет быть посредником, но сообщил мне об этом факте, чтобы вы прекратили посылать Натараджа к нам в казармы.

Она лукаво улыбнулась:

– Я предлагала ему, что сама пойду и заберу парнишку.

– Да что вы говорите? – Робин улыбнулся в ответ. – Придется уговорить Натараджа бывать у нас почаще.

Аманда смеялась. Потом повернулась лицом к нему и сделала несколько шагов назад.

– Надеюсь, не сочтете меня слишком навязчивой, ведь я, по сути дела, напросилась встретиться тут с вами. Мне папа запретил с вами видеться, но в этом вопросе я не могу подчиняться его мнениям. Он ведь не знает, что вы спасли мне жизнь.

– Вряд ли это изменило бы его отношение ко мне.

– И даже если бы вы не спасли меня от Веннера, я бы папу не послушалась. – Она остановилась, прижалась к нему и незаметно поднесла его руку к губам. – Я считаю, что вы замечательный человек.

Робин захотел взять ее за руки и поцеловать. Он видел, что она простит ему такую фамильярность, но воздержался. Вокруг толпа, им с Амандой не следует выдавать своих отношений. Ему было наплевать на свою репутацию, хотя, конечно, не стоит своим поведением порочить имя капитана Хассета. Но важнее было другое: их невинная прогулка в саду могла превратиться в скандал, который мог повредить Аманде, а этого он допустить не мог.

– Вы, Аманда, – просто драгоценность. – Он оглянулся по сторонам, потом перевел взгляд на нее. – Нельзя останавливаться, а то начнутся сплетни.

Минутку поразмыслив, она снова поцеловала его руку, как бы в насмешку над условностями, и пошла рядом.

– Вы, конечно, правы.

– Никто не сожалеет больше, чем я. Аманда сдавленно фыркнула:

– Вам никогда не надоедало соблюдать внешние приличия?

– Не уверен, что правильно понял вас.

Аманда взмахнула зонтиком, обведя все окружающие их сады:

– Обернитесь-ка вокруг, Робин. Кусты, фигурная стрижка деревьев, цветы – все из Илбирии. И люди вокруг вас – все из Илбирии, и одеты, как принято в Илбирии. Допустим, Господь поднимет весь этот сад со всем его содержимым и перенесет в Ладстон, ведь никто из присутствующих и разницы не заметит.

– Разве что жары не будет.

– Ну да. – Она темпераментно закивала. – За пределами сада жители Арана одеты в соответствии с климатом. Вам не было бы удобнее в коротких шортах, сандалиях, легкой рубашке или вовсе без рубашки? – Она двумя пальцами приподняла край платья. – На мне три слоя материи, и каждый из них толще газовой ткани, из которой сшиты платья аранок в это время года. Робин почесал выбритую макушку:

– Смешно – мы демонстрируем голый череп как признак мудрости и ходим тут без шляп, рискуя упасть в обморок от солнечного удара.

– И еще пример, – Аманда посерьезнела. – Дело, конечно, не в одежде. Я хочу поцеловать вас и чтобы вы меня поцеловали, но обычай осуждает такое поведение при посторонних, а нам с вами никогда не позволят остаться наедине. И знаете, кто будет нас бичевать за проявление чувств при народе? Жены тех самых людей, которые ходят с моим отцом в его башню. На их дебоши смотрят сквозь пальцы, и знаете почему? Потому что женщины в башне – не илбирийки.

– Это так звучит, как будто они животные.

– О, да, конечно, но мы ведь знаем, что это обман. Если бы у отца в башне была отара овец, дамы не были бы столь терпимы, и общество не было бы таким всепрощающим. Отвратительна мораль такого общества, которое больше заботит благополучие животных, чем жестокость в отношении других человеческих существ.

Некоторое время Робин обдумывал эту мысль, потом согласился:

– Святой Мартин нам заповедовал, что мы должны выступать на защиту тех, кто беззащитен, и мы должны поступать так, чтобы не позволять другим эксплуатировать слабых.

– Я бы мечтала, Робин, чтобы хоть один раз каждый, кто носит маску благовоспитанности, взглянул бы на себя в какое-нибудь Зеркало Правды и увидел, каким является на самом деле.