Обыкновенная история в необыкновенной стране - Евгенией Сомов

Вдруг он заметил, что легковая автомашина марки М-1 приближается к нему сзади. В таких машинах ездило только начальство. Следуя какой-то интуиции, он оглянулся и поднял руку. К его удивлению, машина затормозила около него.

— Не подвезешь, товарищ, я из госпиталя, идти трудно.

«Товарищем» оказался казах, развалившийся на заднем сидении и одетый в черное кожаное пальто. «Большой начальник», — подумалось Саше.

— Извините, но мы спешим, — вежливо отреагировал начальник.

И здесь Сашу как будто бы что-то подтолкнуло, он вынул часы на цепочке и стал ими раскачивать перед машиной:

— Фронтовым трофеем не интересуетесь? Продаю!

По лицу начальника было видно, что он борется со своим любопытством. Часы поблескивали на заходящем солнце, и он, наконец, спросил:

— Откуда это у тебя?

— Из-под Кенигсберга везу, — соврал Саша и добавил, вспоминая еврея-мастера: — Из чистого серебра!

Опять на лице начальника отразилась борьба желаний и сомнений, он опасливо взглянул на своего водителя и повернулся к Саше:

— Ну, садись, подвезу. — И затем что-то сказал по-казахски водителю.

Машина почему-то быстро свернула с шоссе на проселочную дорогу. Не успел он Сашу ни о чем расспросить, как они остановились у двухэтажного дома с большим сараем, вокруг которого бегали куры, и лежала собака. Было видно, что это не его квартира.

Вначале вышел водитель и постучал в дверь. Открыла очень пожилая женщина-казашка в шелковом халате. Увидев машину, она приветливо заулыбалась. «Нет, это не может быть засадой, — промелькнуло у Саши. — Родственники».

— Ну, пойдем, солдат, посидим, перекусим.

Женщина обняла начальника и сразу же, засуетившись, стала накрывать на низкий стол, стоявший на ковре в большой комнате. Вскоре появились лепешки с маслом, а затем и чай в пиалах.

— Ну, солдат, перед чаем, наверное, водочки выпить не мешает.

— Нет-нет, я контужен, мне врачи настрого запретили.

— Ну, так и мне нельзя — я на работе еще.

Саша не ел весь день, и горячие лепешки пошли одна за другой.

— Ну, зачем же ты такие красивые часы-то продаешь? — стал приближаться к делу начальник.

— Хочу домой во всем штатском приехать. А часы, так у меня еще одни есть, наручные.

Тем временем начальник не выпускал часы из рук, то и дело открывал крышки и рассматривал пробы.

— Двенадцать рубинов! — добавил Саша. Начались деликатные торги. Никто не мог знать, сколько сейчас стоят такие часы, когда килограмм масла на рынке — три тысячи рублей.

— Ну и сколько они, по-твоему, могут стоить? — тихо спросил начальник.

Саша так же тихо, как какую-то тайну, объявил цену: «Сто тысяч!». Это была цена коровы. По глазам начальника можно было понять, что по традициям восточного базара он воспринимает эту цену как символическую шутку, но часы продолжают поблескивать в его руке.

— Двадцать тысяч, — произнес он свою ответную «шутку». Саша почувствовал, что торги будут трудными и долгими.

И здесь ему пришла в голову идея быстрого компромисса. Ведь ему нужно было как можно быстрее выехать из Карагандинской области, а билет на поезд без документов не продадут. «Может быть, он здесь все может?»

Начальник оказался директором текстильного комбината, да еще и членом Горкома партии. И стал Саша сочинять свою историю. Будто бы они с дружком крепко выпили на базаре, и у него все документы и деньги украли, вот он часы-то и продает. Обратись он сейчас в военкомат, начнется большое дело, а ему скорее домой надо. Там, под Петропавловском, у него начальник райвоенкомата друг, он сразу все без шума уладит — лишь бы доехать. И добавил:

— Я тебе эти часы за двадцать тысяч уступлю, а ты мне билеты до Петропавловска устрой.

Начальнику, видимо, все это тоже очень понравилось: продавец ценных часов исчезнет из Караганды. Так все просто, ко всеобщему удовольствию, и решилось.

Уже совсем поздно вечером приехали они на небольшую железнодорожную станцию на севере Караганды, там у начальника было знакомство. Он вышел один из машины и ушел в станционное помещение, оставив Сашу одного с водителем. «Вот как сейчас вернется с двумя милиционерами мои документы проверять!»

Наконец, он появился с хитрой улыбкой на лице:

— Хорошо, когда всюду хорошие люди есть! — А в руке билеты. Опять машина помчалась к квартире родственников начальника, где они еще раз напились чаю, и начальник вынес ему завернутую в платок пачку денег:

— На, не считай, двадцать пять тысяч.

Так что пять тысяч еще из милости он добавил. Уже совсем было темно, когда Сашу довезли до поселка Федоровна, откуда он уже сам дошел до домика своей новой знакомой. Она так и ахнула, увидев повязку на его шее.

— Кто же это тебя?

— В госпитале лечение прохожу.

Поезд быстро удалялся от Караганды, и с каждой остановкой у Саши на душе легчало. Вагон был переполнен: ехало много демобилизованных военных, переселенцев, колхозников с мешками. Саша устроился на самой верхней багажной полке и уснул. Однако сон был недолгим и тревожным. Он открыл глаза и посмотрел вниз, там, у окна сидел солдат без погон, на гимнастерке нашивки о ранении. Фронтовик. Солдат отрезал перочинным ножом ломтики сала, рядом лежал хлеб. «Совсем такой же, как и я, только с документами», — подумалось Саше. Он спустился вниз и пристроился рядом с солдатом. Разговорились.

Слово за слово и бутылка водки, подаренная Саше начальником, оказалась на столе. Пили по очереди из алюминиевой кружки солдата. Он ехал в Иркутск после ранения, деньги, полученные в госпитале, он пропил сразу же с друзьями и остался пустым, только с куском сала, а ехать надо было еще три дня. После того как Саша рассказал ему свою историю с пропажей документов, они почувствовали, что могут помочь друг другу. В результате у Саши оказалась справка солдата о выписке из госпиталя, по которой он должен получить паспорт по месту жительства, а у солдата — пятнадцать тысяч рублей из Сашиных денег. Конечно, получить паспорт по этой справке он не мог, но все же это была его защита надолго. Справка была без фотографии, и имя солдата было тоже Саша.

Поезд приближался к городу Акмолинску. Нужно было быстрее покинуть поезд — солдат мог и передумать. Акмолинск в ту пору был небольшим провинциальным городом, где жили казахи вперемешку с русскими и ссыльными немцами. Подремав до утра на вокзальной скамейке, он направился к центру города. Путь шел мимо здания Обкома партии с бронзовым Лениным, указывающим рукой на базарную площадь, куда уже с утра съехалось много колхозных подвод с мукой, молоком и картофелем — было воскресенье. Теперь в толпе он чувствовал себя уверенно, справка в кармане гимнастерки согревала его. Он искал что-нибудь поесть и заодно присматривался к людям: в такой провинциальной глуши он еще никогда не бывал. Больше всего удивляли его люди — на теплом весеннем солнце они были одеты в шубы и валенки, как будто бы завтра грянет опять зима.