Вспомни о Флебе - Бэнкс Иэн М.

Автономник вплыл в пультовую. Освещение здесь не мигало, воздух был чистым, а помещение – сухим. Вода сочилась на пластиковый пол только с тела женщины и с его собственного корпуса.

– Вот так-то лучше, – с этим словами Унаха-Клосп посадил женщину на стул.

Стены и воздух вздрогнули от новых взрывов.

Огни на всех консолях и панелях замигали, засветились.

Посадив агента Культуры, автономник мягко согнул Бальведу, так что ее голова оказалась между колен, и пустил ей в лицо струю воздуха. Взрывы продолжались, сотрясая воздух в комнате, как… как… как будто кто-то топал ногой.

Топ-топ-топ. Топ-топ-топ.

Унаха-Клосп распрямил Бальведу и собирался поднять ее со стула, когда внезапно раздались и стали громче шаги за дальней дверью, больше не заглушаемые взрывами на станции. Затем дверь распахнулась, и раненый Ксоксарле, хромая, ввалился в комнату; с тела его стекала вода. Он увидел Бальведу и автономника и направился прямиком к ним.

Унаха-Клосп ринулся вперед, целясь в голову идиранина. Ксоксарле поймал машину одной рукой и швырнул ее на консоль, разбив несколько экранов и панелей, которые испустили фонтан искр и облако едкого дыма. Унаха-Клосп там и остался, окутанный дымом и наполовину впечатанный в оплавившийся и потрескивающий пульт управления.

Бальведа открыла глаза и оглянулась; лицо у нее было окровавленное, безумное и испуганное. Она увидела Ксоксарле и бросилась ему навстречу, открыв рот, но разразилась кашлем. Ксоксарле схватил ее, прижал руки к бокам, оглянулся на дверь, сквозь которую ворвался в комнату, замер на секунду, перевел дыхание. Он знал, что слабеет. Его спинные кератиновые пластины были почти насквозь прожжены выстрелами мутатора, повреждена была и нога, сильно замедлявшая его движения. Гуманоид скоро доберется до него… Он заглянул в лицо женщины и решил не убивать ее сразу.

– Может быть, ты остановишь палец этого карлика на спусковом крючке, – пробормотал Ксоксарле, взваливая одной рукой Бальведу себе на спину и быстро направляясь к двери, ведущей в спальные и жилые помещения, из которых был выход в ремонтную зону. Он распахнул двери, и те захлопнулись за ним – …Хотя я и сомневаюсь в этом, – добавил он и захромал по короткому туннелю, потом через первую спальню, прошел в мигающем свете ламп под качающимися гамаками.

Между тем с потолка брызнули струи воды – сработала противопожарная система.

В пультовой Унаха-Клосп наконец оторвал себя от панели. Корпус его был покрыт обгоревшей проволочной обмоткой.

– Грязная сволочь, – сказал он нетвердым голосом и, подрагивая, поплыл по воздуху прочь от дымящейся консоли. – Бродячий зверинец, одноклеточное…

Унаха-Клосп, покачиваясь, развернулся в дыму и направился к дверям, сквозь которые ворвался Ксоксарле. Там он помедлил, как-то недоуменно встряхнулся и двинулся по туннелю, набирая скорость.

Хорза потерял идиранина. Он преследовал его по туннелю, потом пробежал через какие-то сломанные двери. Тут надо было выбирать – налево, направо или прямо, три коротких коридора, мигающий свет, струи воды с потолка, дым, ленивыми клубами поднимающийся к сводам.

Хорза пошел направо – именно туда двинулся бы идиранин, если бы направлялся к транзитным трубам, если бы верно вычислил направление и если бы у него не было другого плана.

Но Хорза выбрал неверный путь.

Он крепко держал ружье в руках. По его лицу что-то катилось – нет, не слезы, а пролившаяся сверху вода. Ружье чуть вибрировало – он чувствовал это через перчатки. Распухший шар боли поднимался из живота в горло и глаза, заполняя горечью рот, заливая тяжестью руки, заставляя Хорзу сжимать зубы. Он остановился, мучительно раздумывая, у другой развилки – около спален, посмотрел в одну сторону, потом в другую. С потолка лилась вода, дым клубами поднимался вверх, мелькал свет. Он услышал крик и бросился в том направлении.

Женщина сопротивлялась. Несмотря на свою силу, она теперь не могла справиться даже с ослабевшей хваткой Ксоксарле. Идиранин хромал по коридору, направляясь к большой пещере.

Бальведа вскрикнула и попыталась освободиться, потом стала пинать идиранина по бедрам и икрам. Но он держал ее достаточно крепко, а кроме того – слишком высоко. Руки Бальведы были прижаты к ее телу, а ноги доставали лишь до кератиновой пластины, начинавшейся от крестца идиранина. Сзади остались спальные гамаки строителей Командной системы – они покачивались, когда воздух в длинном помещении спальни сотрясался от нового взрыва на платформе или среди обломков поездов.

Бальведа услышала выстрелы где-то сзади, и двери в дальнем конце длинной комнаты распахнулись. Идиранин тоже услышал эти звуки. Перед тем как они проломились через двери спальни, его голова повернулась в направлении звука. Потом они оказались в коротком коридоре, а оттуда вышли на балкон, тянувшийся вдоль выемки ремонтной зоны.

По одну сторону громадной выемки дымилась беспорядочная груда искореженного металла – смятые вагоны и оборудование. Поезд, приведенный в действие Вабслином, врезался в хвост поезда, стоявшего в длинном коридоре, выше пола выемки. Части обоих поездов валялись там и сям, как детские игрушки, громоздились на полу выемки, вдоль стен, поднимаясь к сводам. С потолка сочилась пена, шипевшая при соприкосновении с раскаленными обломками, где из-под искореженного металла вырывались языки пламени и сыпались искры.

Ксоксарле проскользнул на балкон, и Бальведе на мгновение показалось, что сейчас они оба перевалятся через перила и полетят вниз, на груду обломков на холодном, жестком полу. Но идиранин вовремя остановился, развернулся и затопал по широкому проходу к металлическому мостику, перекинутому через выемку и ведущему к туннелю на другом конце балкона, по которому можно было попасть в транзитные трубы.

Бальведа слышала тяжелое дыхание идиранина. Сквозь звон в ушах она различала потрескивание пламени, шипение пены, напряженные вдохи и выдохи Ксоксарле. Он нес женщину легко, словно та ничего не весила. Она издала гневный крик, надавила на него всем своим телом, стараясь вырваться или хотя бы освободить руку, но сопротивление ее было слабым.

Они добрались до подвесного мостика. Идиранин опять чуть не сорвался, но вовремя восстановил равновесие. Он пустился по узкому мостику, который трясся под его неровными, хромающими шагами и издавал звуки, похожие на удары по металлическому барабану. Бальведа напряглась до боли в спине, но хватка Ксоксарле не ослабла.

Потом он резко остановился, перекинул ее вперед, и Бальведа увидела его огромное седловидное лицо. Несколько мгновений он держал ее за плечи, потом одной рукой взял за правый локоть, а другой ухватил за правое плечо.

Он выставил вперед ногу, держа Бальведу в воздухе, параллельно полу выемки в тридцати метрах под ними. Рука, за которую схватил ее Ксоксарле, казалось, сейчас оторвется, спина болела, в голове стоял туман, но она вдруг поняла, что идиранин собирается с ней сделать, и закричала.

Ксоксарле переломил руку женщины о свое колено, как ветку. Ее крик надломился, как льдина.

Он взял Бальведу за кисть другой руки и перебросил ее тело через перила рядом с собой, позволив ее пальцам ухватиться за тонкую опору перил, и оставил ее так. На это ушло чуть больше секунды. Бальведа раскачивалась, как маятник, под металлическим мостиком, а Ксоксарле, хромая, побежал дальше. Каждый его шаг сотрясал шаткий мостик, вибрации которого через металлическую опору передавались на руку Бальведы, ослабляя ее хватку.

Она висела под мостиком. Сломанная рука бесполезно болталась сбоку. Пальцы другой руки сжимали холодную, ровную, забрызганную пеной опору. Голова кружилась. Бальведа пыталась отогнать волны боли, прокатывавшиеся по ее телу, но безуспешно. Свет в выемке погас, потом снова загорелся. Еще один взрыв сотряс обломки поездов. Ксоксарле пробежал по мостику и захромал дальше по балкону на другой стороне огромной пещеры. Он держал путь в сторону туннеля. Пальцы женщины онемели, стали разжиматься. Рука, от кисти до плеча, похолодела.