Знаменитые Стрельцы - Федор Раззаков

Основные черты в характере Змеи – решительность и целеустремленность, но она остро переживает свои неудачи. Если на первый взгляд она выглядит очень спокойной, то это не факт, что внутри у нее не бушует вулкан страстей.

Что касается денег, Змеям везет. Им не нужно о них беспокоиться. Они всегда их найдут, когда они ей понадобятся, причем они это знают (или скорее чувствуют это настолько хорошо, что не беспокоятся в этом отношении). К старости Змея может стать скрягой; она редко дает взаймы и немного скупа.

Значение имени: Андрей – разносторонняя личность. Он обладает неисчерпаемым запасом обаяния. У него множество приятелей, которые уважают его и прислушиваются к его советам или замечаниям. Андрей несколько самолюбив, эгоцентричен, не прощает обид. Но он всегда – душа компании. Люди тянутся к нему, ведь в глубине сознания это великодушный человек.

Андрей способен освоить любую область знаний. У него прекрасно развита интуиция, есть гуманитарные способности и аналитический ум. Андрею подойдет всякая профессия – работник он старательный, целеустремленный, может добиться больших успехов…

Андрей от природы наделен редчайшим даром – приспосабливаться к людям, обстоятельствам, подстраиваться под них. Андрей никогда не упустит своего шанса. В душе он – эгоист. Но поток его обаяния настолько велик, что затмевает эту основную черту его характера. Андрей проницателен, всегда сумеет выбрать для себя выгодную профессию и завоевать уважение людей. От жизни он предпочитает получить все сполна…

В отношениях с женщинами Андрей несколько заносчив. Ему нравится роль этакого неприступного сердцееда. Однако он способен быть очень нежным и предупредительным, любит устраивать романтические сюрпризы. Андрею нравятся женщины с хорошим вкусом, модно и нарядно одетые. В семейной жизни несколько замкнут, не любит распространяться о своих проблемах, но и проблемами жены интересуется поверхностно…».

И вновь вернемся к биографии Андрея Макаревича.

Его отец – Вадим Григорьевич (1924, Крыса) – известный архитектор, в свое время преподававший в МАрхИ, создатель памятника Карлу Марксу в Москве, автор оформления советских павильонов на всемирных выставках в Брюсселе, Монреале, национальных выставок в Париже, Генуе, Лос-Анджелесе. Мать Андрея – Нина Марковна (в девичестве – Шмуйлович; 1926, Тигр) – всю жизнь проработала в медицине.

Семья Макаревичей считалась по советским меркам привилегированной и обеспеченной. Например, после поездки Вадима Григорьевича на советскую выставку в Брюссель в 1958 году (он занимался ее электрификацией) в их семье появилась диковинка – телевизор. По тем временам – неслыханная роскошь.

Высокое положение отца сказывалось и на его детях (помимо сына в семье была еще и дочь) – они посещали не обычный детский сад, а номенклатурный – возле Александровского сада. Все это сказывалось на взаимоотношениях Андрея со сверстниками – он рос достаточно высокомерным мальчиком, себе на уме. Впрочем, дело было не только в происхождении его родителей, но и в астрологии – Змея считается знаком аристократическим, замкнутым на себе. Поэтому поведение Андрея в том же детском саду прямо вытекало из вышеприведенных характеристик – это учреждение его змеиное аристократическое нутро переносило с трудом. Как честно пишет он сам в своих мемуарах: «Я попал в советское учреждение, где все должны были быть как все». Из сего признания следует, что уже в детсадовском возрасте Макаревич грезил о такой либеральной ценности, как свобода личности (чтобы не быть как все).

В том детсаду и воспитательница была плохая – у нее был «неправильный запах» и «пища нехорошая» (оба определения принадлежат самому Макаревичу). Видимо, дома на Волхонке героя нашего рассказа кормили более изысканными деликатесами, если он с таким пренебрежением описывает те продукты, которые в те годы не в каждом советском детском саду имелись (напомним, что на дворе была середина 50-х и с момента окончания самой страшной войны прошло еще не так много времени). То есть если где-нибудь в Пензе или Сыктывкаре советские детсадовцы ежедневно ели одни и те же каши, иной раз без масла, и гоняли обычные чаи, то в детсаду Макаревича у стен Кремля меню было куда более разнообразным и калорийным. Там на завтрак давали кофе с молоком или какао, разнообразные булочки, а на обед – супы, макароны, каши и котлеты. Будущей рок-звезде детсадовские деликатесы не нравились, и он боролся с ними по мере своих детских сил: например, сливочное масло выбрасывал под стол, а котлеты закидывал на шкаф. Так длилось больше месяца, после чего хулигана из детсада исключили, разоблачив его махинации – котлеты на шкафу начали плохо пахнуть (можно себе представить сколько добра перевел «буржуйский сынок» Макаревич за это время!).

В 1960 году Макаревич отправился в первый класс 19-й московской средней школы с английским уклоном. Параллельно мама, которая в юности увлекалась музыкой, отвела сына в музыкальную школу. Однако ничего путного из этого не получилось – нотная грамота давалась Андрею с большим трудом, а многочасовые сольфеджио выводили из себя настолько, что мальчик на глазах превращался в неврастеника. Поэтому через два года с музыкальной школой пришлось расстаться. Тогда его родителям казалось, что музыка – это не призвание их сына. Но они ошиблись.

В старших классах на место классической музыки в жизнь Макаревича вошел рок-н-ролл. Случилось это в «именном» году Змеи (1965) при следующих обстоятельствах. В один из дней Андрей вернулся из школы домой (они тогда жили на Волхонке) и застал отца за серьезным занятием – тот переписывал на маленький магнитофон «Филипс» пластинку «Битлз» «Ночь после трудного дня» (1964), взятую у соседа. Стоит отметить, что Андрей и раньше слышал «ливерпульскую четверку», однако эти прослушивания носили отрывочный характер и не давали возможности составить о группе объективное мнение. И только теперь, с появлением дома полноценной пластинки с записью 12 песен, у Андрея появилась возможность понять по-настоящему, что это за чудо – «Битлз». По его же словам:

«Было чувство, что всю предыдущую жизнь я носил в ушах вату, а тут ее вдруг вынули. Я просто физически ощущал, как что-то внутри меня ворочается, двигается, меняется необратимо. Начались дни Битлов. Битлы слушались с утра до вечера. Утром, перед школой, потом сразу после и вплоть до отбоя. В воскресенье Битлы слушались весь день. Иногда измученные Битлами родители выгоняли меня на балкон вместе с магнитофоном, и тогда я делал звук на полную, чтобы все вокруг тоже слушали Битлов…»