Непростой Путь Про-Героя. Том 3 - Александр Русак

Развернулся…

— Ха, и это все? Я ожидал от «Тьфу, красный подрыв» большего! Сейчас я покажу тебе, что такое настоящий подрыв!

Закрыв глаза, я как бы сосредоточился.

Медленно и пафосно простер ладонь над землей и повел ей справа налево…

И отдельные участки площадки начали взрываться, будто бы под ними стояли мины.

Потом, под вопль Вильгельма, накрыло участок с красноволосым.

И вот стою я весь такой пафосный, Эйджиро засыпало бетоном, зрители затаили дыхание, и…

— Ярость Соседа Снизу!

Из динамиков стадиона послышалось приглушенное ржание.

— А-а-а-а! — кричал откопавшийся Эйджиро, впрочем, вполне себе целый. — Я выстою! Я выдержу все, что ты в меня бросишь! Даже названия! Даже неуважение к…

— Опасная Атака Всем, Что Попалось Под Руку! Опасная Атака…

— Ррра! Отведай силу моего кулака! Красный Контрудар! — он сократил дистанцию, прикрывая глаза.

— Коммунист! — завопил я и, видимо, со страху шибанул его в полную силу, выдернув из бетонной крошки как морковку из грядки.

Подождав пока он улетит, рухнет и поднимется, я сложил руки в приветствии шаолиньских… тибетских… воздушных кочевников… короче, каких-то там лысых монахов и слегка поклонился.

И серьезно так сказал:

— Я признаю твою силу. Ты силен, Эйджиро Киришима!

— Ты тоже! Но это не поможет тебе победить!

Вот не понимаю, он в образе или реально искренне говорит?

— Дух Фестиваля силен в тебе!

— Отведай Силы Юности!

— Нет, ты!

— Ты!

Как бы там ни было… я встал в эпичную стойку и сделал приглашающий жест рукой:

— Что ж, покажи мне свой сильнейший удар! Сильнейшую атаку, Киришима! Давай, встреть мой кулак своим кулаком! Фигурально выражаясь, конечно!

— Р-р-ра! Красная Латная Перчатка!

— Почему перчатка… — я невовремя задумался.

Киришима побежал на меня, как носорог, еще побежал… побежал… задумываться пришлось долго… и, наконец, ударил. Довольно-таки мощным апперкотом.

— Мне капец страшно тебя бить после Зоны! — проорал парень одновременно с тем, как выбросил вперед кулак!

Бух!

Что ж, со стороны должно было быть похоже, что я принял весь его удар в жесткий блок. Но принимать в жесткий блок удар крайне твердым предметом от человека, у которого достаточная сверхсила, чтобы рвать руками листовую сталь, было бы глупо. Эт тоже самое, как если бы Капитан Америка ударил меня кувалдой.

Поэтому я принял его на защищенные бинтами предплечья, в скользящий, обеими руками и по касательной, отклонился назад, разорвал дистанцию, погасил инерцию…

Ну, так это для меня было и других прошаренных.

Для среднего же обывателя я просто отлетел назад и покатился кубарем, пока не растянулся на земле. И с гримасой схватился за грудь, которая была совершенно не тем местом, куда прилетел удар, да.

Умел бы — еще бы и кровью сплюнул, но помидоров поблизости не было, кроме зеленого.

Ну а что, в самом-то деле? Они все дурака валяют, Мономы эти, Тоги и Мики. Даже сам Тошинори. А я-то почему не могу? Я две недели назад едва не сдох. Оттянуться хочу! Отдохнуть! Тем более, если дело благое.

А уж на последствия для моей карьеры, если таковые будут, я, мягко говоря, клал болт. Меня и так уже обязался лично Всемогущий тренировать на пару с новым Символом. Чего еще желать?

Тут уж либо все уже устроено… либо ни последствий, ни самой карьеры не будет вообще.

Так что я злодейски расхохотался.

— Эм… Нирен? — струхнул Киришима, опасливо подняв перед собой руки. — Я не…

— Му-ха-ха-хы! Что же, я еще не показал даже десятой доли своей силы! Пора снять часть своих ограничения! Трепещи, ибо мне даже не нужны руки, чтобы победить тебя!

И я повел рукой в сторону Эйджиро — и его натурально снесло с места и пронесло почти до линии поля, но он успел зацепиться когтями за бетон и затормозить.

Трибуны внимали, и я не мог их подвести:

— Незримый Удар Божественного Культиватора!

— Это все, что у тебя есть⁈ — поднялся Эйджиро, потирая то место, маркер в котором я максимально умножил.

Вот ты какое, дежа-вю.

— Покажи мне все, на что ты…

Я снова махнул рукой.

— Незримый Удар Божественного Культиватора!

Налево.

— Покажи мне все!

— Удар Божественного Культиватора!

Направо.

— Я могу делать это целый…

— Удар Культиватора!

Налево.

— И это все⁈

— Удар. Ы-а-а… простите.

Снова налево.

— Я не сдамся тебе!

— …

Ну, может быть, я запас не парочку, а чуть больше Множителей. Кто ж считает?

Через пару-тройку маркеров что я, что зрители просто молча поворачивали головы и следили за матчем в пинг-понг, в котором Киришиму подавали то налево, то направо.

Наконец, пошатываясь, парень поднялся — и снова сжался в блоке, готовясь к очередному полету. Но полета не последовало.

Я задумчиво произнес, постукивая пальцем по губам и прикрыв глаза:

— Кажется, в средоточии моих божественных меридианов закончился божественный чай. Мне необходимо помедитировать.

И сел медитировать.

Киришима, тяжело дыша, медленно пошел в мою сторону — я слышал его топанье и, конечно, отслеживал по завалящему маркеру на спине. Всегда оставляй один запасной маркер! А лучше два!

Наверняка это вполне себе эпично и мужественно выглядело, когда он, весь изорванный, пыльный и несокрушимый, шел ко мне и не сдавался.

— Герой, столкнувшись с неизвестностью, действует по велению сердца, и мое сердце велит — держись, Киришима, держись, атакуй и побеждай! Красный Контрудар!

Я держал лицо кирпичом, но внутренне мне хотелось аплодировать.

Парень использовал возможность покрасоваться, которую я весь матч ему давал, пока дурака валял, на все сто тридцать девять процентов. Надо признать, что из своей не самой яркой причуды Эйджиро действительно выжал максимум, и не в последнюю очередь — благодаря вполне прагматичному уму. Молодец.

Ладно, свои пятнадцать минут славы он получил — однозначно на парня и агентства внимание обратят, и даже какие-нибудь школьницы фан-клуб организуют. Киришима держится против всех ударов! Киришима идет вперед несмотря ни на что! Лучший защитник, несгибаемый апостол героических идеалов, и прочая, и прочая.

… как же меня раздражает этот социальный уклад. Все и вся на продажу, все подвиги и героизм — с налетом меркантильности, все действия — с оглядкой на свой облик в глазах общественности.

Но конкретно красноволосый — едва ли не лучший и самый искренний из нас, так что я не мог не помочь, раз уж есть возможность. Заодно