Путь домой. Четыре близнеца - Наталья Щёголева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А вот про это забудь! Допрыгаешься! – выдохнул изумлённый Карлос, – Какой из него актер?! Вон, всё на лице написано!
– Кое-что он может, – нехотя признал Рай, и наградой за эти слова стал ему благодарный взгляд Эжена.
Глава 25. Кривые зеркала.
Озорные солнечные зайчики уже несколько минут бегали по лицу Антуана, и, наконец, добились своего. Он открыл глаза. Раннее утро, свежий ветерок аккуратно перебирал пряди его волос, то и дело заставляя чувствовать лёгкий озноб. Ясное нежно-голубое небо, виднеющееся в проёме открытой двери, обещало хорошую погоду… Всё это, конечно, замечательно, но… Принять эту радость жизни мешало одно «но»… Вопрос – как он сюда попал? Стоило задаться этим вопросом, как тут же в сознании юноши начали проявляться воспоминания о минувшей ночи и не только…
Да, в гостиницу «Лунный свет» Антуан приехал с вполне определённым намерением – какое-то время побыть Виктором, ведь по убеждению герцога, это был простейший и скорейший способ найти сбежавшую племянницу барона Парадесса. Шанс снова увидеть Марианну! Вот главное, что заставило Антуана отмахнуться от всех смущающих «но», пусть таких было и не мало: это и сильная слабость после ранения, полученного в Грандоне, рана не позволяла о себе забыть через постоянную ноющую боль; это и слишком смутные представления о том, что за человек, этот его вновь объявившийся брат, как именно его изображать?
А ещё стоит упомянуть и те противоречивые чувства, которые Антуан теперь испытывал к герцогу и барону, ведь после более близкого знакомства с этими двумя однозначная ненависть уступила место едва ли не симпатии. Да и была ли ненависть прежде? И если да, то ему ли она принадлежала? Может быть, всё-таки нет?
Граф де Лаган видел в герцоге заклятого врага. Пусть доверие к суждению отца и было велико, но, так уж вышло, что Антуан предпочитал на первое место ставить результат именно собственного умозаключения. Конечно же, до тех пор, пока фактов недостаточно, работало доверие, основанное на уважении и любви, но как только появлялась возможность самостоятельно присмотреться, картина могла сильно изменить свои краски. Случай предоставил Антуану такую возможность и в этот раз.
Да, он не узнал герцога в момент их встречи на улице Рунда, а тот назвался другим именем. Да, некоторые из слуг нового брианского друга показались Антуану знакомыми, но то было лишь смутное узнавание, ничего конкретного, благо те, кого юноша и правда хорошо помнил, Ламороу, Пит, Фил, смогли не попасть в его поле зрения. Глаза юноши открылись именно благодаря словам "красавчика Блорна", этого невероятного посланца Генриха Рая. Вот когда смутное узнавание слуг герцога обернулось уверенностью, их лица чётко проступили в памяти юноши на фоне интерьеров дворца Бетенгтон. «Герцог Бетенгтон?! Дурачить меня вздумал?!» – Антуан вскипел, – «Лучше уж я буду пленником, чем игрушкой!» И он решил рискнуть. При первом же появлении герцога Антуан назвал его настоящим именем. Тот изумился, но отпираться не стал, а вместо оправдания, вдруг едва ли не упал на колени, столь искренним выглядело его раскаяние в этой лжи. Эта искренность так сильно смутила Антуана, что он согласился выслушать объяснения, и в результате герцог поведал ему уже известную историю… да на новый лад.
Его Светлость решил начать из далека, а именно, со своего знакомства с юной Арабеллой де Гурье. И сразу изумил юношу тем, что помнит тот момент в столь мелких деталях, вплоть до цвета одежды юной красавицы и её матери, ароматов цветов, которыми был украшен зал приёма, и вкусов подаваемых в тот вечер блюд. Полностью отдавшийся во власть воспоминаний герцог даже едва ли не дословно передал их первый разговор и описал как именно Арабелла реагировала на его слова. Это стало лучшим доказательством сказанного после – за всю свою долгую жизнь, Его Светлость так и не встретил другую, способную сравниться с Арабеллой де Гурье, женщину.
А тогда, уже больше двадцати лет назад, герцог в своих грёзах о счастье взлетел до самых небес и поначалу даже не заметил конкурента. Но главная ошибка Его Светлости была в том, что он не принял в расчёт Ромена де Монсар, кузена Арабеллы. Горькая, трагическая ошибка! Оказывается, и здесь память герцога сохранила во всех мыслимых подробностях историю о том, как искусно Ромен воспользовался своим особым положением в доме Гурье – мастерски очернил герцога и в то же время возвёл на пьедестал счастливца своего друга, Алена де Валеньи графа де Лаган. Его Светлость так увлёкся, разгорячился, что даже в запале начал мерить комнату широкими шагами, но встретив взгляд Антуана, он вдруг осёкся и поспешил извиниться, мол сожалеет, что позволил себе лишнее, ведь он не имеет морального права говорить плохо о родителях своего гостя. И настолько убедительно он выразил свое смирение, что Антуан даже сам попросил его продолжить уже начатый рассказ, до конца поведать свою версию этой истории.
– Ромен де Монсар скончался много лет назад, мир его праху, – сокрушённо вздохнул Его Светлость, – А Ален де Лаган стал вашим отцом. Так что… Да, напрасно я затеял этот разговор, сударь. Напрасно… Это всё моё желание выговориться, быть понятым… непозволительная слабость с моей стороны. Я не должен был забывать, что речь здесь всё-таки о ваших родителях… Очень прошу простить меня!!! И… я уверен, вам, интереснее другое – почему я похитил вас и ваших братьев, верно? Как я решился причинил любимой женщине такую боль…
Антуан с готовностью кивнул, и тем благословил герцога на новую историю. Теперь Его Светлость поведал о том, как он нашёл-таки в себе силы в конце концов отступить от Арабеллы, но вот забыть эту сказочную нимфу так и не сумел, как ни старался. И однажды его посетила мысль, поначалу показавшаяся безумной – «Как было бы замечательно воспитать сына этой женщины!» Раз появившись, эта идея мертвой хваткой вцепилась в его разум и душу. Хоть так быть ближе к любимой, заботиться о ней! Взять только одного ребенка, это ведь допустимо, она сможет родить ещё. Так рассудил тогда Его Светлость и всё-таки решился, отдал приказ. Какого же было его изумление, когда оказалось, что его люди перестарались и привезли всех четверых близнецов! Но план оставался в силе, взять только одного, и пусть он близнец. Ведь совсем не обязательно, что с возрастом не проявится достаточное внешнее отличие, и потом ведь это разные страны… В этой части рассказа герцог снова начала пылко
