Другая история науки. От Аристотеля до Ньютона - Сергей Валянский

Указывает Михаил Пселл и приближенные периоды обращения планет, которые в соответствии с пифагорейской теорией музыкально-математической гармонии космоса соотносятся как октавы, квинты и кварты. Определяет он и окружность Солнца. Луны и Земли и приводит их соотношение. Эти данные, по его словам, он приводит «согласно опытнейшему в астрономии Аристарху».

Близка к естественнонаучным трудам Михаила Пселла по взглядам на устройство Вселенной работа Симеона Сифа «Общий обзор начал естествознания». Эта работа была найдена в составе манускрипта, хранившегося в библиотеке Святоградского подворья в Стамбуле; научное издание осуществлено в 1939 году.

Свою работу Симеон Сиф начинает с описания сферической формы Земли. Рассматривая проблему движения небесных тел, Сиф отвергает тезис о вращении звезд вокруг своей собственной оси и принимает положение, что они движутся за Солнцем, которое является как бы их небесным вождем по велению Бога. Особо он подчеркивает, что при движении Солнца возникают вокруг него испарения, которые являются источником зарождения комет. В движении небесных светил усматривает физический, а не психический характер, основываясь на этом, как и Иоанн Дамаскин, отрицает теорию эллинских мыслителей об одушевленности небесных светил. Вопрос о природе неба и звезд разрабатывает на основании концепций Платона и Аристотеля. О причине света звезд Симеон Сиф не высказывается определенно, приводя две точки зрения: или они заимствуют свой свет от солнца, или имеют свой свет.

Особо следует отметить, что материал трактата Симеона Сифа свидетельствует о знании им прецессии движения точки равноденствия на эклиптике, правда, в неточном масштабе одного градуса в течение 30 лет.

Интересные, отличающиеся оригинальностью сведения по астрономии содержатся в космографическом трактате Евстратия Никейского (ок. 1050–1120). Он был учеником Иоанна Итала, автором ряда богословских произведений, приближенным советником Алексея I Комнина и даже официальным теологом при императоре. Анна Комнина с большой похвалой отзывается о нем, называя его «мужем, умудренным в божественных и светских науках, превосходящим в искусстве диалектики стоиков и академиков».

По своему содержанию и кругу разбираемых проблем работа Евстратия Никейского обнаруживает поразительное сходство с уже упомянутым анонимным «Учебником по космологии и географии». В ней идет речь о движении небесных светил, о числе небесных сводов (их, как и в учебнике, насчитывается 9), о планетах и зодиакальных созвездиях. Говорится об атмосферных явлениях, даны объяснения происхождению дождя, снега, града, грома, молнии.

И о положении Земли Евстратий Никейский высказывает точку зрения, аналогичную утверждению, приведенному в учебнике: Земля расположена в центре Вселенной в подвешенном состоянии. Ее поддерживают божественный промысел и образуемые вращательными движениями звезд потоки ветра, которые сжимают Землю и препятствуют разъединению ее частей. Расстояние от Земли до неба в обоих произведениях определенно одинаково, оно равно 27 375 000 стадий. Земля и вся Вселенная представлена в них в форме яйца. Евстратий Никейский, как и названные выше византийские ученые, является сторонником геоцентрической системы мира.

Однако из речи, произнесенной Михаилом Италиком в 1143 году при коронации Мануила I Комнина, следует, что по крайней мере в это время знали не только геоцентрическую систему Клавдия Птоломея, но и гелиоцентрическую Аристарха Самосского. В этой речи Михаил Италик сравнивает императора с Солнцем, расположенным, по его мнению, в центре Вселенной.

Идея европоцентризма настолько глубоко сидит в сознании историков науки, что они искренне считают, будто в Византию шел поток латиноязычной образованности в результате появления на Балканах францисканцев и доминиканцев, развернувших свою деятельность в захваченном латинянами Константинополе (XIII век). А мы видим, что культура шла как раз из Византии в Западную Европу.

После реставрации империи при Палеологах латинские монахи были выселены из столицы, однако к началу XIV века они вновь там обосновались. Двуязычные представители этих орденов, среди которых были и лица греческого происхождения, играли важную роль в делах, связанных с унией церквей. Но и в это время основной поток знаний шел с Востока на Запад, а не наоборот.

С конца XIII века Константинополь возвращает себе славу культурного центра. Сюда устремляются ученые из бывших провинций империи. Из Гераклеи Понтийской прибыл астроном Никифор Григор (1293–1361). Из итальянской Калабрии — «возмутитель спокойствия» Варлаам (1290–1348), в числе прочего занимавшийся астрономией. Можно говорить о необычайно возросшей интенсивности интеллектуально-духовной деятельности византийцев в XIV–XV веках. Так, из 435 известных нам на протяжении всей истории империи (исключая эллинский период) деятелей византийской культуры на XIV век приходится 91 человек, а на XV век до 200.

О сочинениях Никифора Григоры скажем подробнее, ведь это — памятник неприятия византийцами западной культуры. Так, например, Григор представляет Варлаама Калабрийского как невежду в астрономии, да и вообще выставляет его в карикатурном виде, хотя Варлаам считается автором двух трактатов о солнечных затмениях. Тут была и личная причина: именно в этих своих трактатах Варлаам указал на путаницу в добавлениях, сделанных Григорой к «Гармонии» Птоломея. Нам это важно, поскольку на самом деле «Гармония» Птоломея была незавершенной, и Григора просто дописал за «древнего грека» главы 14–15 в Третьей книге. Возможно, таким образом и была создана большая часть наследия великих эллинов.

Григоре принадлежат также два сочинения об астролябии. В одном из них он излагает способ конструирования астролябии, в другом, написанном несколько позднее, говорит о ее практическом применении и расчетах. Трудно сказать, занимался ли сам Григора астрономическими наблюдениями. И Григора, и Варлаам были крупнейшими знатоками птоломеевской астрономии и использовали свои познания главным образом в полемике и ради престижа.

Определенный интерес представляет и календарная реформа, предложенная Григорой. Проблемы хронологии и определения даты Пасхи всегда были важны для византийцев. Юлианский календарь, лежавший в основе литургического, постепенно опережал весеннее равноденствие. Пасха сдвигалась к лету, грозя нарушить традиционную весеннюю датировку. Предложенная Григорой календарная реформа, основанная на точных астрономических расчетах, должна была устранить этот недостаток. Он предвосхитил знаменитую григорианскую реформу, проведенную более чем через 200 лет папой Григорием XII, но в Византии она не была реализована.

В конце XIII века в византийской астрономической литературе появляется новое направление, связавшее ее через Трапезунд с арабской астрономией. Начало было положено Григорием Хиониадом, врачом и астрономом, побывавшим в середине 80-х годов в Тебризе и привезшим оттуда арабские астрономические рукописи.

Около 1347 года сочинения Хиониада комментировал Георгий Хрисококк. Техническая терминология его сочинений определенно указывает на элементы восточного происхождения, восходящие к персидскому оригиналу. Эта терминология широко распространилась и стала со временем необходимой составной частью греческих астрономических сочинений, число которых значительно возросло в палеологовский период. Появились и монументальные труды синтетического характера — такие, как «Астрономическое трехкнижие» Феодора Мелитениота, главы патриаршей школы. Автор использовал в своем сочинении как труды, основанные на традиционной системе астрономии Птоломея и Феона, так и переведенные сочинения персидских астрономов, подчеркивая приоритет греков, ибо восточная астрономия вышла из птоломеевской системы.

Астрономией занимался Исаак Аргир, ученик Никифора Григоры. Иоанн Хортасмен, начинавший как простой писец, перешел к комментированию астрономических сочинений. Исидор, митрополит киевский (позже кардинал римской церкви), редактировал сочинение Абу Машара, известного астронома IX века, и был обладателем многих астрономических сочинений, часть из которых переписывал сам. Были и многочисленные читатели этих сочинений: их анонимные примечания, исправления, пометы, оставленные на полях кодексов, свидетельствуют не только об интересе к предмету, но и о понимании его.

Астрономия, как и математика, иллюстрирует восприимчивость византийцев к научным достижениям других народов — черта, весьма примечательная для палеологовского времени. Наряду с персидскими в тот период распространяются переводы еврейских астрономических трудов: таблицами Иммануила Бонфиса из Тараскона пользовались Георгий Хрисококк и Матфей Камариот, таблицами Якова бен Давида — Марк Евгеник.