Подарок из Преисподней - Ева Никольская

— Я-то понимаю, — задумчиво погладил бороду Мефодий, прямо на глазах превращаясь из строгого исповедника в обычного старика, которому ничто человеческое не чуждо. — Как тебя вообще угораздило с ними связаться?

— Случайность, — немного подумав, ответила я. — Или предопределение? Откуда мне знать?

— А венчание? Ты уверена, что хочешь сочетаться браком с этим… ммм… молодым человеком? — признаться, я опасалась, что его затяжная "м" перейдет в слово "монстр". Но то ли собеседник был не в курсе других ипостасей Арацельса (что вероятней), либо пожалел меня, решив не ставить в неудобное положение, разбирая по косточкам того, с кем я намерена связать свою жизнь.

Нда… жизнь. Одну на двоих? И как это у нас получится, если меня по-прежнему хотят вернуть домой? Редкие встречи пару раз в год? Скверная перспектива…

— Так ты уверена, дочка? — в голосе священника было столько тепла и сочувствия, что мне даже удалось немного расслабиться, избавившись от ощущения излишней скованности.

— С человеком? — взглянув в глаза собеседника, переспросила я и, улыбнувшись собственным мыслям, кивнула: — Да.

И с монстром — да, и с его крылатой формой, если такая будет, тоже. Здесь ли, в Карнаэле… Просто потому, что я ни за что не позволю ему отправиться по моей вине в Черное Рэо. Он желает спасти меня, я — его. А то, что в объятиях этого мужчины мне хочется забыть обо всем на свете — детали. Хотя… очень и очень приятные детали.

— Ну, вот и славно, — подвел итог нашей отстраненной беседе отец Мефодий. — Еще что-нибудь сказать хочешь?

Я немного подумала и отрицательно мотнула головой. Он прочел разрешительную молитву, дал мне поцеловать распятье и Евангелие, после чего протянул длинную цепочку с серебряным крестиком.

— Надень. Своего-то нет, поди? И не снимай его больше, целее будешь, — пробубнил старец себе под нос и жестом позвал меня к выходу.

Нас уже ждали. Причем все трое Хранителей. Подняв на них глаза, я встретила вопросительный взгляд блондина, чуть тревожный Смерти и мрачный, как костер в ночи — Райса.

Эх, как бы его выпроводить из церкви пока он нам все не испортил? А то заявит, что невеста уже замужем… и объясняйся потом со священником на предмет законов других миров. Как же все-таки хочется, чтобы этот день, наконец, закончился, и я смогла бы… что? Ну, для начала поесть, потом допить вино из кувшина, а под занавес завалиться спать на ту жесткую кровать в каэре. И желательно с мужем (не с Лу!) в качестве матраса. Хотя бы сегодня… да. Решено! Прибью одноглазого своим "свадебным букетом", если что-нибудь не то вякнет.

Воинственно стиснув маленький горшок, я пару раз вздохнула для храбрости и в сопровождении батюшки направилась к мужчинам.

Сознание погрузилось в полусонное состояние, как только батюшка закончил давать нам инструкции. Для кого-то свадьба дело обычное, для других — шок. Как оказалось, я целиком и полностью отношусь к этим самым другим. В отличие от Ленки. Она свое венчание воспринимала легко и без нервотрепки. Я же…

Все было, как в тумане. Смазанные лица, далекие голоса и витающий повсюду запах ладана. Насколько проводимая отцом Мефодием церемония соответствовала правилам, я не задумывалась. Он священник, ему и флаг в руки. Меня же больше заботили забранные Смертью фиалки, без которых я почему-то стала чувствовать себя незащищенной, отчего разволновалась еще больше. Глупость, конечно, обниматься с цветочным горшком, настороженно поглядывая в сторону Райса, но… особо умных поступков в моем состоянии ожидать и не приходилось. Растерянность на грани с паникой и какой-то горький привкус на губах от того, что свадьба (скромная, но красивая, и без сомнения, торжественная)… она… не совсем правильная. И дело не в происхождении жениха, не в его других ипостасях и не в демонической Силе, поселившейся во мне… дело в причинах, побудивших нас пойти к алтарю. Все правильно, по-другому и быть не могло, но… почему-то грустно и как-то не очень радостно на душе. Батюшка приглушенно говорил, слова лились нескончаемым потоком, а я с трудом воспринимала их смысл. В висках стучало, голова кружилась, а все происходящее было каким-то сказочным, нереальным и… будто бы не со мной.

Только бы не упасть в обморок, только бы не сорваться и не сбежать, только бы выполнить все, что от меня требуется правильно, только бы…

Помню, как во время обряда обручения нас держали в притворе Храма, где было жуть как холодно. Как тревожно дергалось пламя зажженной свечи, рассыпающей горячие слезы воска на белую салфетку поверх моей левой руки. Как серьезно звучал голос отца Мефодия, трижды произносящего такую простую, казалось бы, фразу "Обручается раб божий…", а потом… и раба. И как я вздрагивала от этого самого голоса, рискуя обронить свечу. В конце концов, на нас надели кольца. И вот уже странный светло-пепельный сплав, перевитый темно-каштановой нитью, загадочно мерцает на правой руке, а я все не могу до конца поверить в происходящее. А ведь до начала венчания все казалось вполне понятным, само собой разумеющимся и… решенным.

Взгляд скользит по гладкому краю кольца… Такое необычное. И материал странный: не золото, но до чего ж красиво. Оно едва заметно согревает кожу, невесомым ободком обняв палец. Безымянный… Вот и пролетела первая часть церемонии бракосочетания, а я по-прежнему как по воде плыву. От дверей церковного притвора на середину храма. Жених же, напротив, спокоен, как удав. Аж, завидно.

И снова все завертелось, соединяясь в единую картину: и рыжие огоньки свечей, и золотой блеск церковного декора, и белое полотенце на подножии, и возносимые батюшкой молитвы Всевышнему, и вопросы, задаваемые нам, и ответы, в которых я с трудом узнавала свой собственный голос. А затем наступил самый главный момент Таинства. Отец Мефодий взял в руки заранее приготовленный венец и произнес, перекрестив жениха, называя его данным при крещении именем: "Венчается раб божий Арсений с рабой божьей Екатериной, во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, аминь". Совершив крестное знамение с такой легкостью, будто делал это всю жизнь, мой жених склонился, позволяя надеть на себя богато украшенную "корону". Величественную, как и все вокруг.

Когда на наши головы поочередно возложили венцы, предварительно дав поцеловать закрепленные на них образы: жениху — Спасителя, мне — Богородицы, священник затянул молитву о важности Таинства брака. И чем дольше он говорил, тем сильнее дрожали мои руки, и громче билось неспокойное сердце. Моя уверенность в правильности принятого решения таяла, как воск зажатой в пальцах свечи, утекала по капле и оседала на белой поверхности туманящей рассудок паники. Все снова потеряло четкость, превратившись в хаотичную пляску голосов и образов, я выхватывала из нее лишь самое главное. Отдельные фразы, важные вопросы и… единую чашу с вином, из которой мы пили по очереди в три глотка. До дна. Наши будущие радости и печали… общие и навсегда. Так ли это?