Сказки для умных - Вадим Шефнер

— Кто это? — спросил я хозяйку, сидевшую рядом со мной.

— Это Валя Л., — ответила соседка. — Она работает лаборанткой в пригородном филиале нашего института.

— Она не замужем?

— Нет, — ответила собеседница. — И вряд ли она найдет себе мужа. Бедняжка — немая.

«Разве молчание — недостаток!» — подумал я, и спросил: — Это у нее от рождения?

— Нет, это случилось два года тому назад. Она летела на юг, и самолет попал в большую воздушную яму, и стал падать, вернее, пассажиры были уверены, что он падает. Летчик, разумеется, выправил курс, но Валентина пережила настолько сильное душевное потрясение, что утратила дар речи. Потом ее долго лечили, но ничто не помогло. Увы, это навсегда…

Когда гости встали из-за стола, я немедленно подошел к Вале, сказал о себе несколько слов и попросил у нее разрешения проводить ее домой. Она одобрительно кивнула, вынула из кармана кофточки блокнотик, четким почерком написала свой адрес и, вырвав листок, с улыбкой подала его мне.

С того дня я думал только о Валентине. Мы стали встречаться, ходить вместе в театры и музеи. Мне было легко и хорошо с этой замечательной девушкой. Мысленно я дал ей такое ботаническое наименование: Фиалка Молчаливая.

Через полгода я признался ей, что жить без нее не могу и прошу ее стать моей женой. И она в ответ написала в блокнотике: «Я согласна…»

Сразу после свадьбы я получил от института двухкомнатную квартиру в новом районе. Началась наша совместная счастливая жизнь. У нас не было ни ссор, ни пререканий, мы жили душа в душу, и я благодарил свою судьбу за то, что на моем жизненном пути встретилась мне Фиалка Молчаливая. Как счастлив я был с ней!.. — воскликнул Ботаник, и слезы навернулись на его глаза.

— «Был»? — переспросил я. — Но разве она умерла?!

— Нет, она жива, — ответил мне собеседник. — Слушайте дальше.

Прошлым летом я решил показать молодую жену своим старикам. До Красноярска мы ехали поездом, ибо после известного вам случая Валя избегала пользоваться воздушным транспортом. Но из Красноярска в мои родные места надо или плыть на пароходе, или лететь. Чтобы сберечь время, я уговорил Валентину преодолеть свой страх, и вот мы погрузились в десятиместный моторный самолетик местной авиалинии. Когда мы произвели промежуточную посадку на каком-то маленьком лесном аэродроме, в самолет залетело несколько больших сибирских слепней, которых там зовут паутами. Едва мы снова поднялись в воздух, эти зловредные насекомые начали жалить пассажиров. Тогда молодой летчик сказал, что он сейчас расправится с паутами, — они не выносят смены давления. Он резко повел машину ввысь, а затем круто спикировал. На пассажиров — то были все местные жители — это не произвело никакого болезненного действия, наоборот, они были довольны: от резкого перепада давления пауты действительно скисли и присмирели. Но Валентина, моя Фиалка Молчаливая, вдруг побледнела и на миг потеряла сознание. Очнувшись, она сказала дрожащим голосом:

— Какой ужас! Мы чуть было не разбились… Мне было так страшно!.. Сережа, но ведь я говорю! — перебила она сама себя. — Какое счастье! Я снова могу говорить!..

Пассажиры были очень удивлены этим чудесным исцелением, но один из наших попутчиков — врач районной больницы — сказал, что никакого чуда здесь нет и что такой спонтанный возврат речи объясняется вторичным шоком в условиях, аналогичных первичному шоку, вызвавшему в свое время торможение речевого центра.

Моя супруга начала немедленно рассказывать всем летящим историю своей жизни с детских лет, и о том, как она летела на юг и едва не погибла, и о том, как печален был бессловесный период ее жизни, и как она счастлива, что может опять говорить не хуже других и не меньше других.

Мои родные встретили Валентину с распростертыми объятьями и были очень обрадованы, что я выбрал себе такую красивую, симпатичную и жизнерадостную подругу жизни. Но уже к вечеру я заметил, что Валина многоречивость начинает подавлять их. Будучи людьми простыми, но глубоко тактичными, они не высказали в ее адрес ни единого упрека, но на следующее утро и отец, и мать, и бабушка с дедушкой под разными предлогами ушли в глубокую тайгу. Вернулись они поздним вечером, искусанные гнусом, но, переночевав, снова скрылись в чащобе, предпочитая жгучие комариные укусы и возможность пасть от лапы медведя обществу моей супруги. Но я, признаться, пока что не очень огорчался. Я полагал, что чрезмерная говорливость Вали — явление временное, что она хочет вознаградить себя за длительное молчание, а потом войдет в норму, и хоть никогда уже не будет Фиалкой Молчаливой, но все же в дальнейшем ее можно будет характеризовать как Фиалку Немногословную.

Увы, по возвращении в Ленинград я убедился, что сверхнормальная многоречивость Валентины — не временное явление, наоборот, она вернулась к своему естественному состоянию. От ее подруг я разузнал, что педагоги той школы, где она училась, с ужасом и содроганием вспоминают о ней, ибо каждый класс, куда ее зачисляли, вскоре становился отстающим: она всех подавляла своими непрерывными разговорами. При этом следует отметить, что сама Валя хорошо усваивала все предметы, несмотря на свою разговорчивость. Стал мне известен и такой факт: на работе Валентину опять перевели в отдельную комнату (как и до онемения), дабы она своими разговорами не снижала производительность труда. А не так давно выяснилась одна пикантная подробность из жизни ее семьи. Оказывается, когда Валя онемела, ее родители, несмотря на свою искреннюю любовь к единственной дочери, встретили это известие с тайной радостью, а бабушка, будучи подвержена религиозным предрассудкам, немедленно пошла в Никольский собор и заказала там благодарственный молебен. Теперь, после исцеления Валентины, в доме родителей царит смятение, хоть она ходит туда не столь уж часто и основная доля ее речевой деятельности падает на меня. Иногда мне кажется, что я схожу с ума…

Но на развод я подать не могу. Можете считать меня человеком старомодным, несовременным, но я считаю, что брак — дело серьезное, и, кроме того, если отбросить Валин недостаток, то в остальном она женщина хорошая и добрая… И в то же время я ее боюсь… Так вы не хотите сыграть роль потерпевшего?

— Нет, — ответил я. — Ваш рассказ тронул меня, но я уверен, что вы сгустили краски и что ваша жена достойна лучшего к ней отношения.

— Что ж, пойду по вагонам, мир не без добрых людей… Как жаль, что всякие правонарушения мне претят и что я абсолютно непьющий, — у пьющих это очень просто получается… Если вы не хотите помочь мне в главном, помогите хоть во второстепенном. Валентина уверена, что я приеду в воскресенье «Стрелой». Пожалуйста, передайте ей мой рюкзак и скажите, что я задержан милицией. Подробности я сообщу ей письмом.