Принципы экономической науки - Альфред Маршалл

Аналогичные изменения происходят в других странах. Так, население Парижа возрастало в течение XIX в, в 12 раз быстрее, чем все население Франции. В Германии городское население увеличивается ежегодно на 0,5% за счет сельского. В Соединенных Штатах в 1800 г. не было ни одного города с населением больше 75 тыс. человек, а в 1905 г. там уже было три города с общим населением свыше 7 млн. человек и еще в 11 городах оно превышало 300 тыс. человек в каждом. Больше трети населения австралийского штата Виктория сосредоточено в Мельбурне.

Следует помнить, что интенсивность положительных и пагубных свойств городской жизни усиливается с каждым увеличением размера города и его пригородов. Свежий деревенский воздух, чтобы дойти до среднего лондонца, должен преодолеть гораздо больше источников вредных испарений, чем для того, Чтобы добраться до среднего жителя маленького города. Житель Лондона обычно вынужден отправляться на большие расстояиия, чтобы достигнуть деревенских просторов, навевающих покой приятными звуками и красивыми видами сельской местности. Поэтому Лондон с его 4,5 млн. жителей усиливает городской характер жизни Англии намного более чем в 100 раз по сравнению с городом, население которого насчитывает лишь 45 тыс. человек]. Крупные города, и особенно Лондон, высасывают самую лучшую кровь из остальной территории Англии; самые энергичные, самые одаренные, самые физически выносливые и твердые характером направляются туда, чтобы найти применение своим способностям. Всевозрастающее число тех, кто обладает наибольшими способностями и наиболее решительным характером, проживает теперь в пригородах, где отличные системы канализации, водоснабжения и освещения наряду с хорошими школами и открытыми спортивными площадками создают по меньшей мере столь же благоприятные для проявления энергии условия, как и в деревенской местности; и хотя встречается много городских районов, лишь не намного менее вредных для энергичного образа жизни, чем некоторое время назад были вообще все крупные города, все же в целом возрастающая перенаселенность теперь представляется все меньшим источником опасности. Начавшийся недавно быстрый рост благоприятных условий для проживания вдали от главных центров промышленности и торговли должен, конечно, со временем замедлиться. Но нет никаких признаков замедления тенденции к перемещению промышленных предприятий в пригороды и даже в новые "парковые зоны" с целью найти там или привести туда с собой энергичных работников.

Статистические средние на деле складываются чрезмерно благоприятно в пользу городских условий частично потому, что многие факторы городской жизни, снижающие энергию людей, не очень сильно сказываются на уровне смертности, а частично из-за того, что большинство переселяющихся в города составляет молодежь в полном расцвете сил, обладающая выше средней энергичностью и решительностью, между тем как молодые люди, чьи родители живут в деревне, обычно возвращаются домой, когда оказываются серьезно больными. [Ссылаясь на такого рода причины, Уэлтон (Statistical Journal, 1897) выдвигает радикальное предложение не учитывать всех лиц в возрасте 15—35 лет при сравнении коэффициентов смертности в различных городах. В Лондоне смертность женщин в возрасте 15-35 лет, главным образом по этой причине, аномально низка. Если же, однако, город располагает стабильным населением, статистика естественного движения его населения легче поддается анализу; приняв Ковентри за типичный город, Уэлтон подсчитал, что число взрослых детей городских рабочих составляет лишь немногим больше половины их числа у работников, проживающих в здоровых условиях сельских районов.

Когда какой-либо населенный пункт приходит в упадок, молодые, сильные и энергичные покидают его, оставляя там старых и немощных, а в результате уровень рождаемости обычно оказывается низким. С другой стороны, индустриальный центр, привлекающий к себе население, должен иметь очень высокий коэффициент рождаемости, поскольку в нем чрезмерно велика доля людей в полном расцвете сил. Это особенно характерно для городов с угольными и металлургическими предприятиями, частично из-за того, что они не испытывают, подобно городам текстильщиков, нехватки мужчин, а частично потому, что шахтеры, как правило, женятся рано. В некоторых промышленных городах, хотя уровень смертности там высок, превышение рождаемости над смертностью оказывается больше 20 на 1 тыс. человек населения. Коэффициент смертности обычно самый высокий в не очень больших городах, поскольку санитарные условия там еще не столь развиты, как в крупнейших городах.

Проф. Хейкрафт ("Darwinism and Race Progress") придерживается противоположного мнения. Он подчеркивает опасность для человечества, которая возникла бы в результате сокращения таких болезней, как, например, туберкулез и золотуха, которые поражают преимущественно физически хилых людей и таким образом способствуют процессу естественного отбора сильнейших всего рода человеческого, если только этот процесс не сопровождается соответствующими улучшениями в других направлениях. Однако туберкулез не убивает все свои жертвы, причем отмечается некоторый прогресс в сокращении его способности ослаблять заболевших им].

Нет лучшего применения для государственных и частных денег, чем расходовать их на создание общественных парков и спортивных площадок в крупных городах, на заключение контрактов с железными дорогами об увеличении числа рабочих поездов, на помощь трудящимся, которые на это согласны, в переселении из городов в сельскую местность и в переводе туда своего ремесла. [См. мою статью, озаглавленную "Где разместить лондонских бедняков", в Contemporary Review за февраль 1884 г.].

§ 7. Тем не менее существуют еще и другие причины для тревоги. Дело в том, что наблюдается некоторая задержка того порождаемого борьбой и состязанием естественного отбора, который на начальных стадиях цивилизации побуждал сильнейших и самых энергичных оставлять после себя наибольшее потомство и которому род человеческий обязан своим прогрессом больше, чем какой-либо другой причине. На последующих этапах цивилизации долго действовал принцип, согласно которому представители высших классов вступали в брак поздно, а следовательно, имели меньше детей, чем трудящиеся; однако это компенсировалось тем, что среди самих трудящихся классов старый принцип многодетности продолжал сохраняться, и в результате живительная энергия нации, ослаблявшаяся в высших классах, восполнялась постоянным притоком свежей силы от низших классов. Но уже давно во Франции, а с недавних пор также в Америке и Англии некоторая часть наиболее способных и наиболее развитых представителей рабочего класса стала обнаруживать признаки нежелания иметь большие семьи, а это уже представляет собой источник опасности. [В южных штатах Америки физический труд стал считаться позорным для белого человека, а поэтому, когда он сам не в состоянии иметь рабов, он ведет жалкий, распущенный образ жизни и редко вступает в брак. В свою очередь и на Тихоокеанском побережье США одно время также возникли основания опасаться, что все виды работ, кроме самых высококвалифицированных, будут предоставлены китайцам и что белые станут жить в искусственной атмосфере, в которой содержание семьи окажется слишком дорогим. При подобном ходе вещей китайцы заняли бы место американцев и средний качественный уровень человеческого рода понизился бы].