На землях рассвета - Алексей Ефимов

Крыша понемногу пустела. Глубокие, словно бы подводные завывания слышались все ближе, по кронам деревьев смерчами катилось волнение; наконец из уже почти черной зелени показался первый паутинник — лес копьеобразных щупалец, кончавшихся маленькими заостренными головами. Это существо состояло из множества отдельных тел. Размыкаясь и соединяясь вновь в произвольном порядке, они с быстротой птиц скользили даже сквозь самые густые заросли, словно сквозь воду. Размер этой живой сети достигал нескольких десятков метров — а каждый из тысяч клювов был смертельно ядовит. Но паутинники вовсе не были самыми опасными из хищников нового Джангра: больше всего люди боялись лоферов, которые были ростом с них самих. Впрочем, на крыше Найко мог считать себя почти в полной безопасности — пока совсем не стемнело и не появились враны.

Он заметил, что они остались тут одни — все остальные уже ушли вниз. Им с Иннкой не нужно было слов: перебравшись в укромный уголок за громадной коробкой кондиционера, он подсадил подругу на парапет. Иннка любила подобные опыты: запрокинув голову к неровному морю темных крон, откуда летели чуждые человеку звуки, она задумчиво постанывала, доверившись сильным рукам юноши, сжимавшим её бедра. На сей раз Найко никуда не спешил, с интересом исследуя ещё новый для него мир чувственных удовольствий, — а туман тенями и волнами призрачного света двигался вокруг них, то скрывая землю внизу, то расступаясь.

Потом они долго сидели, обнявшись, прямо на крыше. Иннка иногда посмеивалась, положив голову на плечо юноши и он не мог поверить, что держит её в объятиях — так ему было хорошо. Лишь когда в коричневато-сизом сумраке над ними пронеслась громадная крылатая тень, они опомнились, бегом бросившись к двери. Заперев её, Найко вспомнил, что оставил снаружи одежду; им пришлось, поминутно оглядываясь, вернуться за ней. Это было и в самом деле опасно, но Иннка все время хихикала и юноша чувствовал себя довольно-таки глупо.

Они вернулись в свою комнату и с чувством поели — а после ужина паре, наконец, захотелось спать. Иннка легла рядом с ним. Они не говорили, искоса посматривая друг на друга. Потом постель под ними вздрогнула, донеся эхо очень мощного, но далекого и глубинного взрыва, и Иннка прошептала ему одну фразу, от которой Найко стало страшно и радостно одновременно — он узнал, что станет отцом, хотя не верил в это. А взрыв…

От волнения у него закружилась голова, однако лишь сейчас он познал настоящее облегчение — единственный путь, соединявший мироздания людей и Мроо отныне был разрушен и никакая сила не могла проложить его вновь.

Найко проснулся, лежа в полумраке, на зеленовато-синем силовом поле. Бесконечно мягкое и удивительно прохладное, оно, беззвучно мерцая, обтекало его гибкое тело. Он сам чувствовал себя очень легким, почти невесомым и никак не мог вспомнить, сколько прошло времени. О том, что с ним было, он помнил чуть лучше — он умирал от голода, но, в то же время, ему было очень хорошо: Иннка спала на его спине, уткнувшись лицом в его волосы, обнимая его. Их длинные голые ноги перепутались.

Взгляд Найко лениво блуждал по зеркальному потолку, по стенам из семнадцати пород стеклянно-гладкого камня, по полу, скрытому под массой разноцветных шелковых подушек, по вделанной в него круглой, ровно сиявшей проекционной матрице…

Это была его комната в его доме — и будет ли другой, кроме этого?

Найко понял, что заснуть ему уже не удастся. Медленно, с крайней осторожностью он выбрался из-под Иннки, ухитрившись не разбудить её и встал под ледяной душ, чтобы прогнать из тела остатки сонливости, — а еще через пару минут стоял нагишом на плоской крыше здания. Утренний сумрак ещё не рассеялся — скорее ночь, чем день — и влажный воздух тоже был холодным, но ему это нравилось. Ночью шел дождь, и крыша только начала подсыхать. Ошеломляюще пахло свежестью, высоко в небе висели необычайно рельефные, синие облака. Земля под ним была совершенно пустынной. Вокруг царила удивительная тишина, только слабо шелестели листья. На севере, на фоне темно-синего, чистейшего неба замерли бесконечно далекие, неправдоподобно четкие, розовато-белые гребни гор. Казалось, они парят, словно облака, по ту сторону бездонной воздушной пропасти, что начиналась сразу за парапетом.

Казалось, что отступившая на юг темнота ещё таится в кронах, и Найко невольно часто втягивал воздух. Мир вокруг казался ему родившимся заново — самое удачное время, чтобы отправиться в путешествие. Уже на восходе он должен был с этой самой крыши взойти в авиус — и предвкушение поездки было удивительным. Они отправятся в Новый Хониар, крупнейший город и столицу возрожденной Империи. Хеннат Охэйо, третьий сын последнего Императора, пригласил их с Иннкой на свою коронацию.

Вторичный Мир, Мааналэйса, 210-й год Зеркала Мира, реальность

Лэйми очнулся от холода. Он лежал на камнях, лицом вниз, но сразу приподнялся на руках и сел, удивленно осматриваясь. Здесь было сумрачно, под кронами низких хвойных деревьев пятнами белел снег. «Прелесть» покоилась сразу за ним, шагах в пяти. Её ночной экран был разбит и его осколки блестели среди гравия. Охэйо, поджав пальцы босых ног, осматривался, вытянувшись во весь рост.

Они оказались на серой, замшелой каменной осыпи, переходившей в неровный, заросший лесом склон горы. Под ним, по плоскому, заваленному камнями руслу с шумом бежал мелкий поток прозрачной, даже на вид ледяной воды. Эту небольшую долину обрамляли крутые, такие же лесистые холмы, они убегали вдаль — и там, впереди, где-то, далеко за горизонтом, в небо вздымались арки, фестоны, крылья перистого, беловато-алого, неподвижно застывшего сияния — не закат, а, скорее, край колоссальной туманности. Низко над головой ползли йодисто-рыжие туманные тучи. Резкий, ледяной ветер проносился между кронами деревьев и те отвечали ему печальным и в то же время величественным, всеобъемлющим шумом. Этот пейзаж был странно знаком Лэйми — он не видел его, но представлял, когда читал истории Вторичного Мира…

— Ну что ж, мы у цели, — Охэйо открыл багажник «Прелести» и стал складывать вещи в походную сумку. Из оружия он взял одну энергопризму. — Мои энергоблоки здесь действительно не действуют, — пояснил он удивленному Лэйми. — Ваджры, брахмастра, сама «Прелесть» — всё это бесполезный хлам. Наверно, это и к лучшему. Мне этот мир представляется… ну, более правильным, что ли. И мы хотя бы знаем, что здесь к чему. Ниже по реке должен быть город. — Он выпрямился и закинул сумку на плечо. — Ну что, пошли?