Кровавые Ангелы: Омнибус - Джеймс Сваллоу

Его взгляд вернулся обратно, и неотвратимо упал на груз. Стального, серого цвета титановый цилиндр, длинной около трех метров, с петлями и охранными рунами вдоль оси. Контейнер был подвешен в воздухе на гибких кабелях, натянутых меж стен, потолком и полом вагона. Вместе с поездом он мягко покачивался, поочередно натягиваться и расслабляясь звенели кабели. Рядом со сканером крови, который закрывал контейнер, стояли три личных печати, с которых свисали пергаментные ленты.

Он видел золотую отметку печати Данте рядом с отметками верховного библиария Мефистона и брата Корбуло от духовенства. Там должна была быть четвертая, от Сефарана из Сангвинарной Стражи, но преторианца не было на Ваале, когда Рафен прилетел обратно со своим трофеем. Он слышал что говорили, будто Сефаран и его воины были задействованный в Глазе Ужаса с важной и секретной миссией, но это были только слухи.

Большинство слухов, размышлял он, были врагами истины. Рафен внезапно почувствовал желание кое в чем убедиться и быстро вскочил на ноги, обратив к себе пристальное внимание ветеранов. Не останавливаясь, он подошел к контейнеру.

Воины обменялись молчаливыми взглядами и опустили руки на болтеры. Они не подняли их, это еще не стало проблемой. Но когда он потянулся к отполированной стальной поверхности, то уголком глаза уловил, что стволы слегка сместились.

— Отойди, брат, — сказал мрачный голос.

— Вы не вправе отдавать мне приказы, — не глядя, ответил Рафен. На предплечье силовой брони он носил недавно присвоенный желтый шеврон, обозначающий звание брата-сержанта, присвоенное ему по пути с Сабиена. Несмотря на возраст ветеранов-арьергарда и их почести, технически его звание было выше. Он стащил латную перчатку и положил голую руку на контейнер.

Ничего. Он не был уверен насчет того, что он ожидал почувствовать — какую-то ответную теплую пульсацию, наверное? Какое-то эхо непревзойденной мощи, которую он кратко ощутил на поле боя? Рафен хотел открыть контейнер; но ветераны никогда бы не позволили этого сделать, даже если бы он справился со сканером крови.

Рафен ощутил возникшее противоречие. Он находился здесь по молчаливому согласию магистра Данте и скорее всего только потому, что лорд Мефистон высказался в поддержку его просьбы. Последний факт угнетал его так сильно, что он не мог отчетливо это сформулировать. Повелитель Смерти своим колдовским взором видел вещи, которые ни одному человеку или трансчеловеку не были известны и Рафен чувствовал неловкость от мысли, что библиарий мог увидеть что-то в нем.

Но это… это странное, почти траурное обязательство, которое Рафен взвалил на себя, было последним связующим звеном между ним и его родным братом Аркио.

Бедный Аркио, умерший на ступенях разрушенного кафедрального собора мира-святыни. Бедный Аркио, невольно совращенный силами Хаоса. Брат Рафена по крови, не только по сражениям, умер от его руки, принесенный в жертву во имя избавление ордена.

Обещание — защищать брата, данное их давно умершему отцу, не было исполнено, в тоже время его клятва Императору человечества осталась нерушимой.

Рафен убрал руку и взглянул на покрытые шрамами, мозолистые пальцы. На мгновение, красный солнечный свет, отраженный от пустыни, через окно окрасил руку, как будто она была испачкана кровью. Затем наваждение спало, и он почувствовал как поезд, замедляясь, резко поворачивает.

— Мы приближаемся к Регио, — сказал один из ветеранов.

— Да, — Рафен сдался и отвернулся.

Ваал был экстремальной планетой, от замерзших полярных регионов, покрытых густыми, отливающими металлом снегами, до иссушающего радиоактивного пояса экватора и по человеческим меркам большая часть его поверхности едва была пригодна для жилья. Его ландшафт — редкие, изолированные жилища, наследие давно отгремевшей атомной войны, единственным напоминанием о которой остались пепелища уничтоженных городов, лежащих подобно надгробным камням там, где их еще не поглотили ржавые пески.

Тысячи лет тому назад, глубоко в пустыне, куда не отваживались ступить даже самые закаленные племенные кочевники, первые технодесантники Кровавых Ангелов построили комплекс, известный как Регио Пятьдесят Один. Свое название на Высоком Готике он получил из древних Терранских легенд, Регио был опорой вне стен великой Крепости-Монастыря. С орбиты, его можно было увидеть в самом центре клубка линий, врезанных в пустыне, двадцати километровые очертания напоминали каплю крови. Верхний уровень объекта был феррокритовым диском, усеянным посадочными ангарами и порталами, окруженный крепкой зубчатой стеной и ощерившийся орудиями. Однако это был только обращенный во внешний мир фасад. Скелет здания уходил глубоко вниз и вширь, к коре Ваала, разрастаясь в сеть под жгучей пустыней подобно корням кактуса. Там были сотни подуровней и бессчетные километры туннелей, пещероподобные залы, обитаемые бараки и лаборатории. На многие из глубочайших ярусов вот уже сотни лет не ступала нога человека.

Здесь, в арсенале Кровавых Ангелов, под командованием брата Инкараэля, Магистра Клинка, содержался механический завод, где обслуживались и освящались для вечной службы во имя Императора орудия и боевые машины ордена. Армия технодесантников, сервов ордена и нанятых оружейников сохраняли наследство из драгоценной боевой экипировки ордена. Там находились гениальные умы Регио, которые создавали такое оружие, как болтган системы "Ангелуса". Они поддерживали сон дредноутов ордена между войнами и сохраняли бесценное устройство Стандартных Шаблонных Конструкций, которое позволяло Кровавым Ангелам строить уникальные Ваальские танки "Хищник". Не единожды редкая СШК становилась желанным объектом как внутри, так и снаружи Империума и технодесантники Регио яростно оберегали свои секреты.

Комплекс исполнял еще одну функцию. Он был хранилищем трофеев оружия и технологий, которые сочли столь важными или столь опасными, чтоб открыто демонстрировать их в реликвариях Крепости-Монастыря. Говорили, что между сражением вместе со своими боевыми братьями и исполнением своего священного долга, технодесантники Арсенала столь же охотно выберут изучение вражеского вооружения и археотеха, чтоб дать своим братьям преимущество в бою.

Рафен смотрел на амбразуры и наблюдательные башни Регио, поднимающиеся из песков пока транспортник подъезжал ближе, следуя по серебряному рельсу к раззявленной пасти входящего туннеля. Повсюду поднималось влажное, раскаленное сияние пустыни, придавая комплексу призрачные черты, несмотря на надвигающийся, сердитый, бритвенный ветер.

Его глаза уловили движение. Вверху, на поднятом посадочном диске, толпа рабочих-илотов натягивала сегментированный купол над припаркованной на нем крылатой машиной, в качестве защиты от надвигающейся бури. Это было не стандартное судно, как "Громовой ястреб" или "Грозовой ворон", используемые орденом, оно больше походило на канонерский катер, излюбленный отщепенцами и каперами. Когда тот исчезал из поля зрения, Рафена поразила символика корабля. Корпус был окрашен в такой темный оттенок красного, что был почти черен.

Затем поезд оставил убывающий день и погрузился в темные глубины входящего туннеля. Он почувствовал, как имплантант оккулоб напрягся в его глазах, покуда те стремительно подстраивались под резкое падение окружающего освещения. Снижая скорость, состав грохотал и скрежетал. С финальным шипением тормозов, транспортник резко остановился и огромные люки в стенах вагона откинулись подобно рампам, позволяя сервитором начать цикл разгрузки. Космодесантник вышел на платформу и огляделся. Рафен никогда не посещал прежде Регио и он оказался полной противоположностью изукрашенным интерьерам Крепости Монастыря. Дизайн комплекса отличался тяжелыми, брутальными чертами, каждая поверхность была вырезана из плотного камня, громоздкая по форме и назначению. Здесь хватало регалий, но они были более военными, более практичными, чем искусные орнаменты ордена и знаки отличия в Великом Приделе, огромном зале для аудиенций и Безмолвной Обители.

Первое что он увидел — сдвоенный знак Кровавых Ангелов и Адептус Механикус; капля крови, обрамленная крыльями, была в несколько раз больше чем череп киборга и шестеренка, и стояла выше, символически показывая, кто держит в руках власть над этим миром.

— Подобно закаленной в бою стали, наша преданность испытана временем, — сказал голос, грубый от звучания через имплантант вокс-кодера.

Рафен развернулся и увидел приближающегося Адептус Астартес в красной броне, но не в алой Кровавых Ангелов, а более кричащего цвета, как предупреждающий красный в символе тревоги. Только одна часть его доспеха, его левый наплечник, был правильного цвета. На нем был знак ордена, но заключенный в шестеренку, повторяющийся в других местах на броне воина.