Десятое правило волшебника, или Фантом - Терри Гудкайнд

Света маленьких огоньков, которые несли над своими ладонями шедшие впереди Сёстры, едва хватало, чтобы разглядеть ближние факелы, укреплённые в скобах с обеих сторон на стенах, но не более того. Сёстры направили к холодным факелам маленькие язычки пламени, разжигая их с резким свистящим звуком. По мере того, как в факелах разгоралась жизнь, свет стал заполнять небольшое помещение, с книжными полками, вырезанными в каменных стенах соломенного цвета.

По другую сторону этой маленькой комнаты стоял широкий, тяжёлый, железный стол. За столом, в высоком, украшенном резьбой кресле, сидел крупный мужчина, он наблюдал за ними, оперевшись подбородком на большой палец. Кэлен никогда не видела человека, который выглядел бы так свирепо.

Все три Сестры застыли, не закончив шага, их глаза широко раскрылись, и в них отразилось помутившее рассудок, невероятное потрясение оттого, что они увидели перед собой. Мощно сложенный мужчина спокойно сидел за столом, разглядывая трёх Сестёр. То, что он молчал, не двигался, не выказывал никаких признаков суеты, только усиливало чувство присутствующей в комнате опасности. Единственным звуком было шипение факелов.

Мужчина, с толстыми, мускулистыми руками и бычьей шеей, являлся воплощением сплошной угрозы. На нём не было рубашки и его бугристые плечи выпирали из овчинного жилета, распахнутого на его голой, мощной груди. Повыше объёмистых бицепсов его руки были перехвачены серебряными браслетами. На каждом из его толстых пальцев было нанизано золотое или серебряное кольцо, как бы, нагло заявляя о том, что они попали туда не для украшения, а в качестве трофеев. Мерцающий, трепещущий свет факелов отражался в его бритой голове.

Кэлен не могла представить его с прической; от этого его вид стал бы менее устрашающим. От золотого кольца в его левой ноздре тянулась тонкая золотая цепочка, закреплённая обратным концом на другом кольце, продетом через середину левого уха. Он был чисто выбрит за исключением пары коротких, не длиннее двух дюймов усиков, опускавшихся из-под уголков его ухмыляющегося рта, и пучка волос на середине подбородка под нижней губой.

Каким бы ужасным, огромным и безжалостным не выглядел этот человек, его глаза — вот что было настоящим кошмаром. У них не было белков. Вместо них там клубились мрачные, тёмные образы, которые меняли очертания на фоне чернильного мрака. Как бы то ни было, когда он обратил взгляд на Кэлен, там несомненно отразились все мысли, которые у неё были. Под этим взглядом она почувствовала себя обнажённой. Она чувствовала, что ещё немного, и под нарастающей тревожной тяжестью у неё подкосятся колени.

Когда его мрачный взгляд переместился на Сестёр, Кэлен вслепую нашарила Джиллиан, и затащила к себе под руку, стремясь защитить её. Она ощущала дрожь девушки. Тем не менее, Кэлен заметила, что Джиллиан, по всей видимости, не удивилась, обнаружив в комнате мужчину.

Кэлен не могла понять, почему Сёстры молчат, почему бездействуют. Она ожидала, что, оказавшись перед лицом столь явной угрозы, которую представлял собой этот человек, они моментально испепелят его, лишь бы оказаться в безопасности. Прежде Сёстры никогда ни секунды не колеблясь, уничтожали всех тех, в ком могли заподозрить помеху. Этот мужчина явно был намного больше, чем помеха. Судя по его виду, он мог кулаком раздробить их черепа. Взгляд его глаз говорил, что такие дела были для него привычными.

Из тёмных углов позади Кэлен, выступили двое больших мужчин и закрыли створки дверей. Их лица были исписаны устрашающими варварскими татуировками, от чего они также выглядели грозно. Их огромные мускулы блестели от пота и были так смуглы, как будто они никогда не смывали с себя копоть масляных факелов. Перед тем, как закрыть двери, они шагнули ближе, и Кэлен смогла, даже, несмотря на зловоние, источаемое горящей смолой, уловить кислый запах их пота.

Эти двое выглядели готовыми к любой неожиданности и даже, более того. Их грудь крест накрест пересекали тяжёлые, шипастые кожаные ремни, к которым было прикреплено множество ножей. Свет горящих с шипением факелов отражался отблесками от топоров и обоюдосторонних булав, висевших у них на поясах. Их лица также были усеяны металлическими шипами — в ушах, в бровях, по сторонам их носов. Это выглядело так, будто и лица были утыканы вбитыми изнутри гвоздями. Они, также, были налысо обриты. Эти двое мужчин смотрелись не совсем по-человечески, не приобщёнными к цивилизации, а скорее выглядели, как намеренно искажённое понятие человеческого существа, в котором его суть была заменена на сталь, сажу и звериные признаки.

Хотя у них были короткие мечи, они их не доставали. Казалось, они ни капли не боялись Сестёр.

— Император Джегань... — бесцветный, слабый голос сестры Улиции затих в смиренном страхе.

Император Джегань!

Два этих слова потрясли Кэлен до самого дна её души. В её понятии об этом человеке было что-то такое, сформировавшееся из наблюдения на расстоянии за его армией, и оттого, что они проходили через места, которые эта армия завоевала, что заставляло Кэлен бояться его даже больше чем Сестёр. От Сестёр его отличало то, что его мужественность добавляла чуждую для них черту к природе опасности, которая исходила от него.

Насколько она могла понять, Сёстры делали всё возможное, чтобы держаться подальше от Джеганя и, тем не менее, он сидел здесь, прямо перед ними. Он выглядел расслабленным, словно человек, у которого есть всё. Казалось, его ничто не беспокоит. Даже Сёстры Тьмы, казалось, его не интересовали.

Кэлен поняла, что эта встреча не была ни в коей мере случайной. Она была предопределена. Кроме того, что страх Кэлен, её боязнь Джеганя был порождён подслушанными разговорами Сестёр и их упорным желанием избежать встречи с этим человеком, было что-то ещё, где-то в глуби тёмный страх коренился в самой её душе, почти, как непостижимое воспоминание, выдававшее себя только неясной, но зловещей тенью.

Когда Кэлен скосила взгляд в сторону, она увидела, что Сёстры, казалось, примёрзли к месту, как будто они превратились в камень. Их лица стали пепельно-серыми.

На Сестре Улиции было надето синее платье, которое она выбрала специально для встречи с Тови. Теперь оно было всё покрыто пылью, осевшей на неё не только при подъёме на возвышенность, но и пока они спускались сюда. Сестра Эрминия была одета в платье с белыми оборками на запястьях и с глубоким вырезом. В данных обстоятельствах, когда они находились в пыльной могиле, стоя под косыми взглядами грубых животных, оборки смотрелись наивно смешно. Сестра Цецилия, старшая, строго дисциплинированная, и обычно опрятно укладывавшая свои вьющиеся седые волосы, сейчас, похоже, находилась на последней грани, отделяющей её от прыжка в спасительное безумие.