Солги обо мне - Айя Субботина

немного успокаивает и помогает разобраться с хаосом мыслей в голове. А там у меня действительно бардак, потому что Олег наговорил столько…

На что он намекал, когда говорил, что я хочу вертеть задом перед кем-то из его друзей?

Господи.

Нужно сосредоточиться, но это тяжело. Потому что взгляд то и дело тянется к зеркалу. В том месте, где я до сих пор чувству пальцы Олега, кожа уже налилась кровью. И сколько бы я не растирала ее холодной водой, синяк все равно никуда не девается. Более того - если присмотреть, то можно хорошо различить в этой припухлости следы двух пальцев.

Хорошо, что я захватила болеро.

Мои руки страшно дрожат, когда натягиваю тонкую ткань на плечи.

Олег что-то знает о нас с Меркурием?

Это даже звучит как безумие, потому что никаких «нас» нет! Не было никакого прошлого, за которое мне стоило бы стыдиться! Просто… глупая влюбленность, которую я до сих пор не могу до конца вытравить из своего сердца. Даже если бы Олег каким-то чудом узнал о нашем знакомстве - ему не в чем нас обвинить, потому что все это было до него и потому что не было ничего, даже простых поцелуев! А потом… мы всего раз были наедине и просто разговаривали.

Я даже не знаю, от чего мне сейчас больнее - от синяка на руке или от мысли, что у нас с Меркурием нет даже прошлого. И даже холодная вода, которой я растираю лицо почти до скрипа, все равно не помогает привести мысли в порядок. Плевать, что Олег, по одному ему понятной справедливости, вдруг решил вступиться за женщину, которая вела себя абсолютно отвратительно. Он просто нашел повод поставить на место всех остальных женщин в доме, но в первую очередь - меня.

Через открытое окно в ванной слышу громкий голос Маши, которая изо всех сил интересуется, куда пропала хозяйка. Нужно возвращаться, пока Олег не пошел меня искать и не воспользовался поводом устроить еще одну порцию внушения на тему моего невнимания теперь уже ко всем гостям. Через тонкую полупрозрачную ткань болеро рассмотреть синяк можно только если намеренно присматриваться, так что можно смело выходить к гостям.

Но когда я открываю дверь - мне в нос упирается мужская грудь.

Черт.

Я знаю, кто это, и для этого мне не нужно проводить сложный дедуктивный анализ или поднимать взгляд вверх. Мне достаточно одного сделанного по неосторожности вдоха, чтобы нервные рецепторы покрылись дрожью от знакомого запаха. Судьба как будто издевается надо мной: стоило подумать, что нам больше никогда нельзя даже смотреть в сторону друг друга - и она сводит нас нос к носу.

— Прости, - слышу его не очень убедительную попытку извиниться.

— Ничего, - точно так невнятно отвечаю я.

Каждый из нас делает шаг друг от друга, но, блин…

Я забываю, что за мной - порог. Он маленький и через него невозможно споткнуться, но я становлюсь на него резиновой пяткой своих прогулочных туфель, и нога сама собой скользит назад, теряя опору. Взмахиваю руками, чтобы как-то удержать равновесие, но вместо этого только больно ударяюсь кистью о дверную коробку.

Макс выбрасывает вперед руку и успевает схватить меня за локоть.

Если бы не он - я бы точно упала и, скорее всего, прямо затылком на раковину. Но даже если бы обошлось - вряд ли это падение спиной на жесткий кафель прошло бы незамеченно для моей спины. Которая в последнее время все-таки иногда напоминает о себе острыми спазмами.

И я правда благодарна ему за спасение, но так получается, что он хватает меня как раз то место, где до сих пор жжет от пальцев Олега. И я невольно вскрикиваю, потому что не была готова к этой боли, которая простреливает из локтя через все плечо.

Макс с силой выдергивает меня из ванной, убеждается, что я крепко держусь на ногах и отпускает мою руку с видом человека, который еще не решил - стоил ли его добрый жест вот этого неоправданного звука.

Я хочу сказать, что дело совсем не в нем! Что это просто боль… но он отворачивается и исчезает на лестнице.

Снова и снова растираю синяк, но он только сильнее болит.

«Это к лучшему, - успокаивает внутренний голос, - все это - только к лучшему, ведь теперь он больше точно никогда к тебе не подойдет, никогда не напишет и даже не посмотрит в твою сторону».

А значит, Олег больше не посмеет обвинять меня в том, что существует лишь в его голове.

Но все же, когда я, прихватив бутылку с домашним лимонадом, выхожу на улицу, Олег смотрит в мою сторону с видом человека, который снова чем-то недоволен. Что на этот раз? Я слишком долго отсутствовала? Он видел, что Меркурий тоже заходил в дом в то же время, что и я? Или на моем лице недостаточно широкая улыбка?

— Ну наконец-то. - Маша забирает бутылку из моих рук и быстро заливает ее содержимое в графин. Ее муж щипцами раскладывает лед по стаканам, пока Олег снимает с мангала говяжьи и рыбные стейки. - Когда я голодная - мне хочется крови и зрелищ.

Я с трудом выдавливаю из себя шутку насчет того, что Олег наверняка приготовил мясо именно с кровью. Муж довольно ухмыляется и благодушно притягивает меня к себе под подмышку. Я чувствую себя абсолютно беспомощной рядом с ним, но еще больше меня пугает… этот спектакль. Они ведь смотрят на него как на радушного хозяина, шикарного мужика и самого заботливого в мире мужа. Как будто даже если бы Олег сошел с ума и вздумал меня избить у всех на глазах - они бы все равно в это не поверили.

— Чудесно пахнешь, - как будто нарочно поддакивая всему этому представлению, шепчет Олег, но он делает это достаточно громко, чтобы услышали абсолютно все присутствующие.

— Меня от вас сейчас стошнит, - кривится Сергей, и только по общему громкому смеху я понимаю, что у них такие шутки в порядке вещей. - Марина, вылови мне лайм из этой кислятины - хоть зажру оскомину от этих двоих.

— А «пожалуйста, котенок»? - Она даже пальцем не шевелит, чтобы выполнить его просьбу. - Или это ты только дома смелый, а при друзьях - слабо?

— Котенок? - гыгыкает Алексей, но жена быстро успокаивает его тычком под ребра.

У них тут какой-то свой мир, другая Вселенная, в которую меня занесло по чистой случайности. И я кружусь в кольце метеоритов, пытаясь приспособиться, но, кажется, единственный способ выжить - это притвориться одной из них.

— Так, одну еле дождались, теперь