Мастер. Размышления о преображении интеллектула в просветлённого - Бхагаван Раджниш

Гертруда Штайн рассмеялась и сказала: «Ну, ладно, тогда скажите мне, каков же вопрос?» И это было ее последним заявлением. Она умерла.

В этом небольшом эпизоде содержится жизнь миллионов людей. Они не знают, каков вопрос, и уж конечно, они не знают каков ответ. И по-прежнему они рыщут по всем местам, во всех направлениях.

Быть радикальным — значит обладать решимостью, найти самого себя, чего бы это ни стоило.

Обладать жизнью без знания ее, почти равно тому, чтобы не обладать ею. Жить и не знать, что это такое, очень унизительно. Любить и не знать, что это такое, непростительно.

Когда Да Хуэй говорит: «Быть радикальным», — он подразумевает: поместите каждую йоту своей энергии, вложите все в единственную стрелу, и тогда, возможно, вам и удастся прийти домой. Может, вам и удастся обнаружить то, что упускается. На самом деле, в тот момент, когда вы абсолютно радикальны, однонаправлены, единодушны, с неразделенным сердцем, — то сама эта радикальность и есть прибытие. Вам не нужно никуда ходить. В этой тотальности, в этой интенсивности цветок распускается.

Теперь, когда вы взялись за это дело... мне очень нравится то, что Да Хуэй постоянно пользуется словами: «это дело».

Теперь, когда вы взялись за это дело, вам надлежит стойко укрепиться в радикальности и сесть, выпрямившись, в комнате, чтобы получить реальный опыт и пробудиться в течение своей жизни. Это подобно переходу через мост, сделанный из одной доски, с ношей в двести фунтов: если ваши руки и ноги соскользнут, вам не уберечь даже свою собственную жизнь, а спасти других — и подавно.

Здесь каждый момент рискован, ибо каждый момент может обернуться смертью. Вы все переправляетесь по доске с громадной ношей на себе; лишь небольшого промаха довольно — и вы пропали. Вы должны быть бдительными, настолько алертными, что никакой иной энергии не остается в вас, — все превратилось просто в пламя осознания.

Однажды случилось... Великий воин пришел домой и был возмущен, застав в спальне свою жену со слугой. Он был воином, а у воинов свои способы. Он сказал слуге: «Единственным наказанием для тебя должно быть то, чтобы я обезглавил тебя прямо сейчас. Но, будучи воином, я не могу делать так. Выходи, бери меч и воспользуйся шансом: ты должен будешь сразиться со мной».

Несчастный слуга сказал: «Лучше отруби мою голову, ведь ты же великий воин, а я не знаю даже, как держать меч. Зачем ты делаешь из меня посмешище?»

Но воин был настойчив. Он сказал: «Если тебе нужно несколько дней, чтобы научиться, я могу послать тебя к лучшему учителю. Учись... но ты должен будешь сражаться. Тот, кто победит, получит мою жену».

Слуга знал, что его хозяин не изменит своего мнения. Он отправился к учителю, и учитель сказал: «Не беспокойся и не пытайся научиться, потому что твой хозяин тоже мой ученик. Я знаю его, что касается фехтования, даже мне не победить его. Он вошел гораздо глубже в это искусство. Забудь про учебу. Учеба опасна: если ты знаешь чуть меньше, с тобой покончено».

Человек спросил: «Тогда что же ты предлагаешь?»

Учитель сказал: «Я предлагаю одну вещь. Бери этот меч; вот таким образом его надо держать. Ступай и немедленно потребуй, чтобы твой хозяин выходил на бой! Безусловно, ты рискуешь жизнью, но сейчас нет другого пути. Поэтому делай все, что ты захочешь делать: меч в твоих руках; бей своего хозяина любым способом, который придет тебе на ум. Таким путем ты будешь более радикальным, поскольку твой ум не будет разделен размышлением, что правильно, что неправильно и какой шаг я должен предпринять, а какого шага я должен избегать? Лучше быть невеждой в такой ситуации.

Только одну вещь тебе следует помнить: ты рискуешь жизнью, поэтому будь радикальным! А поскольку ты не знаешь ничего, то и нет ничего ошибочного, — все правильно. Я пойду вместе с тобой, чтобы судить».

Воин был изумлен, что тот возвратился так скоро — обучение занимает годы — и этот его мастер тоже был с ним. Мастер сказал: «Я пришел посмотреть на удивительное явление: бой великого воина с человеком, который не знает даже, как держать меч. Но хочу предупредить, чтобы ты был осознающим, алертным, поскольку он будет радикальнее тебя. Из-за того, что ты больше полагаешься на свою выучку, на свое знание, ты не будешь опасаться за свою жизнь; ты почувствуешь безопасность и уверенность, которых в нем нет. Он абсолютно небезопасен; потому будь бдительным и радикальным, ибо он намерен быть радикальнее тебя. Ты же будешь полагаться на свое знание».

И, как только они начали, воин стал бояться. Слуга наносил ему удары, как безумный, ничего не разбирая, а он пятился, лишь бы спасти себя; он никогда не встречал ни одного воина, проделывающего такие вещи, как проделывал слуга. У каждого воина была определенная дисциплина, но у этого невежды не было ничего!

В конце концов, он дошел до изгороди — слуга прижал его к изгороди — и воин сказал: «Подожди! Я не хочу терять жизнь из-за неверной жены. Забирай ее. Но я изумлен: великим воинам не удавалось победить меня, а ты настолько перепугал меня, — потому что наносил удары и так, и этак. Я и поверить не мог — что, этот человек сходит с ума или же уже сумасшедший?»

То был вопрос жизни и смерти для слуги. То не был вопрос жизни и смерти для воина — это и создавало разницу.

В мире есть только два типа людей: те, кто понимают, что каждый момент жизни — это риск, потому они что-то делают; и те, кто совершенно не осознает того, что смерть может поразить в любой момент и отнять все их будущее — все их мечты, все их воображение, все то, что они предполагали делать завтра.

Смерть делает только одну вещь: она отнимает ваше завтра.

Человек, который приступил к этому поиску, сам оставляет завтра; он не ждет, чтобы смерть отняла это. У него нет завтра. У него есть лишь этот момент, и он должен сосредоточиться в этом моменте, не удерживая ничего позади. В этой кристаллизации и состоит великое событие просветления.

Теперь, когда вы взялись за это дело... Несомненно, вы здесь, так что эти слова действительно адресованы вам; они не адресованы кому-то воображаемому. Быть со мной означает, что вы взялись за это великое дело, что вы больше не просто обычное человеческое существо, а искатель, что вы готовы рискнуть всем, чтобы обнаружить тайну сущего.

...вам надлежит стойко укрепиться в радикальности. Делайте все, как будто времени не осталось, как будто это последний момент, чтобы сделать это; так что делайте полностью, совершенно, без отсрочки, не говоря: «Нечего спешить. Что-то можно сделать сегодня, что-то можно сделать завтра».

Не живите в рассрочку. Это означает: будьте радикальны. Это значит, не будьте американцем!

Не живите в рассрочку; живите тотально сейчас, как будто бы завтра не существует. Оно на самом деле не существует, это лишь наша идея, это наша лень. Это наше нежелание пойти на риск сейчас же, тотально. Мы говорим: «Что за спешка?» — мы находим тысячу и одну отговорку для откладывания, в особенности — великого дела.

Гаутама Будда умирал, и прибежал человек. Будда проходил через его деревню тридцать раз за свои сорок два года скитаний; его деревня была своего рода перекрестком. Будда проходил рядом с его домом и останавливался за деревней тридцать раз, — а этот человек всегда откладывал. Он хотел увидеть Будду, он столько слыхал о нем, но все время незначительные предлоги... пришел клиент, и он занят у себя в лавке; болеет жена, и ему надо идти к врачу, или еще что-то.

Как вдруг однажды он услыхал, что Гаутама Будда был за его деревней и сказал своим ученикам, что собирается оставить свое тело: «Если у вас есть что-нибудь спросить, можете спрашивать. Грядущие поколения не должны говорить, что Будда не ответил на вопрос, который пришел в голову одному из его учеников. Вот уже сорок два года я отвечал вам, но, возможно, какие-то вопросы еще все-таки есть. Прежде чем я оставлю тело, мне нужно ответить на все».

Ученики сказали со слезами на глазах: «Ты ответил даже больше, чем мы спрашивали или хотели спросить. Мы не хотим тревожить тебя. Ты можешь тихо оставить свое тело. Это неподходящий момент для любого вопроса или ответа; это неподходящий момент для общения через речь. Мы просто хотим помолчать, глядя на твое исчезновение в универсальном сознании».

Он спросил трижды — таков был заведенный им порядок... Много раз его спрашивали: «Почему ты спрашиваешь трижды?» Он говорил: «Даже трех раз недостаточно, люди до того глухи». Он снова сказал: «Я все еще спрашиваю; если у кого-то есть какой-нибудь вопрос, не скрывайте, не стесняйтесь», — но снова и снова ему говорили, что нет никаких вопросов.

Тогда Будда сказал: «Теперь я войду в четыре стадии. Первая стадия медитации, в которой оставляют тело; вторая стадия, в которой оставляют ум; третья стадия, в которой оставляют сердце; и четвертая стадия, в которой оставляют «я», и капля исчезает в океане».