И маятник качнулся... - Вероника Иванова

Нет, всё, пора спать! Политическая ситуация в стране мне неизвестна (по причине невероятной лени), а гадать на облаках — слишком глупое занятие. Тем более что в черноте неба этих самых облаков и не наблюдается. Прохладная будет ночь, однако...

Когда горы окончательно скрылись за линией леса, дела пошли веселее: проезжий тракт стал гораздо шире, и к нему начали отовсюду сбегаться всевозможные дороги, дорожки и дорожечки — приятное свидетельство густонаселённых земель. И постоялые дворы стали попадаться едва ли не чаще, чем грибы после дождя. Последнее было мне на руку больше, чем всем остальным, потому что вносило в мою скучную жизнь некоторое разнообразие. Например, я мог послушать, о чём говорят люди, — из спутников Матушки никто (и она сама — также) не соизволил развлечь меня беседой. Ни разу за прошедшую неделю. Впрочем, я не настаивал. Не считал возможным. Меня кормили, укладывали спать, потенциально — оберегали от неприятностей... Чего же ещё желать? Лёгкой дружеской беседы, вот чего! Я с удивлением для себя отметил, что привык находиться «не в одиночестве». И когда успел, скажите на милость? А ведь успел... Да что уж говорить: я был бы рад общению даже с опасным противником, только бы не разговаривать самому с собой. Не потому, что собеседник — никакой, а потому что прокручивать в голове одни и те же наблюдения, время от времени обзаводящиеся (или же теряющие их) гипотезами, кои объясняют всё или ровным счётом ничего, — занятие неблагодарное. После часа усиленной работы мозг начинает натужно скрипеть и недобрым словом поминать своего настырного хозяина. Проще говоря: перенапрягается. А содержимое моей головы уже было опасно близко к подобному перенапряжению.

«Мы всегда рядом друг с другом. Если хотим. Достаточно — вспомнить...» Кажется, ты так говорил, старый кот? Я — помню. Я — вспоминаю. Но, фрэлл подери, почему одиночество не желает сдаваться?! Почему? Можно перебрать в памяти все наши встречи — долгие и не очень, — но даже в моих мыслях ты всегда уходишь от разговора... Почему? Обижаться пристало бы мне, а не тебе, ведь я обещал найти пропажу... Я приведу его к тебе за ручку, и тогда... Тогда ты будешь мной гордиться? О чём я только думаю? Какая гордость?! Разве что...

Ты признаешь меня способным... Хоть на что-то. Признаешь не бесполезным орудием, а другом. Улыбнёшься не через силу, а потому что увидишь улыбку на моём лице... Я хочу заслужить твоё одобрение. Я нуждаюсь в нём. Слишком большая плата за исполнение Долга? Может быть. Но если её не будет... Почему-то сердце болезненно сжимается. А кожа начинает чесаться. Я уже не просто хочу найти потерявшегося шадда — я не могу даже притушить это желание!

Старый друг... Почему в моём воображении ты не хочешь ничего сказать? Я так устал от одиночества... Я соскучился по понимающему теплу твоих глаз. Смогу ли дождаться встречи?

Скажете: а как же Мантия? Отвечу: никак. Моя милая подружка считает нужным отвечать на мои вопросы только в том случае, когда мне грозит опасность или же рядом имеет место быть активная магия. Во всех остальных обстоятельствах до вашего покорного слуги не снисходят. Нечего лишний раз баловать, так сказать...

Настоящее одиночество перенести легче: я бы нырнул в Саван, и все дела. А как быть, если вокруг — уйма людей, которые постоянно косятся в твою сторону, обсуждают тебя вполголоса, удручённо качают головами, но игнорируют любые попытки завязать разговор? Так и с ума сойти недолго. Хотя... Что бы я им сказал? Всем вместе и каждому в отдельности? Начал бы искать себе оправдания? Наверное. И ведь нашёл бы, клянусь всеми богами! Но беда в том, что оное оправдание ничего не изменит и не исправит. Помочь может только время. Время или... Удачный вираж судьбы...

На очередном постоялом дворе меня даже не отвели в комнату. Оставили во дворе вместе с фургоном. Официальное объяснение, последовавшее в ответ на мой удивлённый взгляд, гласило: Матушка куда-то задевала ключи от оков. Этот гениальный поступок здорово поднял настроение как бродячих артистов, так и принцессы. Ещё бы: не нужно терпеть моё соседство на протяжении вечера и ночи. В принципе, я тоже был доволен. Совершенно по аналогичной причине: мне опостылели их постные физиономии. Уж лучше проведу ночь на свежем воздухе, в относительном покое и комфорте. А они пусть парятся в душной комнатёнке...

С этими мыслями я сменил положение на горизонтальное, блаженно вытягиваясь вдоль борта фургона. М-да, в горах было значительно холоднее в ночные часы, а здесь лето ещё не попрощалось, даже листья на деревьях сохранили сочный зелёный цвет. К сожалению, ненадолго: пройдёт неделя-другая, и леса накинут багряно-золотой плащ, а ещё через месяц и вовсе начнут сбрасывать свои одежды, чтобы подставить тела студёному дыханию зимы. Впрочем, в Западном Шеме зима — не такое уж суровое время года, вот в Северном...

Мои географические поползновения были бесцеремонно прерваны появлением Хок. Девица плюхнула рядом со мной миску, накрытую полотенцем, и кувшин, в котором что-то бултыхнулось.

— Ужин! — Короткое и ясное сообщение. Какая прелесть! Я бы поучился лаконичности у тебя, милая, да вот только...

— Не торопись, красотка. — Из густой тени дворовых построек выступили двое.

Судя по всему, они прятались там уже достаточно давно — с того самого момента, как прослышали (или, вернее, подслушали), что Хок должна будет идти на двор. Мужчины средних лет, крепенькие, но не чрезмерно: для работников, сопровождающих торговые обозы, нужна не гора мышц, а прежде всего сноровка. Я пристальнее вгляделся в осклабившиеся лица. О, да эти парни прибыли на постой чуть позже, чем мы, но, на свою беду, Матушка и Хок ещё возились с вещами — тут-то соскучившиеся по женскому телу мужики и приметили «рыжее чудо». Могу понять: Хок выглядит вполне аппетитно. Ну и что ты теперь будешь делать, милая?

Девушка застыла на месте, отчаянно перебирая в уме варианты действий — это было видно по напряжённому и одновременно чуть растерянному взгляду. На меня она даже не посмотрела. Зачем? Уж я-то помочь не смогу. Хотя бы потому, что мои запястья надёжно схвачены стальными браслетами...

Левая рука Хок скользнула в ворох одеял рядом со мной. Что-то ищешь? В любом случае, поискам не дано было увенчаться успехом: движение заметили, и один из «любителей погорячее» прошипел:

— А вот шуметь не нужно... Иди-ка сюда, красотка!

Хок обречённо вздохнула и сделала шаг в сторону мужчин. Полог фургона вернулся на своё место. А ведь вашего покорного слугу эти негодяи видеть не могли. Точно! Фургон я не покидал, да и сейчас щёлка в пологе была столь мала, что никто не мог бы меня разглядеть в складках тени. Хм. Вот тебе и удобный случай... Для чего? Чтобы «повалять дурачка». Или, как в данном случае, дурачков.