Три года в Соединённых Штатах Америки - Александр Абердин

– И что мы будем после этого делать без кока, Ману? Знаешь, стряпни Джованни я не выдержу больше двух суток и точно пристрелю этого стервеца. Так что успокойся, этот русский будет стряпать для нас еду до самого Марселя, а вот когда мы до него доберёмся, я сам выведу его в расход, как слишком опасного свидетеля и мы сбросим его за борт с балластом на ногах. Зато я таким образом не наживу себе язву, Ману.

– Сэр, но как вы это сделаете? – Спросил Ману – Говорю же вам, этот тип точно из каких-то спецслужб и потому опасен. Бобби Стирлинг ответил ему:

– Успокойся, Ману, я уже проверил Вика. Его папаша действительно бывший русский диверсант и воевал в отрядах маки, причём так, что немцы в Бретани тряслись от страха при одном только упоминании имени Николя Чернова. После войны он не захотел отправляться в Сибирь и остался на Западе, но и не захотел пойти на службу к французам, а потому сначала перебрался в Бельгию, а затем в Голландию. Когда его сын Вик сел на свой мотоцикл и уехал, в полиции Амстердама все облегчённо вздохнули. Этот громила что ни день, так обязательно избивал кого-нибудь до полусмерти и всякий раз это оказывались или азиаты, или негры, причём одни только хулиганы и преступники. Год назад одна банда его решила пришить и устроила на него засаду. В результате из одиннадцати нападавших, а половина из них была вооружена пистолетами, семеро стали инвалидами, а один и вовсе умер через четыре месяца. У бедняги отказали почки. Так что Вик никакой не агент, он просто умелый боец и меня если что и поражает в нём, так только одно, как он к двадцати годам сумел им стать. Правда, говорят, что его папаша тот и вовсе какой-то монстр. Он до сих пор боится, что русские пришлют к нему своих палачей и потому не расстаётся с оружием и постоянно тренируется на случай внезапного нападения. Не то что вы, банда тупых, ленивых скотов, которых не загонишь ни в тир, ни в спортзал. Ну, а убью я его очень просто. Утром, когда он приносит мне кофе, дверь моей каюты всегда открыта и я просто говорю ему, когда он стучится, чтобы он вошел и поставил поднос с моим завтраком на столе. Не смотря на свою молодость, Вик очень пунктуален и педантичен. Он всегда приходит вовремя, а войдя в каюту с подносом, берёт его в правую руку, а левой аккуратно закрывает дверь. Так что я просто намажу руку сильнодействующим ядом и как только он закроет дверь, то уже через десять секунд умрёт от паралича лёгких. Мне же только и останется, что полить ручку и его левую руку нашатырным спиртом, чтобы полностью нейтрализовать яд. После этого он пойдёт на корм рыбам.

Ману на этом успокоился, а я пожал плечами, поражаясь редкостной подлости коммандера Стирлинга, и принялся готовить для банды мерзавцев завтрак.

Глава 4

Захват «Клементины»

Как и в первый раз, «Клементина» плутала по всему Средиземному морю так, словно капитан Хольмквист не знал, куда ему плыть. Сначала она направилась в сторону Крита, но потом повернула к побережью Израиля. Однако, проплыв миль триста, резко развернулась и поплыла в сторону Ливии и так петляла восемь суток, пока не доплыла до Болеарских островов и уже от них пошла тихим ходом курсом на Марсель. Если не увеличивать скорость, то через двое суток «Клементина» должна была доковылять до конечного пункта назначения и порта своей приписки. Четыре последних дня изрядно штормило, но когда мы миновали сороковую параллель, шторм, как обрезало. Это произошло рано утром, я как раз заканчивал готовить завтрак, а вместе с тем готовился произвести захват судна. Бандиты к тому времени мне уже осточертели так, что я был готов их загрызть, но у меня был готов для них сюрприз совсем иного рода, куда более высокотехнологичный, но вместе с тем не совсем гуманный. Ну, и чёрт с ним, с этим долбанным гуманизмом. Это же бандиты! В любом случае всё будет длиться недолго и как только они выпьют опийной настойки, то проснувшись ничего не вспомнят.

Когда зашла речь о том, как захватить в плен такую большую банду, Бойл, после некоторых раздумий, предложил мне воспользоваться для этой цели гипнонаркотиком, причём особым, бинарным. Ещё за три месяца до побега я синтезировал его под руководством мудрого Бойла и потому прихватил с собой три ампулы. В одной находилась жидкость оранжевого цвета, из-за чего я и купил столько апельсинов. Это был базовый наркотик. Во второй ампуле была жидкость сиреневого цвета, антидот, снимавший все последствия, отчего я мог спокойно пить апельсиновый сок вместе с бандитами и ничего не бояться. В третьей же ампуле находился второй компонент гипнонаркотика и сегодня он находился во всех напитках – в апельсиновом соке, чае и кофе. Всего я взял с собой в дорогу три ампулы гипнонаркотика, но в любой момент мог синтезировать любое его количество. Вместе с тем я также приготовил и опиумную настойку, причём опять-таки по рецепту Бойла, которая должна была погрузить всю банду в сон на трое суток, чтобы на борт «Клементины» смогли спокойно подняться мои друзья. Но только после того, как все уснут глубоким и покойным сном. Единственный человек, с которым я хотел поговорить, был коммандер Стирлинг.

У меня было достаточно много времени, чтобы хорошенько обо всём подумать, а потому, по здравому размышлению, я решил не убивать ни его, ни кого-либо ещё из членов этой банды. Пусть с ними разбираются власти, а я уж если и пролью чью-то кровь, то лишь тогда, когда мне придётся сражаться спасая свою собственную жизнь, либо чужие жизни. Мне и без того предстояло в скором времени привести в исполнение несколько смертных приговоров. Единственное, о чём я жалел, так это о том, что больше никому не набью морду, а ведь мне этого очень хотелось, но пока что от меня досталось всего только трём болванам. Если японец быстро отошел от ударов своими же собственными нунчаками по голове, то оба итальянца дня три едва передвигали ноги. В горячке дуэли они просто не обратили особого внимания на удары резиновых пуль, но уже через несколько минут боль от сильных ударов дала о им о себе знать. По этому поводу я тоже не очень-то переживал, ведь я находился в точно таком же положении, что и они. Если захотят обратиться к кому-то с претензиями, то пусть идут с ними к своему боссу, а не ко мне. Это коммандер Стирлинг подвёл их под мои выстрелы, от которых они не смогли увернуться, да, у них в общем-то ничего толком и не получалось, а ведь я работал без ускорения.

Небольшая рыбацкая шхуна, на которой сутки назад вышли в море мои друзья, уже находилась в каких-то двадцати милях от «Клементины» и Игорь со товарищи готовил к спуску на воду резиновую лодку с мощным подвесным мотором. Ещё три часа и они будут на борту сухогруза. Поэтому я приготовил для них даже не завтрак, а роскошный обед с борщом, пельменями, винегретом и даже налепил вареников с творогом. Всего на борт должно было подняться четыре человека, Игорь, Володя, Алексей и Виктор. Так что настроение у меня было в это утро превосходное и мне его не испортила даже ты ругань, с которой в столовую ввалились корсиканские придурки. Сегодня им что-то не спалось, ну, ничего, уже очень скоро они уснут очень крепким сном, а проснутся, надеюсь, уже на тюремных нарах и пробуждение у них будет очень не весёлым, а точнее совершенно безрадостным. К тому же ещё недели две, если не все три, они будут испытывать пост-эффект от действия гипнотика и отвечать на все вопросы следователей очень охотно и наговорят такого, что может быть дело дойдёт до самого строгого приговора суда.

За полтора часа я накормил и напоил гипнонаркотиком всех бандитов, явившихся в столовую «Клементины», кроме её капитана, и каждому отдал конкретный приказ. Этот наркотик действует очень жестко. После того, как кто-то его отведает, он беспрекословно подчиняется каждому человеку, который пристально посмотрит ему в глаза и властным голосом что-либо прикажет ему. Ну, а поскольку бандиты заявились в столовку не все сразу, а приходили по очереди, то мне не составило особого труда подчинить их себе и через полтора часа все, кто не стоял на вахте, собрались в столовке, расселись вокруг большого стола, тупо таращились друг на друга и молчали. Вскоре, ровно в девять утра, «Клементина» должна была лечь в дрейф. Такой приказ я отдал тем бандитам Лорда, которые отправились в машинное отделение и в ходовую рубку. Коммандер Стирлинг обычно часов до десяти торчал в своей каюте и занимался тем, что сортировал бобины с магнитофонной лентой. Все разговоры, которые велись в каютах, записывались и потом трое его подчинённых их прослушивали и составляли краткие отчёты. Бобби Стирлинга интересовали в первую очередь те разговоры, которые могли скомпрометировать в первую очередь французов и отчасти турок, но он не брезговал и болтовнёй корсиканцев.

Подойдя к его каюте, я постучал и кода он спросил, кто это, сказал, что пришел забрать посуду и принёс кофе. За дверью послышался звук задёргиваемой шторы, коммандер Стирлинг подошел к двери, повернул ключ, открыл её и очень удивился, не увидев у меня в руках подноса с кофейником. Секунду спустя он сообразил, что я явился к нему с совершенно другими намерениями и его рука рванулась было к револьверу, кобура с которым была пристёгнута к его брючному ремню справа, но мой удар оказался быстрее и точнее. Правая рука коммандера повисла плетью, я с силой толкнул его в грудь ладонью, он отлетел на середину просторной каюты и попытался схватить револьвер левой, но в следующее мгновенье и она повисла плетью. Громко сопя, Бобби Стирлинг попытался нанести мне ногой удар в живот, но и из этого у него ничего не вышло и вскоре, с полностью парализованными конечностями, он сидел посреди каюты в кресле. Я вышел в коридор, взял поднос с кофе, зашел в каюту, поставил его на стол возле иллюминатора, повернулся и сказал: