Под чужим знаменем - Игорь Болгарин

На утро следующего дня женщина, как и было уговорено, забрала у Пискарева сапоги, и вскоре их уже осматривали у нее дома чекисты – Сергеев и Сазонов. Сергеев запустил руку в голенище и, сосредоточенно хмуря брови, прощупывал вершок за вершком каждую складку подкладки. Наконец его лицо расплылось в удовлетворенной улыбке, будто он поймал в сапоге налима.

– Есть… Чего-то есть… – тихо выдохнул он, поглядывая то на Сазонова, то на застывшую в благоговейном ужасе хозяйку. Он вынул руку из голенища и сказал Сазонову: – Ножик дай.

Наблюдавшая за действиями Сергеева женщина испуганно зашептала, не веря, что такое могло случиться с важным постояльцем:

– Господи, никак резать будете?.. А что же я постояльцу потом скажу? Он у меня строгий.

Сергеев снова опустил руку с ножом в голенище и, орудуя там, утешил вконец расстроенную женщину:

– Ты не бойсь… Теперь мы ему все сами скажем. Все как есть – и про то, что было, и про то, что будет…

С этими словами он извлек из сапога сложенный во много раз бумажный квадрат. Стал его разворачивать. Разгладил на руке, покачал головой.

– Вот ведь… это ж надо такое! – Сергеев поднял глаза на женщину: – Ну, показывай, где он у тебя размещается, постоялец? – И повернулся к Сазонову: – Найди двух понятых, чтоб все, значится, законно… Обыск делать будем…

Женщина испуганно стояла возле двери постояльца. Сергеев, заметив это, добродушно и грубовато сказал:

– Ты это… кончай его бояться, говорю тебе… Он уже, я так понимаю, все свои сапоги износил.

Резко распахнулась дверь, и в кабинет Лациса быстро вошел своей обычной уверенной походкой начальник оперативного отдела штаба армии Басов. И тут же за его спиною безмолвно вырос с винтовкой в руках часовой.

– Я надеюсь, хоть вы мне все объясните?! – зло и непримиримо выкрикнул Басов. – На каком основании?..

Но Лацис перебил его.

– А я, признаться, думал, – сухо сказал он, – что это вы мне все объяснять будете. Я вас буду спрашивать, а вы мне – объяснять… Да вы садитесь. Разговор у нас, я так понимаю, будет долгий.

Басов, не теряя спокойствия, присел к краешку стола.

– Что? Что вас еще интересует? – с благородным негодованием спросил он. – Да, я полковник царской армии и никогда этого не скрывал…

– А я вас об этом и не спрашиваю, – спокойно сказал Лацис.

– Так что же вас интересует?

– Сапоги.

И Лацис деловито поставил на стол уже знакомые нам сапоги, надраенные до блеска старательным сапожником.

– Ваши? – впился глазами в начальника оперативного отдела весь подобравшийся Лацис.

Басов на какой-то миг внезапно потускнел. Негодование сменилось на его лице страхом. Он сразу понял все или, по крайней мере, очень многое. Но тут же взял себя в руки.

– Э-э… возможно… Но как они оказались у вас? – с растяжкой, чтобы выиграть время, начал он.

– Случайно. Михаил Васильевич Пискарев передавал с их помощью вам письмо, а они вместе с письмом попали к нам.

– Какое письмо? Какой Михаил Васильевич? – снова возмущенно заговорил Басов, напряженно отыскивая про себя надежные ходы спасения.

– Слушайте, Басов! Мы ведь договорились, что задавать вопросы буду я! – резко сказал Лацис. – Но, если хотите, я отвечу на ваши вопросы. Какое письмо?.. От Щукина!..

– Не знаю такого.

– Какой Михаил Васильевич? – не обращая внимания на слова Басова, спросил Лацис и, подняв голову, сказал часовому: – Введите!

В коридоре послышались неуверенные шаги – один, другой, третий, – ломкие, настороженные и беспомощные.

Басов смотрел на дверь и напряженно ждал, на лице его играла язвительно-холодная усмешка.

В кабинет, припадая на культяпку, вошел сапожник. Был он гладко выбрит, но в той же потрепанной одежде.

– Михаил Васильевич Пискарев, – отрекомендовал его Лацис и посмотрел на Басова. – Что? Не знакомы?

Басов, широко разведя руки в стороны, расхохотался весело и внешне даже искренне.

– Помилуйте!.. Откуда?.. – давясь смехом, сказал он Лацису. – Что может быть общего у меня с этим оборванцем?

Лацис сощурил глаза, тихо переспросил:

– Общего? – Затем достал из ящика узкий сапожный нож с чуть-чуть загнутым вниз концом и с легкой терпеливой иронией добавил: – Ну хотя бы этот нож… Этот самый сапожный, заметьте, нож, которым вы с Пискаревым убили начальника оперативного отдела армии товарища Резникова!..

Басов, приобретший было прежний свой самодовольно-насмешливый вид, поперхнулся. Высокомерную его улыбку разом снесло с лица. Но – лишь на мгновение. И опять он попытался спастись.

– Не-ет!.. Нет-нет! Это какая-то ошибка! – возмущенно оправдывался он. – Что за бред? Какой нож? Какой еще Пискарев?

– Тогда, быть может, вы вспомните вот что: настоящее имя этого человека Сергей Викторович Ковальский… подполковник царской армии, бывший адъютант великого князя Михаила Александровича… Ну как?.. Вспомнили?.. Сейчас резидент Щукина… Что? Все еще не узнаете?

– Нет! – покачал головой Басов. – Я этого человека никогда не встречал.

Облегченно вздохнув, он откинулся на спинку стула и стал с пренебрежительным любопытством рассматривать хромого сапожника. Простовато-недоуменное лицо. И взгляд! Какой твердый взгляд! Держится молодцом! Значит, так и ему надо держаться…

Лацис тоже краем глаза следил за Пискаревым и Басовым и видел, что они настроены запираться до конца.

– А вы? – резко повернулся Лацис к сапожнику. – Может быть, вы узнаете Владимира Петровича Басова? Работает там же, где и вы, у полковника Щукина…

«Неужели Лацис допустил непростительную в его деле оплошность? – напряженно прикидывал в уме Басов. – Очная ставка двух запирающихся людей. Пожалуй, это промах! Только держаться так до конца!» И Басов возбужденно подался вперед, хотел возмутиться.

Но Лацис непреклонно закончил:

– Кличка – Николай Николаевич… Все еще не узнаете?

Сапожник зло громыхнул протезом и, успокоенный ловким запирательством Басова, резко тряхнул головой.

– Нет, – сказал он, без любопытства оглядывая сидящего возле стола Басова. – Представьте себе, в первый раз вижу.

– Правда? – не скрывая иронии, спросил у него Лацис. – А мне показалось…

Лацис достал из ящика стола фотографию. Это был снимок высших чинов полка черниговских гусар. В центре сидел высочайший шеф полка великий князь Михаил Александрович, по правую руку от него молодой офицер, в котором, однако, без труда можно было узнать Басова, а по левую – капитан, удивительно похожий на сапожника.

– …показалось, что вы давно знакомы. – С Басова Лацис перевел взгляд на «Пискарева». – Одно мне непонятно: где вы научились так сапожничать? И как это вас угораздило с ногой?