Наследник из Калькутты - Роберт Штильмарк

Другой олень понесся в сторону поместья. Группа всадников с леди Эллен во главе погналась за ним. Спасаясь от преследования, олень влетел в самую гущу овечьего стада. Овцы в испуге прыснули в стороны, мальчишка-пастушонок заметался среди животных и угодил под копыта бешеных лошадей охотников. Серый конь виконтессы сшиб мальчишку, но всадница проскакала, даже не оглянувшись на это малозначительное препятствие. Отставший Паттерсон приблизился рысцой к своей группе, когда всадники уже спешивались вокруг затравленного оленя. В руках миледи Паттерсон заметил дымящийся пистолет, а животное, запрокинув маленькую голову и прикусив язык, лежало на окровавленной траве.

Тем временем сэр Фредрик погнался по краю болота за третьим оленем. Зверь забился в опасные для всадников крепи на болоте, и забрызганные грязью собаки потеряли след. Внезапно из-под копыт метнулась в сторону вспугнутая рыжая лисица, и вся свора скололась за ней. Только одна борзая Леди продолжала рыскать в поисках оленьего следа. Наконец она подняла оленя в прибрежном лозняке у болотистого озерка. Вздымая брызги, раненый олень выскочил на мох противоположного берега, но Леди отрезала зверю путь к лесу. Виконт пустил коня в карьер и настиг оленя, уже окончательно измученного неотвязной борзой. Бросив коня, охотник ударил оленя ножом под лопатку.

Старший егерь затрубил отбой и общий сбор. Загонщики тащили на носилках тела убитых животных к дороге, где все эти трофеи были сложены на крестьянскую тележку. Леди Эллен, прогуливаясь пешком вдоль опушки, метким выстрелом из дробовика подстрелила фазана, вырвавшегося у нее из-под ног. Виконтесса отдала ружье и птицу егерю, сорвала зеленую веточку, сунула ее в петлицу и, усевшись в седле, коротким галопом поскакала навстречу мужу. Сэр Генри Блентхилл с восхищением поглядел ей вслед.

Охота прошла на редкость удачно. Лишь одна борзая была ушиблена оленьими рогами и сильно хромала, какой-то загонщик вернулся домой с пулей в мякоти ноги да подмятый конями мальчишка-пастушонок к полудню умер от ушибов. Но эти незначительные происшествия не омрачили праздника.

После веселого обеда под сенью старых лип вереница карет и верховых лошадей уже в сумерках покинула Ченсфильд. Виконт лично следил в своем охотничьем кабинете за водворением на место всего вычищенного и смазанного оружия. Когда все было убрано и застекленные шкафы приняли свой обычный вид, камердинер доложил виконту, что его спрашивает какой-то незнакомый юноша.

— Он назвал себя Эдуардом Мойнсом, сэр,— добавил слуга.

Владелец Ченсфильда увидел перед собою молодого человека лет девятнадцати, с чуть веснушчатым лицом, спокойным взглядом серых глаз и длинными светлыми волосами, зачесанными на прямой пробор. Юношу облекала синяя морская куртка с начищенными до блеска медными пуговицами. Стоптанные башмаки были весьма старательно вычищены; крупные, чуть огрубелые руки хранили следы работы с жесткой пенькой корабельных снастей. — Милорд,— заговорил посетитель, глядя без смущения на хозяина дома.— я прибыл из Бультона от мистера Лорна. Он приказал мне явиться к вам лично, сэр, поэтому извините мою смелость.

— Тебя зовут Нед?

— Таково действительно мое уменьшительное имя, сэр.

— Садись к огню, Нед. Ты пришел пешком?

— Да, сэр.

— В таком случае, раньше чем толковать о делах, займись-ка сначала холодной олениной. Эрик, прибор и бутылку рейнского!

Молодой матрос принял предложение без жеманства и притворного отнекивания; вилку и нож он держал довольно уверенно, и виконт успокоился насчет его манер.

— Теперь расскажи мне, Нед, о себе. Откуда ты родом?

— Родом я из Клепхан-Грин, что на юго-западе Лондона. Отец мой, Арвид Мойнс, сначала держал там небольшую торговлю, потом разорился и сделался докером. Мы перебрались в Ист-Энд, это было нам больше по средствам. Отец умер в госпитале святого Варфоломея, после того как упал с трапа и разбился. Мать тоже умерла. Мне тогда было лет четырнадцать. Пришлось бросить ученье и уйти в море.

— Как же ты попал в Бультон?

— Я шел на корабле из Копенгагена, заболел на борту и пролежал здесь две недели у святого Христофора. Судно мое за это время ушло, и вот я остался в порту. С последнего корабля у меня есть хорошие рекомендации. Я слышал, милорд, что у вас много добрых кораблей, и был бы рад получить работу на одном из них.

— Что ты умеешь делать, Нед?

— Ничего особенного, милорд.

— У тебя, говорят, хороший почерк?

— В юности я учился чертить и писать тушью, но давно не занимался этим.

— Лорн сказал мне, что ты хорошо рисуешь.

— Не угодно ли вам испытать меня, сэр?

— Это мы еще успеем. Мне нужен расторопный секретарь, Нед, и я хочу предложить тебе эту работу.

— Что вы, сэр, разве мне по плечу такое важное дело?

Виконту все больше нравился этот юноша. Он потрепал его по плечу:

— Не боги обжигают горшки, Нед. Я надеюсь, что ты быстро войдешь в круг своих новых обязанностей. Нравится тебе у меня?

— Сэр, за всю мою жизнь я еще не бывал в такой комнате. Это похоже на зал в Британском музее. Неужели вы пользуетесь такой массой оружия? По-моему, его хватило бы на всю британскую армию.

Виконт засмеялся:

— Ты тоже будешь пользоваться этим оружием. Поди выбери себе нож и пистолет по душе, только всегда пускай их в дело с умом. Оружие — это, знаешь ли, такая вещь, что делает человека или очень страшным, или очень смешным. Поэтому никогда не махай им попусту!.. Что ж ты стоишь? Выбирай любые.

— Если вы не шутите, милорд, я выбрал бы этот пистолет и вон тот кинжал.

— Гм! Ты сделал недурной выбор! Это добрый испанский клинок, и служил он когда-то... Впрочем, это все равно! Бери их. Ты сильно устал с дороги?

— Нет, сэр.

— Тогда садись за стол и напиши письмо, которое я тебе продиктую. Я взгляну на твой почерк. Эрик, позови ко мне старика Мортона.

Молодой человек очинил перо и положил перед собой лист чистой бумаги. Виконт заложил руки за спину и, расхаживая из угла в угол, начал диктовать письмо для Каррачиолы в Капштадт. Оно было кратким, предлагало Каррачиоле молниеносно провести с помощью Джозефа Лорна «операцию на острове», а затем, сдав командование экспедицией, отправиться в Голубую долину в низовьях Огайо, в ста милях выше поселка Винсенс, предварительно получив от Лорна некоторые дополнительные указания. Молодой человек водил пером очень быстро, и бумага покрывалась идеально ровными строками с четким рисунком букв.

— Я хотел бы обладать твоим уменьем, Нед, — сказал виконт, глядя через плечо юноши. — Мне еще не случалось видеть у матроса такой почерк. Давно ли ты бросил ученье?

— Больше пяти лет назад, милорд. Но один художник потом занимался со мной живописью и рисованием, а штурман на корабле поручал мне вести журнал и много других записей. Он был добрый человек и хотел сделать меня своим помощником.