Моя идеальная - Настя Мирная

позвонить Северову младшему, вот только трубку он не берёт.

Блядь… Блядь… Блядь… Что же я надела? Если он уже позвонил Тёме? Что он ему мог наговорить? Ну почему я не сделала этого сама? Дура! Я полная идиотка. Как же теперь это исправлять? Что делать?

Сейчас мне остаётся только ждать. Поднимаюсь на постели, свешиваю ноги и слежу в окно за ползущим по небу солнцу. Долго моё ожидание не длится. Дверь в очередной раз распахивается, но я даже боюсь смотреть на вошедшего.

Егор? Медсестра? Этот изверг?

Вот только все мои предположения разбиваются о родной дрожащий голос.

— Настя. — зовёт меня Артём, но я даже пошевелиться боюсь.

Он здесь. Господи, он приехал за мной. А если столкнётся с отцом?

Любимый подходит ближе и снова окликает, но меня будто парализовало.

— Родная моя. — шепчет, присаживаясь на корточки.

Даже смотреть на него страшно. Что же я натворила?

Уходи. Уходи отсюда, Тём. Пожалуйста. — прошу мысленно, но он, конечно же, не делает этого.

Находит мои пальцы и мягко стискивает. Огнём от его касания прожигает.

Как же я скучала…

— Что с тобой случилось, маленькая? Пожалуйста, родная, ответь мне. Скажи хоть что-то, Насть. — просит с умоляющими интонациями, ощупывая взглядом моё лицо.

Я хочу сказать. Правда хочу. Но почему-то не выходит. Таким ужасом полосует от того, что в любой момент может явиться ублюдок, столько лет мучивший его, что меня параличом контузит.

— Я люблю тебя, родная. — сердце из груди рвётся. К нему пробивается. Боль причиняет. — Что бы ни случилось, я всегда буду любить тебя.

Краем глаза ловлю его затравленный взгляд и тяжёло выдыхаю, встречаясь с бирюзовыми глазами.

Его лицо усталое и осунувшееся. В зрачках такая убийственная боль стынет, что я готова любой ценой изгнать её оттуда. Больше никогда не позволю ему страдать.

— Конечно будешь, Тём, потому что я прошла через всё это дерьмо и выжила только ради тебя.

Хочу, чтобы он знал, что я живу ради него. Что боролась не только с Должанским, но и со смертью, чтобы вернуться к нему. Чтобы понимал, что больше жизни его люблю. На всё ради него не только готова, но и способна.

Он так тяжело вздыхает, что у меня дыхание спирает.

— Настя? — сипит, цепляя взглядом.

Впускаю. Открываюсь. Тону.

— Привет, любимый. Я вернулась.

Выбиваю улыбку, которую он так любит, и Тёма откликается на неё смехом. По его щекам слёзы текут, с подбородка капают.

Артём плачет… Нет, это невозможно. Он не должен. Не должен! Не могу видеть слёзы любимого мужчины. Он ведь сильный. Он сильнее меня. Тёма приехал, забив на всё. Он не должен плакать… Не хочу этого видеть. Только не его. Только не таким.

Ловлю пальцами капли, размазывая их по лицу. И сама плачу. И от боли, и от страха, и от облегчения, и от счастья. Столько всего внутри, что дышать с трудом получается.

— Мне было холодно без тебя. Обними меня, Тём. Согрей меня. — прошу шёпотом, потому что мне это сейчас необходимо.

И он, конечно же, обнимает. Гладит. Ласкает. Прикосновениями обжигает. Кости своим жаром плавит.

Захлёбываюсь любовью, когда говорит, что гордится мной.

Согреваюсь им. Дрожь по всему телу летит. Кожа мурашками покрывается.

Мы справились с этим. Оба. Мы смогли пережить этот кошмар и снова вместе, несмотря ни на что.

Как же я люблю его. С каждым мгновением всё сильнее.

Только сейчас понимаю, что всё это время даже не думала об ужасе, через который прошла. Только за любимого переживала. Именно такой и должна быть настоящая любовь, когда забываешь о себе, растворяясь в родном человеке. У нас ведь душа общая. Он мою боль забирает, а я его.

Мало мне его лёгких касаний. Больше хочу.

— Поцелуй меня, Артём. — выбиваю тихо.

Целует. Конечно же, целует. Никогда не отказывает.

Понимаю ведь, что ему это не меньше меня необходимо. Слишком свежи воспоминания, когда он забыл меня. И острая нужда в том, чтобы быть уверенной в его любви. И сейчас тоже. Нам двоим это надо.

Жадно целуемся. Долго. Весь мир исчезает. В бирюзовых глазах вмещается. Мой мир.

Слезами давимся, но не разрываем поцелуя. Зарываюсь пальцами в растрёпанные волосы, прижимая его крепче. Обнять хочу, но Северов стоит на коленях, мешая мне это сделать.

— Люблю тебя. — хрипит, опуская ладони на моё лицо.

Чувствую боль на разбитой стороне, но не отстраняюсь. Критическая, ненормальная, острая необходимость в этой боли, чтобы убедиться, что это всё на яву. Что это не сон. Что я жива.

Цепляю его взгляд, и столько тепла и любви в нём, что все слова тают.

Мой любимый. Мой родной. Мой самый лучший. Мой единственный. Навеки. Мой…

— Тёмочка… — шепчу, заливаясь слезами. — Тёмочка…

Столько сказать хочется. Прокричать на весь мир о своей любви к этому мужчине, но выходит только повторять его имя.

Он ведь тоже ради меня на всё готов. Вообще о себе не думает, только обо мне беспокоится. Задаёт вопросы, на которые отвечаю честно. Все страхи вываливаю. Всю правду открываю. Ведь когда Кирилл похитил меня, я боялась только того, что больше никогда не увижу Артёма. Что не скажу, как же сильно я люблю его.

Успокаивает меня. Убеждает, что всё хорошо будет.

Конечно же, будет. Я без оглядки ему верю.

Ни на секунду друг друга касаться не перестаём.

— А вот я глазам своим не верю. — оба вздрагиваем при звуке этого голоса. — Думал, что достаточно мозгов вбил тебе в голову и вырастил мужика, а не соплю, которая ревёт, стоя на коленях.

Тёма закрывает глаза, а я перевожу свои на изверга. Только сейчас замечаю Егора и Антона, жмущихся в стены по обе стороны от дверного проёма. Быстро перехватываю взгляд Арипова, и мы обмениваемся короткими кивками.

Без слов понимаю, что он прикроет Артёма.

Тело любимого буквально каменеет под моими руками. Он так поверхностно дышит, что меня это пугает. Кладу ладонь на его плечо и сжимаю, выражая молчаливую поддержку.

Знаю же, что он не позволит мне вмешиваться, хотя не только язык чешется, но руки придушить сволочь, которая мучила моего родного человека.

Артём сжимает кулаки и глухо выдыхает.

Я должна сделать хоть что-то, ведь он здесь из-за меня.

— Тёма. — зову тихо.

Он поднимает взгляд и проводит костяшками по моей щеке.

— Не бойся, малыш. Всё хорошо.

Понимаю, что нихрена не хорошо, но спорить не начинаю. Он должен сам разобраться со своим прошлым, так же как и я. Принимаю его решение и провожаю взглядом, пока не