Кровь и память - Фиона Макинтош

— Продолжайте, сударь! — потребовала от Герильда королева.

— Я, пожалуй, присяду, ваше величество, — ответил лекарь. — Не привык преодолевать такие расстояния верхом, да еще по ночам. — С этими словами он опустился на стул и придвинулся ближе к огню.

— Выпейте, Герильд! — произнесла Валентина и сделала знак Креллю, чтобы тот обслужил полуночного гостя.

Лекарь благодарно принял из рук канцлера кубок, который и осушил залпом. Хмельной напиток тотчас привел его в чувство. Лекарь откашлялся и посмотрел на королеву.

— Эту женщину зовут Аледа Донал из Фелроти. Она получила смертельные увечья после варварского нападения на их семью.

В комнате повисла зловещая тишина. В следующее мгновение лекарь Герильд почувствовал, что его схватили за грудки и приподняли в воздух.

— Где находится этот Брэкстед? — задыхаясь, потребовал ответа Крис.

— Кто вы такой, сударь? — не понял лекарь.

— Я герцог Фелроти, сын умирающей женщины!

Валентина попыталась успокоить юношу.

— Пусть он договорит до конца, не мешайте ему!

Крис опустил лекаря в кресло, а сам бросился на колени, моля у него прощения.

— Все верно, — успокоил его Герильд и взял молодого герцога за руку. — Сынок, ты последняя ее надежда, за которую она цепляется, как утопающий за соломинку. Ей нужно знать, что ты жив и здоров. Немедленно поезжай к ней! Но сначала выслушай меня до конца!

Валентина постаралась взять в себя в руки. Неизвестно, сколько потрясений еще ждет ее впереди и насколько ей еще хватит мужества, особенно после всего того, что случилось за последние дни. Судьба упрямо подталкивала ее к браку с ненавистным ей человеком. Валентина чувствовала, как в ней закипает гнев — так случалось каждый раз, стоило ей подумать о предстоящем браке. Усилием воли она заставила себя успокоиться. Время еще есть… но для чего? Через несколько недель она увидит его вновь, произнесет его имя, даст брачный обет…

— Поведайте нам все до конца, сударь. И мы сразу отправимся в Брэкстед!

Герильд кивнул. Напиток сделал свое дело — лекарь отдышался и мысли его прояснились.

— Селимус вскоре узнает, что она осталась в живых, — пробормотала Элспит прежде, чем он продолжил свой рассказ.

В эту минуту и Лайрику, и Креллю страстно захотелось одного — чтобы эта бойкая особа из Йентро поскорее закрыла рот. Ее влияние на королеву было несомненно вредоносным. Обстановка накалялась с каждым мгновением.

— Ваше величество, умоляю вас! — предостерег королеву Крелль.

Валентина посмотрела в глаза лекарю.

— Прошу вас, продолжайте, сударь! — мягко попросила она.

— Ваше величество, госпожа Донал попросила меня кое-что передать вам.

Валентина бесстрастно кивнула, дабы не выказать своего волнения.

— Что же именно, Герильд?

— Мне это неизвестно, ваше величество. Она лишь попросила меня сообщить вам, что посылает доказательства того, что вы выходите замуж за безумца, — растерянно пролепетал лекарь.

Лайрик закатил глаза, а Крелль в отчаянии закрыл свои.

— Где же это доказательство? — раздраженно спросила Валентина. Слова лекаря неприятно задели ее.

Герильд протянул кожаный мешок, который принес с собой.

— Она дала мне эту вещь, ваше величество. Я не знаю, что здесь.

У Криса от волнения перехватило дыхание: он узнал мешок. Эта кожаная торба была у Илены, когда та появилась в Тентердине. Валентина взглядом велела ему успокоиться.

— Развяжите, Герильд! — не удержался от приказания Лайрик.

Крис пожалел несчастного лекаря. Бедняга, на него сейчас падет гнев и ужас окружающих. Крис уже давно догадывался о том, что лежит в этом мешке. К сожалению, разыгравшаяся в их доме трагедия не дала ему проверить, так это или нет.

— Позвольте мне, господа, — предложил он. — Впрочем, я и так могу сказать, что там внутри.

Герцог Фелроти засунул руку в мешок и вытащил оттуда отрубленную голову младшего брата.

— Это Элид Донал, ваше величество, вернее, то, что от него осталось из-за прихоти короля Селимуса.

То, что последовало за этими словами, не поддавалось описанию.

Королева отдала распоряжение о немедленном отъезде в Брэкстед. Она настояла на том, что лично увидится с умирающей герцогиней Донал. Едва оправившись от ужаса, вызванного лицезрением головы Элида Донала, Валентина сочла необходимым выразить соболезнования семье герцога. Она также пообещала Крису покровительство и всяческую помощь со своей стороны.

Одетая в простое платье для верховой езды, Валентина восседала на своей любимой лошади. Правда, грациозное четвероногое создание было подарком Селимуса, однако надо отдать должное — моргравийский властитель умел находить дорогу к сердцу женщины. Он не стал подносить ей ни украшения, ни отороченную горностаевым мехом накидку. Селимус был умен и понимал, что Валентина не из тех женщин, благосклонность которых можно купить драгоценностями. Зато в красавицу лошадь королева влюбилась с первого взгляда. Селимус назвал свой живой подарок Грацией, и, несмотря на всю свою неприязнь к моргравийскому королю, Валентина была вынуждена признать, что имя выбрано удивительно верно. Лошадь была грациозна, понятлива — в общем, хороша во всех отношениях.

Напрасно канцлер Крелль умолял Валентину переложить поездку в Брэкстед на плечи доверенных людей; королева наотрез отказалась оставаться во дворце.

— Крелль, эта женщина, можно сказать, пожертвовала жизнью ради того, чтобы сообщить мне трагическое известие, — парировала Валентина. — Откуда ей было знать, что ее сын сейчас у меня во дворце? Вот она и решила обратиться ко мне. Я, как вы понимаете, не ищу повода отказаться от принятого решения. Однако позвольте сказать вам следующее: я оставляю за собой право пересмотреть это решение, если найду убедительные доказательства того, что король Селимус напрямую причастен к этому злодеянию.

Валентина решительно вскинула подбородок. Вся в отца, подумал про себя Крелль. Было ясно, что ничто не поколеблет ее уверенности в своей правоте, поэтому лучше не нажимать, а оставить споры до более благоприятного момента. Иными словами — проиграть сегодняшний поединок, ради победы в ближайшем будущем.

— Как пожелаете, ваше величество.

Валентина заметно смягчилась.

— Я королева Бриавеля, Крелль. Мне не нужны изысканные одежды лишь потому, что я женщина, и по какой-то странной причине считается, что я слаба и хрупка по сравнению с мужчинами. Отец воспитал меня для того, чтобы я правила королевством, и я буду править им так, как считаю нужным. Было бы некрасиво с моей стороны оставить несчастную женщину умирать, не сделав даже попытки повидаться ней. Тем более помня о том, за что она отдала свою жизнь.