Миссия в Москву. Воспоминания доверенного лица президента Рузвельта о советской стране, ее лидерах и народе. Совершенно секретные донесения Белому дому - Джозеф Эдвард Дэвис

заявил, что этот меморандум ни в коем случае не является жестким и окончательным предложением; что он согласен со мной в том, как должен быть проработан вопрос; что он не даст ситуации застопориться; что пусть это послужит первым шагом и как-то прояснит ситуацию, – до дальнейших известий с моей стороны.

Затем я попросил их перевести их меморандум на английский язык, чтобы получить представление об их варианте. Мне ответили, что перевод сделают быстро и передадут его мне.

После этого премьер Молотов продолжил, заявив, что СССР не испытывает серьезной нужды в кредитах; что в последние недели Германия предложила им весьма крупные кредиты, которые они не примут ни при каких условиях; что их торговый баланс благоприятен; что, однако, его правительство и Сталин очень хотели бы урегулировать этот вопрос о долге по причине глубокого уважения к Соединенным Штатам и т. д. и что поэтому они инициировали это дело именно так. Им хотелось как можно скорее выяснить, какова будет реакция президента и госсекретаря на возможность некоторого соглашения по общим пунктам нашего обсуждения; что в любом случае, независимо от того, окажется ли соглашение в конечном итоге успешным или нет, по крайней мере, будет достигнуто одно, а именно: проявление их доброй воли, и, наконец, в любом случае в их головах всегда останется доброжелательное отношение к этим дискуссиям и этим переговорам, которые велись главами правительства и г-ном Сталиным с американским послом.

Затем, к моему удивлению, он сказал, что, по его мнению, было бы лучше, если бы этот вопрос пока оставался вне обычных дипломатических каналов. Он заявил, что этот вопрос возник в результате деловой активности советского правительства в Соединенных Штатах в лице г-на Розова, главы «Амторга», и что, по его мнению, гораздо лучше держать этот вопрос исключительно в этих рамках, до тех пор, пока он не перейдет в стадию, на которой возможно достижение конкретного соглашения. Поэтому он заявил, что этот вопрос не будет рассматриваться послом Трояновским, и он бы предпочел, чтобы он не обсуждался ни с ним, ни с посольством в Вашингтоне. Он также сказал, что, по их мнению, в настоящее время не стоит пока обсуждать этот вопрос в настоящее время с министром иностранных дел Литвиновым. На это я выразил сомнение, сославшись на то, что мне будет трудно общаться с ним иначе, как по нашим дипломатическим каналам или через их Наркомат иностранных дел. Он сказал, что для целей настоящего времени он найдет возможность связаться со мной и что с ним я могу связаться через г-на Розова в Нью-Йорке.

Я снова предложил, что, по моему мнению, как условности, так и мои личные обязательства требуют, чтобы такой вопрос прорабатывался через наших штатных сотрудников и через г-на Литвинова. Он заявил, что так и произойдет в свое время, если вопрос получит развитие, и что всю ответственность за ситуацию в отношении г-на Литвинова он возьмет на себя. Он сам займется этим вопросом и объяснит его г-ну Литвинову, если потребуется.

Чтобы у них не возникло мысли о том, будто я вернулся ради подробностей вследствие возможного неподдельного интереса со стороны правительства Соединенных Штатов, исходя из того, что я сообщил обо всем президенту и государственному секретарю, г-ну Молотову я заявил, что не излагал деталей предложения о долге, но осветил его суть в своей телеграмме в Госдепартамент. Я сообщил, что попросил государственного секретаря и лично президента разрешить мне вернуться в Соединенные Штаты, чтобы принять там присягу и получить инструкции перед поездкой в Брюссель, что я получил такое разрешение и поэтому еду в Соединенные Штаты и доложу обо всем моему правительству в надежде, что оно начнет переговоры, которые в конце концов могут быть успешно завершены.

Он заявил, что его правительство и он лично весьма рады, что я возвращаюсь в Соединенные Штаты и донесу до своего руководства не только предложение, но и дух, который движет его правительством.

Он также подчеркнул, что, по его мнению, чем меньше в настоящее время будет огласка и чем меньше людей будет знать об этой ситуации до тех пор, пока вопрос не согласован в принципе, тем лучше. С чем я от души согласился.

_________________________________

Брюссель, 17 января 1939 года

ДОСТОПОЧТЕННОМУ ГОСУДАРСТВЕННОМУ СЕКРЕТАРЮ ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЙ И ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЙ ОТЧЕТ О БЕСЕДАХ С ГГ. СТАЛИНЫМ И МОЛОТОВЫМ НАКАНУНЕ МОЕГО ОТЪЕЗДА ИЗ СОВЕТСКОГО СОЮЗА Совершенно секретно

Сэр!

Цель этой депеши – дополнить и завершить ранее представленные отчеты и представить в одном документе полную сводку о совещаниях с господами Сталиным и Молотовым, историю связанных с ними последующих событий и статус переговоров до завершения моего пребывания на посту посла Соединенных Штатов в Советском Союзе.

24 июня 1938 года по указанию Госдепартамента я вернулся в Соединенные Штаты и встретился с президентом, государственным секретарем и заместителем госсекретаря, после чего провел несколько конференций с г-ном Давидом Розовым, главой «Амторга», советского делового агентства в Соединенных Штатах, который был уполномочен обсудить со мной этот вопрос. В это время я представил в Департамент предложение советского правительства, санкционированное г-ном Сталиным и оформленное в письменном виде г-ном Молотовым. Оно было датировано 9 июня 1938 года и передано мне по моей же просьбе вместе с копией на английском языке официальными представителями советского правительства. К настоящему письму прикладываются оригиналы указанных документов.

После совещаний с президентом, госсекретарем и заместителем госсекретаря мне было поручено изучить возможность внесения изменений в советское предложение путем соответствующего обсуждения с г-ном Розовым с целью выработки проекта документа, который можно было бы рекомендовать соответствующим правительствам в качестве фундамента для обсуждения. В этой связи я был уполномочен заручиться советом и консультацией известного нью-йоркского банкира, г-на Сиднея Вайнберга. С господами Розовым и Вайнбергом были проведены продолжительные переговоры с целью внесения изменений в советское предложение. Предполагалось, что урегулирование долга будет сведено к выплате долга Керенского без ущерба к прочим требованиям, на основе компенсационных кредитов, которые будут предоставлены Советскому Союзу под низкие проценты, что сделает урегулирование привлекательным как для советского правительства, так и для правительства Соединенных Штатов. В ходе этих дискуссий стало совершенно очевидно, что правительство Соединенных Штатов не сможет рассмотреть вопрос об урегулировании на такой основе до тех пор, пока Сенат США не примет решение по аналогичному предложению, выдвинутому венгерским правительством. Поэтому сочли целесообразным дождаться результатов рассмотрения Сенатом венгерского предложения. В соответствии с инструкциями я проинформировал советское правительство через г-на Розова так, как это изложено в моих письмах от 5 июля, упомянутых выше.

В качестве проявления доброй воли