Это был просто сон... - Ната Чернышева

— Да… — прошептала Ирина. — Спасибо…

Не ты ли хотел убить меня в пещере на Лиме? Называл биороботом. Использовал как приманку для охоты на тигра. И бросил в топку моего Рустама…

Круги по воде, за которыми пустота, — камень давным-давно уже покоится на дне. А круги от него идут и плещут в берег…

"Больно"- подумала Ирина.

Но боли не ощутила. Не было ни боли, ни горя. Ничего не было. Только пустота, которую надо было бояться. Но страха не было тоже.

Пустота.

— Я хочу его увидеть, — сказала Ирина. — Артудекта. Это можно? Это действительно он? Настю? Нет, Настю видеть я не хочу…

Клаверэль барлаг сопроводил Ирину к пленнику. Карцер был небольшой, и негодяй сидел там в гордом одиночестве, в браслетах. Лодыжки были пристегнуты к запястьям, только не за спиной, так что человек мог сидеть с относительным комфортом.

Он поднял лицо, с любопытством всмотрелся в гостей.

А Ирина вновь испытала очередное потрясение.

— Артем Денисович!

Глаза отказывались верить. Сосед, учитель истории. Тот самый учитель, кумир многих поколений школьников.

Настин отец.

— Здравствуй, Ирочка, — кивнул он, улыбаясь.

Он улыбался! Своей обычной, знакомой улыбкой. И голос… голос, от которого мороз шел по коже…. Ведь этот же самый голос сказал когда-то давно: Руки чешутся убить тебя. Так давно, на тайной базе, что была спрятана на планете Лим.

— Господи, Артем Денисович, — еле выговорила Ирина, с трудом обретая дар речи. — Как же вы могли…

— Душу мою спасти хочешь? — полюбопытствовал он. — Не получится.

— Артем Денисович! — воскликнула Ирина, страдая.

— Скверная история, — понимающе кивнул он. — Очень скверная. И долгая. Но я даже рад, что она заканчивается, Ирочка. Он думает, — кивок на Клаверэля барлага, — что победил меня. Он ошибается. Победа за мной, на самом-то деле. Только это пока еще никому, кроме меня, не понятно.

— А я? — спросила Ирина. — А Рустам?

— Я всегда говорил, что ты достойна большего, чем какой-то там получеченец.

— А Настя?

— А что Настя?

— Ваша дочь.

— Ирочка, — фыркнул он, — не смеши. Ты ее видела. Глупое злобное создание.

— Как вы могли, Артем Денисович! Эти лаборатории… женщины, за счет которых вы… как это все можно было?!

— Не надо, Ирочка. Поздно уже мою душу спасать. У этих ребят получится лучше. Галстук на шею, — он провел ладонью по горлу, — и — привет.

Он вдруг засмеялся — радостным, совсем не истерическим смехом. Как будто предстоящая казнь через повешение доставляла ему немало удовольствия. Как будто он ждал ее, как ребенок ожидает шоколадную конфетку.

Безумец.

В нем ничего не осталось от того человека, которого Ирина помнила еще со школьной скамьи. Абсолютно ничего. Разве только внешность.

— Да пропади оно все пропадом, Ира. Я хотел… чтобы ты была счастлива. Но ты поступила по своему, выскочила замуж за этого идиота… Ты сама все испортила, — он вдруг выругался, мерзко и грязно, мешая русские идиомы с идиомами из языка Оль-Лейран и вдруг добавил с дикой тоской в голосе:- Пропади оно все…

Он уткнулся лицом себе в колени. Ирине показалось вдруг, будто он плачет. Вся его поза выдавала боль и отчаяние. Не от поражения. Не от того, что поймали и скоро казнят. Здесь жило что-то другое. Ирине казалось, что еще миг, и она поймет, в чем дело, но понимание не приходило.

Пустота…

— Пойдем, — угрюмо сказал Клаверэль барлаг, беря Ирину за плечо.

Странно. Ненависти не было. Надо ненавидеть, проклинать, смерти желать и все такое. Но ненависти не было, только пустота.

Три шага. До двери всего три шага, но эти шаги показались Ирине вечностью.

Ирина не выдержала, обернулась:

— Артур Денисович… — выдохнула она сквозь слезы. — Я… Не могу вас ненавидеть… Простите…

— Еще скажи, что любишь, — насмешливо фыркнул он, не поднимая головы.

— Не люблю, — тихо ответила Ирина. — Но и ненавидеть — не могу тоже… Извините.

— Извиняешься еще перед этой падалью! — не выдержал Клаверэль барлаг.

Если бы дверь карцера была обычной, железной, барлаг бы ею хлопнул — с треском и лязгом. А так обошлось без лишнего шума. Ирина не ответила. Он не поймет. Ему не понять. Каково в кумире детства, замечательном учителе истории, уважаемом всеми человеке увидеть подлейшую сволочь, терроризировавшую половину обитаемой Галактики? "Не сотвори себе кумира". Верна библейская заповедь, слов нет, как верна!

"Больно", — снова подумала Ирина. Но опять не ощутила ничего. Пустота оказалась сильнее любой боли.

— Что с ним будет? — спросила она.

— Повесим! — свирепо заявил барлаг.

— Можно подумать, это вам поможет, — горько сказала Ирина. — Тем, кто погиб — не поможет уж точно.

— А ты что предлагаешь?! — вспылил барлаг. — Отпустить? Чтобы он вновь взялся за старое? Сейчас прямо и отпустим!

Ирина испытала вдруг чудовищную усталость. Да пропади оно все!

— Делай, что хочешь, — безразлично сказала она.

А-дмори леангрош сделался белым и пушистым, что твой котенок. Совесть заела, надо думать. Он исполнял все просьбы Ирины. Впрочем, просьб у нее набралось немного…

Лечить сына.

И похоронить Рустама… нет, хоронить было нечего, кроме горстки атомов, которые никто не стал бы собирать. Но хотя бы памятник… хотя бы видимость… чтобы хотя бы что-то. Крест с именем Рустама, на ставропольском кладбище, рядом с его дедушкой и бабушкой. Это представляло собой определенную сложность. У Ирины не осталось документов. Ничего не осталось. Сделать это легально не представлялось возможным. Пришлось обратиться к спецтехнологиям инопланетной цивилизации, как-то: гипнолигатору и искусству златокрылого Чисвирима Типаэска, военного психолога. Рустама.

Небольшой холмик над пустой могилой. И словно обрывается что-то в глубине души. Навсегда обрывается. Насовсем.

Иногда, отзвуком пережитого, возвращалось ощущение безумных качелей, треплющих разум сумасшедшим движением. Иногда грезились круги от нырявших в воду камней. Но чаще всего сжимала свои равнодушные объятия пустота.

И бороться с нею не оставалось ни желания ни сил.

Флаггерс увязался на кладбище вместе с Ириной. Она не возражала. Ей было все равно.

— Я немного знал твоего супруга, — сказал он. — Он был достойным человеком.

Ирина промолчала. Она не хотела разговаривать с ним.

— Ты просто очень многого не помнишь, — сказал он. — И это очень хорошо, что не помнишь…

— Еще скажите, что я и Рустам… что мы оба тоже работали в вашем проклятом бизнесе по производству нелегальных клонов, — не выдержала Ирина.