Подвиги Рокамболя, или Драмы Парижа - Понсон дю Террайль

Почтительно жму вашу руку. Виконт Фабьен д'Асмолль».

Прочитав это письмо, Роллан задрожал от ярости.

– Это письмо будет вам стоить жизни, – проговорил он прерывающимся голосом.

– Хорошо, – отвечал спокойно Фабьен и обратился к секундантам.

– Господа, мы к вашим услугам.

Он скинул верхнее платье и взял шпагу из рук своего секунданта.

Роллан в свою очередь сделал то же самое.

– Начинайте, господа, – сказал офицер.

Роллан с яростью тигра бросился на виконта, но Фабьен был холоден и вполне сосредоточен.

– Любезный мой, – сказал Фабьен, – вы слишком горячитесь и поэтому управляете оружием хуже обыкновенного… Если это продлится, я вас могу убить, хотя вовсе не имею такого намерения.

– Нет, вы должны умереть, – бормотал Роллан, не помня себя от ярости.

В это самое время он подставился под удар; Фабьен протянул руку; удар коснулся плеча. Роллан вскрикнул, выронил шпагу из рук и упал.

Секунданты бросились к нему. Он был без чувств. Его перенесли в экипаж виконта, и один из секундантов поехал за доктором, который объяснил, что жизнь раненого вне опасности.

Спустя несколько часов после состоявшейся дуэли Роллан де Клэ лежал перевязанный в постели, в лихорадке, но в полном сознании.

Ему подали письмо, которое он с жадностью схватил, догадываясь, что оно от Андрэ:

«Милостивый государь, – писала она, – сейчас я узнала, что сегодня утром вы дрались с Фабьеном д'Асмоллем. Судя по вчерашнему вашему разговору, я догадываюсь о поводе этой печальной дуэли. Когда будете постарше и поопытнее, вы поймете, что вернейшее средство скомпрометировать женщину – есть поединок из-за нее. Своими глупостями вы, кроме того, довольно скомпрометировали меня, и поэтому с прискорбием уведомляю вас, что сегодня я покидаю Париж.

Готовая к услугам Андрэ де Шамери».

Чтобы объяснить читателю причину, которая побудила Андрэ написать это письмо, мы заглянем в ее домашнюю жизнь.

Утром накануне дуэли в квартиру госпожи Андрэ де Шамери позвонил пожилой человек, в очках, одетый в изношенное платье, с портфелем под мышкой.

– Госпожа Шамери дома? – спросил он маленького грума, отворившего ему дверь. – Моя фамилия Росиньоль.

– Пожалуйте, мне приказано провести вас прямо к барышне.

Грум провел Росиньоля в гостиную, где он просидел минуты две.

Затем горничная провела его в спальню, обтянутую синим бархатом с золотыми багетами и меблированную с изысканною роскошью.

На кровати сидела Андрэ де Шамери, закутанная в соболью шубку. Она указала вошедшему на кресло, стоявшее возле изголовья.

– Не принимать никого, – сказала она горничной, – а если приедет барон, то проси его подождать. Можешь идти.

– Теперь мы с вами потолкуем, – обратилась она к Росиньолю по уходе горничной.

– Як вашим услугам, – отвечал он, поклонившись. – Судя по вашей записке, вы хотите мне поручить важные дела.

– Господин Росиньоль, – проговорила Андрэ, – вы состоите начальником агентства взысканий, перекупки сомнительных долговых обязательств и проигранных процессов, не правда ли?

– То есть я директор Страхового и судебного общества обеспечения проигрышей денежных претензий, – поправил Росиньоль с важностью.

– Положим, но я имею дело не к обществу, а лично к вам.

– Ко мне?

– Вы ведь из Блоа, не правда ли?

Росиньоль вздрогнул.

– Вы служили там у Корбона, нотариуса семейства де Шамери?

– Вы не ошибаетесь, отвечал Росиньоль, немного смешавшись.

– Он уволил вас за некоторые проделки, кажется, после смерти вдовы де Шамери.

– Вашей матери, – добавил он.

– Да. Приехав в Париж, вы начали заниматься всевозможного рода делами, меняли несколько раз фамилии и были не раз под судом…

– Милостивая государыня!..

– Но, в конце концов, как человек неглупый, вы сумели выпутаться, и господин Росиньоль. некогда Жюль Малуэн, сделался в глазах правосудия безукоризненным человеком, известным своею способностью развязывать запутанные дела.

– Если вы так подробно знаете мою биографию, то позвольте мне в свою очередь доказать, что и ваши тайны мне не чужды.

Тут Росиньоль рассказал все, что мы о ней уже знаем. Она совершенно спокойно слушала его.

– Таким образом, – сказал под конец Росиньоль, – вы несправедливо носите имя де Шамери. Вы имеете доходу около девятнадцати тысяч ливров и по смерти вашей родительницы могли бы сделать приличную партию, но вы предпочли вести жизнь независимую и несколько ветреную…

– Господин Росиньоль, – перебила его Андрэ, – до поведения моего вам нет дела.

– Я только хотел доказать вам, что знаю о вас больше, чем вы обо мне.

– Послушайте, – вдруг проговорила Андрэ, – хотите получить двести тысяч франков?

– Весьма понятно. Что прикажете делать?

– Прежде всего выслушать меня. Муж моей матери маркиз де Шамери получил огромное наследство после дяди своего шевалье де Шамери, который оставил духовное завещание следующего содержания:

«Назначаю своим единственным наследником племянника моего, Антуана-Жозефа-Фердинанда маркиза де Шамери. Я желаю, чтобы мое состояние оставалось в руках младшей линии де Шамери, главою которого в настоящее время – маркиз де Шамери».

– Маркиз де Шамери, – сказала она, – передал состояние своему сыну Гектору, т. е. моему брату, который, согласно завещанию шевалье де Шамери, сделал своим единственным наследником своего кузена, графа де Шамери. Но в духовной шевалье де Шамери была еще следующая приписка:

«В случае, если младшая линия Шамери пресечется в мужском колене, я требую, чтобы состояние мое перешло к дальним родственникам моим, Шамери де Шамеруа».

– Где же это завещание? – спросил Росиньоль.

– У меня; я нашла его в бумагах моей матери.

– Но я все-таки не могу понять, что вы намерены делать.

– У последнего маркиза де Шамери был сын десяти лет, который пропал без вести или, вернее, умер.

– Но о его смерти нет никаких доказательств.

– Этих-то доказательств мне и нужно. Ваша всесторонняя деятельность, надеюсь, не исключает из своей программы подделку актов о смерти?

– Пожалуй, что и так, – отвечал с достоинством Росиньоль.

– Кроме того, – продолжала Андрэ, – остался еще один Шамери де Шамеруа, но не далее как через две недели он будем моим мужем.

– Теперь понимаю, – проговорил он после короткого размышления, – дело ясное, что если доказано будет перед судом, что сын маркизы де Шамери умер…

– За это вы получите двести тысяч франков. Итак, я жду вас через неделю с свидетельством о смерти.

– Вы получите его, – отвечал самоуверенно Росиньоль.