Культ свободы: этика и общество будущего - Илья Свободин

обычное дело. К счастью в свободном обществе, где основа социального договора – доверие, оно распространяется и на личную сферу. Закрытость личной сферы – следствие доверия! Еще один замечательный парадокс!

В публичной сфере опять все иначе. Кроме доверия. Все посторонние члены общества одинаковы, независимо от того, с кем из них происходит взаимодействие. Даже если собственное взаимодействие всегда этично, обьективность этики требует, чтобы люди реагировали на насилие, которое их не касается напрямую. Т.е. постороннесть не эквивалентна безразличию. Любое нарушение обьективной этики касается всех – в публичной сфере все посторонние, каждый потенциально является обьектом такого насилия/несправедливости. Пример – кто-то обманом продает вредный товар. Любой член общества может и должен привлечь к этому внимание даже если он лично не пострадал. Продажа товара означала, что каждый является целью такого обмана. Другими словами, в публичной сфере потенциальный вред эквивалентен актуальному, а каждое взаимодействие затрагивает каждого. А как же наказание? Кто накажет? Возможно наказать виновного лучше тому, кто оказался первым "в очереди" – именно он столкнулся лицом к лицу с врагом свободы. Так плавно происходит переход из публичной в личную сферу, допускающую насилие в целях наказания.

– Единичность и смертность

Мораль выросла из необходимости выживания и она как целое, включая катастрофические ситуации, озабочена существованием, переходом между поколениями, как бы связью времен. Для морали важны вопросы жизни и смерти – спасение утопающих, рождение детей, уход за родителями, долг перед больными. Ей не интересны мелкие практические делишки. Личная сфера выделяет конкретного человека и продолжает его в будущее как отдельный, единичный обьект, в котором она, посредством людей симпатизирующих ему и нуждающихся в нем, открывает неповторимые черты. Но эти черты – общечеловеческие, сущностные. Все люди разные, но через это своеобразие мы понимаем, что такое "человек". Для морали человек тем ценнее, чем полнее его единичность выражает общее. Человеческое делает его достойным жертвы.

В отличие от морали, этика занята постоянными делами живых людей – моделями общества, социальными институтами, отношениями производства и распределения. Ей интересны смыслы, идеи, цели. Этика не выделяет в каждом единичное, конкретное, она работает со множеством людей и все они одинаково абстрактны. В публичной сфере людей не просто много, а очень много, даже слишком. Только так можно не придавать человеку личной ценности – невозможно ценить то, чего слишком много. Только так можно добиться полной независимости и свободы друг от друга.

Личная сфера – это, образно говоря, "вертикальный" срез, или размерность, общества. В ней люди добровольно формируют те отношения, которые требуются нашей биологии, чтобы она жила дальше. Мораль вся отталкивается от смерти, это ее главная проблема. Само рождение и воспитание – это подарок, жертва со стороны родителей. Ответная жертва – рождение и воспитание своих детей. Эта связь времен – суть личной сферы. Публичная, соответственно, формирует "горизонтальную" размерность. Люди там взялись непонятно откуда и никуда не деваются. Они просто есть и действуют здесь и сейчас, они строят вечные планы, потому что сами они бессмертны. Этика не понимает, что такое смерть, она ее успешно преодолевает и забывает.

– Стандартность и уникальность

Поэтому мораль, видя своеобразное в человеке, сама насквозь однообразна в том, зачем и что она требует. Только ближний, только его благо. Личная сфера не отличается оригинальностью – всем она нужна для одного и того же. Публичная опять противоположна. Построить институты общества требуя одного и того же не получится. Поэтому этика заставляет каждого быть уникальным – найти только свой путь и свою цель. Она руководит человеком в нужном направлении посредством договора с теми людьми, которым требуется то, что он в состоянии предоставить. Для этики – и общества – человек тем ценнее, чем он уникальнее. Публичная сфера организует таких людей, позволяя им всем ладить друг с другом без конфликтов и неувязок. Следование нормам открывает человеку свободу быть не только самим собой, но и членом коллектива, занятого одним общим делом. Вместо единичности бесформенного камня у него появляется уникальность ладного кирпичика в едином здании, появляется свое место в обществе.

Во избежание неясности, уточним разницу между единичностью и уникальностью. Не то чтобы это было нам критически важно для дальнейшего изложения, скорее для ясности и полноты картины. Уникальность – то необычное, что надо найти в себе ради других. Единичность – то необычное, что каждый находит в другом ради себя. Найти это несложно, потому что единичное – это проявление чего-то общего, что, например, создано природой. Это случайная вариация, печать хаоса на тексте закона. Уникальное – это проявление свободы, новая сущность, полная неповторимость, требующая дополнения стандартностью, чтобы выделить ее и позволить ей сосуществовать с такими же уникальными. Нормы играют роль стандарта, обрамляющего уникальность и вписывающего ее в общество.

– Оригинальность и бесполезность

Чем шире коллектив – тем разнообразнее там требования к способностям людей. У каждого есть шанс. Но откуда берется само разнообразие? Разве не должна абсолютно обьективная публичная сфера выродиться в серую однообразную массу? Ответ в том, что наша обьективность, как родственница свободы, эквивалентна полной непохожести. Детерминизм обожает однообразие, он всегда старается повториться, хотя ему всегда приходится терпеть вариации. Свобода не терпит повторений, она стремится к новизне и новизне настоящей, обьективной. Люди не рождаются уникальными, таковыми их делает свобода публичной сферы после того, как детерминизм семьи и среды сделал случайно непохожими. На выходе из семьи человек может быть себе на уме – необычным, неординарным, обладать неортодоксальными идеями и нестандартными вкусами. Что в обществе, разумеется, никому не нужно. К счастью, кроме общества есть отдельные люди. Чем своеобразнее человек, тем меньше он требуется массе, но тем больше – кому-то одному, с кем он найдет, можно надеяться, общий язык, культурно взаимообогатится и породит новое, такое же своеобразное продолжение. Как сказать автору правду о его творчестве, если эта правда – всего лишь личная точка зрения? Только близкий и понимающий человек может оценить и подержать, воздать по заслугам, видимым ему одному. Пусть и приврав для начала, если увидеть не удается. Личная сфера – колыбель не только единичности, но и обьективной бесполезности.

В публичной сфере работает иной процесс. Личные заслуги там заменяются общей пользой, а личные потуги – общепризнанными результатами. Люди редко способны разглядеть таланты в своих близких. Во-1-х, большое "видно издали", когда не мешает субьективное, а во-2-х, мало кто способен полностью самостоятельно, без подсказки окружающих и СМИ, сформировать "собственное мнение". Персональные вкусы, распространяясь извилистыми личными путями