Королевская кровь. Сорванный венец - Ирина Котова

Наконец последние гневные рулады затихли, и молодые люди гуськом (к ним присоединился и встречавший его парень) отправились обратно в подземелье. Точнее, в подвал, но вид у них был такой, будто они спускаются в камеру пыток. А старый маг, подойдя к Кембритчу, хмыкнул, дернул себя за бороду и жестом пригласил пройти в дом. Старов был гораздо ниже Люка, с окладистой седой бородой и седыми же волосами, простым щекастым лицом старичка из сказки. Но глаза его смотрели пронзительно, и двигался он так, будто клюка была нужна ему, только чтобы колотить по спинам провинившихся помощников.

– Евгений Инклер? – сообщил Алмаз стенке, на которой было нарисовано нечто, напоминающее розовую собаку. Стенка раскрылась, оттуда вылетела бутылка виски и пара стаканов. Люк мысленно присвистнул, пока бутылка деликатно наполняла стаканы, смиренно замерев после на журнальном столике между ними. Маг, ничуть не стесняясь, отсалютовал прибалдевшему «писателю» и сделал глубокий глоток.

– Стажеры, – пояснил он так и не попробовавшему алкоголь Люку, – ухитрились перекормить единственный мой экземпляр Тина Локунас. Ему под корни нужно подкладывать строго определенное количество корма, иначе мгновенно начинает расти и пытаться сожрать доброхотов. А эти придурки решили поэкспериментировать с составом. Пришлось выбирать между студиозусами и моим любимчиком, и выбор был, честно признаюсь, нелегок.

– А что случилось? – спросил-таки Люк, пробуя великолепный виски.

– Взорвал я его, что случилось. Теперь вот оттирают… ученички. – Старов снова хмыкнул. Поставил стакан. – Молодой человек, и зачем этот маскарад?

– О чем вы? – «не понял» Люк. Возникло ощущение, будто его, как мальчишку, сейчас возьмут за ухо.

– Вы что, не знали, к кому идете? – Алмаз Григорьевич протянул вперед руку, растопырил пальцы. – Та-а-ак, кто тут у нас? – маг отхлебнул виски. – Ага, близкое родство с Кембритчем. Отирался раньше при дворе, редкостный засранец. Сын?

– Но как? – Люк любил удивляться, но сейчас стало не по себе.

– Аура, молодой человек, это не внешность, ее не переделаешь. Да не сжимайте вы бокал, так считывать ауру могут только несколько человек в мире. Приятное побочное свойство универсала. Волей-неволей запоминаешь ауры людей.

– У вас хорошая память, – пробормотал Люк, делая крупный глоток и думая о том, что еще этот могущественный старик успел «считать».

– У меня хорошие стимулирующие мозг магпрепараты, – довольно хохотнул Алмаз Григорьевич. – Но я давно ограничиваю круг людей, с которыми общаюсь. Ну-с, рассказывайте, с чем пожаловали, молодой Кем-бритч?

– Скажите, – лорда охватил азарт, в голове мгновенно мелькнула мысль, – а если, например, вы увидите кого-то из пропавших принцесс Рудлог, вы их узнаете? Даже если они сменили внешность?

– Конечно, – отозвался маг, делая пасс рукой. Бутылка поднялась в воздух, наклонилась, забулькала жидкость, выливаясь в стакан. – Но зачем? Живут где-то девочки, да и пусть живут. И так настрадались, и я, старый дурак, не помог.

– Так они живы? – Ну хоть что-то.

– Живы, живы, – успокоил его маг. – Если бы ветвь пресеклась, нынешняя трясучка показалась бы легким поглаживанием. А так они хоть как-то сдерживают землю. Даже удивительно – без всех обрядов, слабенько, но держат.

И Люк, наблюдая, как наполняется теперь уже его бокал, решился и рассказал о своих поисках.

– Понятно, – вздохнул маг, сосредоточенно делая глоток. – Вернуть наследницу на трон ради спасения страны – дело, конечно, благое. Но когда девчонок обливали грязью и убивали их мать, кто-то из страны вступился? Нет, проглотили. Я не говорю о Севере, конечно, мы всегда были верны короне.

– Так вы мне не поможете? Не расскажете об амулете?

– О каком амулете? – рассеянно спросил маг, думая о чем-то своем.

Люк вздохнул и повторил рассказ Стрелковского.

– Я практически уверен, что пойми я действие амулета и заклинания переноса, я их найду. Вы знаете, что это за артефакт?

– Конечно, знаю, сам его для Ирининого папеньки делал, – отмахнулся Старов. Затем встал. – Вот что, молодой Кембритч, вы идите. А я подумаю. Ради того, чтобы усадить наследницу, которой собираются манипулировать, на трон, я бы и пальцем не пошевелил. Но есть у меня и свои соображения. Посоветуюсь кое с кем и напишу вам ответ.

Люк поклонился и вышел, сопровождаемый криком «Не трогайте розы, они усыпляющие».

Итак, остается надеяться на добрую волю старика-рентгена. Ему бы в цирке выступать, аншлаги были бы обеспечены.

Алмаз Григорьевич, проводив виконта взглядом, плеснул себе еще виски и одним движением руки создал длинное Зеркало, разместившееся прямо над столиком. В Зеркале один за другим появлялись сильнейшие маги мира, занятые своими делами.

– Все пьешь, Алмазушко? – ехидно спросил один из них, напоминающий ворона, похоже, занятый сейчас препарацией чего-то неживого.

– Не завидуй, Черныш, твоя печень уже три раза отказывала. Да и по делу я. Коллеги, надо обсудить один деликатный вопрос…

Марина

Возвращалась со смены я бегом, потому что впереди была встреча с Марианом, а я страшно не хотела опаздывать. Зять предупредил, что времени у него будет немного, перед вечерним дозором и проверкой постов, а мне очень хотелось побольше узнать о том, как живет Василинка, племяшки и вообще все их счастливое семейство.

Но сначала душ.

Вообще-то я иногда чувствовала неприятное и недостойное чувство зависти, когда думала о семье сестры. И ничего не могла с собой поделать. Одно время я даже была немного влюблена в Байдека, по-детски, конечно, но тем не менее некоторое смущение при общении осталось. Муж Василины был таким мужчиной, о котором могла бы мечтать любая женщина. Верный, сильный, серьезный, надежный. Я бы опасалась, не поддастся ли он чарам какой-нибудь дамочки из тех, что в изобилии обычно вьются вокруг офицеров, но Мариан настолько любил Ваську, что просто не замечал других женщин. Точнее, замечал, но не воспринимал их как существ противоположного пола. Даже к собакам он, кажется, относился теплее, чем к женщинам. Кроме Васюши, конечно.

Из душа я вынырнула в полотенце, прикрывшись больничным халатиком, – все равно нормально вытереться в помывочном блоке нереально, а натягивать одежду на мокрую кожу противно. Зашла в палатку.

На койке стояла огромная корзина дымчато-сиреневых цветов с темно-красными вкраплениями. Рядом лежала коробочка, обитая темно-синим шелком, размером с альбом для рисования. Я, улыбаясь и снимая халат, подошла, вытащила влажными пальчиками записку.

«На память о нашем закате. Завтра заеду за тобой. Люк».